Конрад остановился, спешился и указал на странную отметину на песке.

— Похоже, тут кто-то заметал следы.

Рабенштайн присмотрелся внимательнее.

— Мне кажется, какой-то хищник тащил свою добычу в логово. Вот, посмотрите. — Он продемонстрировал Конраду круглые отпечатки на песке. — Это след от медвежьих лап. А вон там кровь.

Конрад кивнул.

— Да, мне уже мерещится всякое. Вы правы. И все же давайте доедем до конца ущелья.

Рабенштайн пришпорил коня, и Конрад, запрыгнув в седло, поскакал за ним.

— Вы считаете меня трусом, Рабенштайн?

Рыцарь ухмыльнулся.

— Нисколько. Напротив. Должен признать, я бы на вашем месте не поехал на эту свадьбу.

Конрад покачал головой.

— Это означало бы признать поражение перед де Брюсом. Ни за что. Он не должен меня ограничивать. Оглянитесь. Вы не замечаете ничего подозрительного?

— Замечаю.

— Что же? — опешил Конрад.

— Подозрительно то, что все слишком уж спокойно. Нам стоило бы послать разведчиков на скалы.

— Хорошо, — согласился Конрад. — Я прикажу трем всадникам скакать наверх. Но вы ведь сами говорили, что опасность угрожает нам при выезде из ущелья, а не внутри него.

— Верно. Враг может напасть на нас из леса, но выезд из ущелья находится в семи выстрелах из лука от кромки леса. Даже в галопе мне понадобится столько же времени, чтобы доскакать от леса до ущелья, сколько нужно шагом, чтобы проехать по самому ущелью. Я проверял.

— Ну вот видите. Давайте возвращаться. Нужно сказать нашим спутникам, что опасности нет.

***

Раймунд насвистывал веселую песенку. В такой жаркий день он предпочел бы позагорать на солнце и насладиться бездельем. Но долг зовет — еще нужно собрать тимьяна. Мать-и-мачехи и тысячелистника он нашел уже достаточно.

Он вышел из-за деревьев на склон горы, прикрыл глаза рукой от солнца и осмотрелся. На краю ущелья мужчина разглядел трех всадников, стоявших к нему спиной. У Раймунда был глаз как у орла, он мог различить множество деталей, которые остались бы скрытыми для другого человека. У этих всадников не было ни гербов, ни знаков отличий, что не предвещало ничего хорошего. В последнее время в округе завелись раубриттеры[3], готовые шутки ради отрубить голову такому бедняге, как он.

Раймунд отошел в тень деревьев, чтобы скрыться от взглядов чужаков. Что бы там ни высматривали эти незнакомцы, они не были готовы к нападению со спины. Если бы Раймунд задумал недоброе, он мог бы подкрасться к ним ползком по траве и убить всех троих. Они даже не поняли бы, что происходит. Итак, в первого бросить топор. Сразу вскочить и застрелить из лука второго. И, прежде чем третий успеет обнажить меч, наброситься на него и перерезать горло.

Раймунд не жалел о том, что долго служил наемником. Возможно, он так бы и остался наемником, если бы однажды сам Господь не подал ему верный знак: пришло время вернуться домой и заняться ремеслом отца. Однажды Раймунд с несколькими солдатами попал в засаду и понял, что за их жизнь никто и гроша ломаного не даст. Тогда он поклялся Богу, что сразу же вернется в Эсслинген, если только Господь пощадит его и соратников. В тот же момент подоспело неожиданное подкрепление и отряд Раймунда был спасен.

За те годы он многое узнал о людях. И не только об их душах, но и о телах: что скрыто под кожей, что в животе, что в голове. Жилы, кости, кровь, вены, внутренности, мозг — чего он только не повидал! Некоторым он сумел спасти жизнь, других избавил от страданий перед смертью, опоив их снимающими боль настойками. Мужчины, нападавшие на села, насиловавшие женщин, убивавшие мужчин, сжигавшие стариков заживо, вызывали в нем отвращение. Он не хотел принимать в этом участия, и потому многие считали его слабаком. Но когда им, раненым, метавшимся в горячке, доводилось взглянуть в лицо смерти, Раймунд становился их лучшим другом. А друзья, как известно, помогают друг другу.

Отогнав от себя эти мысли, Раймунд задумался о том, как же пробраться к зарослям тимьяна незамеченным. Он прошел по краю леса, сделав крюк, и вскоре добрался до небольшой рощицы прямо над ущельем. Всадники по-прежнему стояли к нему спиной. Их отделяло от Раймунда около шестисот шагов, но они его не видели и не слышали.

Раймунд опустился на четвереньки и пополз вперед, к зарослям тимьяна, когда услышал арбалетный выстрел и прижался к земле. Всадники попадали с лошадей почти одновременно, и Раймунд увидел, как их лошадей оседлали другие мужчины, удивительно похожие на павших. Двоих из этих всадников Раймунд знал: прихвостни Оттмара де Брюса. Мужчина сильнее прижался к земле. Если его сейчас заметят, смерти ему не миновать.

Словно из-под земли вокруг появлялось все больше солдат, которые прятались в траве и теперь беззвучно поднимали арбалеты. Один из всадников поскакал к обрыву и подал условный знак.

Раймунд стал свидетелем коварного нападения из засады! Наверняка жертвой станет семья Вильгельмисов. Раймунд знал историю вражды де Брюсов и Вильгельмисов. По крайней мере, в эту вражду верил Гернот де Брюс, юный сорвиголова, который в возрасте восьми лет в припадке ярости убил человека, но из-за вмешательства графа Оттмара де Брюса избежал справедливого наказания за свое преступление. Де Брюсу закон был не писан, он сам создавал законы и строго их придерживался. Смерть Гернота, его единственного сына, стала для Оттмара страшным ударом. Он поклялся отомстить тому, кто убил его ребенка. Раймунд не видел поединка, в котором погиб Гернот, но, по слухам, Гернот напал первым, и Конрад Вильгельмис убил его. Конраду потребовалось всего десять ударов, и Гернот, весь окровавленный, повалился на землю, а в следующее мгновение его глаза остекленели. Нашлись свидетели случившегося, и все говорили одно и то же: «Это был честный бой. Самозащита. Конрад отвернулся, когда Гернот обнажил свой меч».

Раймунд знал Конрада Вильгельмиса и считал его суровым и набожным человеком. Он всегда держал слово, и потому подписанные им бумаги стоили больше, чем заверенный королевской печатью приказ. Но в этой истории с Гернотом Конрад допустил роковую ошибку. Достаточно было разоружить мальчишку и унизить его.

Раймунд нащупал на поясе кинжал и обратил свой взгляд на другую сторону ущелья. Там тоже убили и подменили разведчиков, их место заняли всадники с арбалетами. Раймунду пришлось отдать де Брюсу должное: план был великолепен. По всей вероятности, стрелки́ выкопали окопы в земле и спрятались в них.

Он осторожно оглянулся.

Ловушка, расставленная де Брюсом, была идеальна, и сомнений, что она сработает в любой момент, не оставалось. Никто из тех, кто ехал сейчас по ущелью, не выберется оттуда живым. Раймунд прекрасно понимал, как будут действовать стрелки́. Вначале они уберут всадников в доспехах — тут помогут арбалеты и мощные луки. Потом — обстреляют пехотинцев. Того же, кто выживет после обстрела, добьют в ближнем бою. И Раймунд ничего не мог с этим сделать.

— Господи, Ты справедлив. — Мужчина сложил руки в молитве. — Прими души несчастных, что падут в этой битве. Да войдут они в Царствие Твое.

Лучники и арбалетчики выбрались из окопов и принялись за работу. Раймунд молча молился, слыша доносившиеся из ущелья крики. Затем он беззвучно пополз к опушке леса. Он увидел уже достаточно. А тимьян есть и на полянке неподалеку. Мужчина осторожно перебирался из одного укрытия в другое.

***

Мелисанда вскинулась от сна, услышав крик. Телега дернулась и остановилась. Опять ухаб на дороге?

На мгновение вокруг воцарилась тишина, а потом девочка услышала знакомый звук: свист, а за ним — приглушенный вскрик. Тент скользнул в сторону, и в повозку упал Зигфрид фон Рабенштайн. Мелисанда потрясенно смотрела на него: из шеи рыцаря торчал арбалетный болт, глаза широко распахнулись в агонии, из горла била кровь, руки и ноги подергивались, точно Зигфрида одержал злой дух. Дернувшись в последний раз, рыцарь умер.