По щеке Мелисанды скатилась слеза: девочке вдруг открылась красота реки, луны, леса. Ее тело, душу, разум наполнила животворящая сила.

— Господи, Отец Небесный, ничто не может превзойти Твое творение. На все воля Твоя. Ты мой пастырь, не дай мне сбиться с пути. Твоя доброта безгранична, мудрость непостижима. Ты был всегда и будешь всегда. Дай мне сил и мудрости все сделать правильно. И передай моим близким, которых Ты забрал к себе, что все будет хорошо. — Мелисанда сама выдумала слова молитвы, и ей это понравилось. Молитва не походила на те, что она читала прежде.

Сев на землю и поджав ноги, она посмотрела вверх. Среди крон деревьев блестели звезды.

— Скажи мне, как поступить. Должна ли я убить Оттмара де Брюса, как хотела моя мама? Или мне послушать Раймунда? Или вообще сбежать из Эсслингена? Господи, прошу, подай мне знак!

Мелисанда принялась считать удары сердца. Она решила, что, если Господь не подаст ей знак до трехсотого удара, нужно будет сделать этот выбор самостоятельно.

Когда она досчитала до ста восьмидесяти шести, в пяти локтях от нее пробежал заяц. Заметив девочку, он остановился, встал на задние лапки и замер. А потом, будто что-то спугнуло его, помчался прочь, вниз по склону холма.

В тот же миг Мелисанда услышала крик. Ей почудилось, что это демон обрушился с неба, настолько огромна была ночная птица, больше самой Мелисанды. От ее крика у девочки волосы встали дыбом. Смертоносная птица обернулась совой — ее глаза горели желтым, как сера в преисподней, откуда она выбралась.

Да, это знак! Нужно было лишь разгадать эту загадку. Что же хотел сказать ей Всевышний? Заяц мог спастись, только спрятавшись в норе. Ему нужно было вернуться на вершину холма, где земля была ровной и его длинные лапы могли дать ему преимущество. Только так он сумеет спастись от врага. Спускаясь в долину, он обрекал себя на смерть. Как говорил Давид: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя»[8].

О да, Мелисанда умела толковать знамения, ее учила этому мама. Девочка вздохнула. Господь говорил с ней ясно и отчетливо. Сегодня ночью она была этим зайцем, и ей нужно было скрыться от де Брюса и его приспешников, а потом, когда наступит время, стать посланником смерти, сбросить убийцу в ад.

Мелисанда почувствовала, как ее душу наполняют спокойствие и уверенность. Она была не одна. Господь говорил с нею.

Но что это?! Еще какой-то звук. Хруст ветки, фырканье.

Это не волк. И не медведь. Эти звуки издавал хищник пострашнее — человек.

Нужно вернуться в пещеру!

Мелисанда поспешно проползла между кустами, встала и попыталась отодвинуть камень. Однако он не шелохнулся. Девочка в отчаянии прижалась к шероховатой поверхности валуна, пытаясь сдвинуть его своим весом, но ничего не получалось. Все ее усилия оказались тщетны. Ну почему она ничем не подперла камень? Впрочем, теперь думать об этом было поздно.

Если ей не повезет, то вскоре охотники увезут ее прочь, подстрелив, как зайца.

Хрустнула еще одна ветка. Шаги приближались. Слышался тихий звон оружия.

— Проклятая девчонка! Из-за этой дряни приходится таскаться тут по ночам, — ворчал один солдат.

— Да, я тоже предпочел бы завалиться в постельку с какой-нибудь бабенкой, чем лазить по кустам, — ответил другой.

Стража Оттмара де Брюса! Они искали ее!

— Господи, помоги мне! — беззвучно взмолилась Мелисанда.

Но на этот раз Господь не ответил ей. Как она могла быть такой легкомысленной? Как могла уйти из пещеры? Родители часто ругали ее за непослушание, говорили, как важно выполнять указания взрослых. Мелисанда не понимала этого, теперь же в полной мере осознала правоту родителей.

Девочка прислушалась. Наемники приближались. Ночь была очень теплой, но Мелисанду прошиб озноб. Бежать ей было некуда, она была одна, без оружия. Легкая добыча для головорезов де Брюса.

Где-то неподалеку прокричала сова, словно напоминая Мелисанде о ее глупости.

Девочка еще раз попыталась откатить камень, но он остался недвижим. Она подумала о зайце.

И тут вспомнила о втором входе в пещеру. Нужно его найти. Да, вход-то был в другом месте, а тут выход. Значит, там сдвинуть камень будет проще.

Мелисанда понятия не имела, в какую сторону ей следует идти. В пещере она полностью утратила ощущение пространства и направления. Девочка лихорадочно думала. Уходя с той полянки, они все время двигались на запад — солнце светило им в лицо. Да, они шли тогда к верхнему концу долины. Если найти ту полянку, она сориентируется. Мелисанде захотелось вскочить, побежать прочь. Но нужно было сохранять спокойствие.

Она прижалась к земле, сковырнула несколько комочков, вымазала себе лицо, чтобы оно не белело в лунном свете. Голоса становились все громче. Девочка затаилась в кустах и задержала дыхание. От услышанного у нее кровь застыла в жилах.

— Вот найдем девчонку, и я с ней позабавлюсь. Иначе де Брюс убьет ее, а нам останется только смотреть на это, — сказал первый солдат, говоривший немного с хрипотцой.

— Ты хочешь, чтобы граф отрезал твою драгоценнейшую часть тела и сунул тебе в рот? Девчонка нужна ему целой и невредимой. Кроме того, награду за нее отдадут только в том случае, если на ней не будет ни царапины. Ты слышал, что сказал фон Закинген? Если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя убью. Так я тебя хоть от кастрации спасу. Ну ты и осел, дружище.

Хрипун что-то проворчал в ответ, и Мелисанда не разобрала, согласился он со своим товарищем или нет. Впрочем, особого значения это не имело.

— Мы ее все равно не найдем, — сказал хрипун. — Можешь забыть о награде. Фон Закинген и не ждет от нас успешных поисков. В этих лесах можно спрятать целую армию, и ты ее не заметишь, пока тебе стрела в живот не вонзится.

Второй солдат заржал, как конь.

— Дурень ты, дурень. Ну конечно, мы ее найдем. Нужно только искать. Должна же она есть и пить. В одиночку она не протянет и пары дней. Фон Закинген объезжает все постоялые дворы в округе. Ей негде спрятаться. А теперь вперед. Давай, шевели задницей! На поляне часовые, в ущелье тоже. По всей долине часовые, там и мышь не проскочит. Она, считай, уже мертва.

Мелисанде хотелось закопаться в землю и больше никогда света белого не видеть. Ночь была теплой, но от земли исходил холод, и девочка почувствовала, что замерзла. От страха, отчаяния и слабости Мелисанда дрожала всем телом. А потом случилось непредвиденное: ей мучительно захотелось чихнуть. Мелисанда сдавила нос указательным и большим пальцем и задержала дыхание. Но природу не обманешь. В следующее мгновение тишина ночи огласилась громогласным чихом.

***

Раймунд Магнус спокойно добрался до Эсслингена. Дорогу ему освещала луна. В лесу он никого не повстречал и благодарил за это Бога. Даже без накидки францисканца он не хотел бы попасться в лапы молодчиков де Брюса. Серели предрассветные сумерки, вскоре над крышами Эсслингена взойдет солнце и жители города будут изнывать от мучительного зноя. Несколько колодцев в городе уже пересохли, а жара все не спадала.

Перед Раймундом возвышались юго-восточные ворота Эсслингена, к ним направлялись все, кто собирался переправиться через Неккар. Ворота защищали мост Плинзау, ведущий в основную часть города, и хорошо охранялись. В этот ранний час они, конечно, были еще закрыты.

Раймунд подошел поближе, и его тут же окликнули:

— Стой! Кто идет?

Хотя луна светила довольно ярко, Раймунд не смог разглядеть лицо стражника, зато узнал его по голосу. Это был Клаус, юноша из Бойтау, северной части города, раскинувшейся у замка. Мимо Клауса и мышь не прошмыгнет. Разве что у этой мыши будет при себе крепко набитый кошель. У Раймунда денег на подкуп стражника не было, зато он мог войти в любые ворота Эсслингена, когда его душе заблагорассудится: у палача имелась подорожная от городского совета, позволявшая ему выходить из города во всякое время дня и ночи. В конце концов, по роду службы ему приходилось собирать различные целебные травы, а некоторые из них можно было собирать только в полнолуние, иначе приготовленные из них отвары не действовали.