Подобно другим пяти фабрикам смерти, Аушвиц был расположен в оккупированной Польше, но служил как место уничтожения еврейского населения за пределами Польши. Хотя некоторых непольских евреев убивали на других пяти фабриках смерти, подавляющее большинство их жертв были все же польскими евреями. Аушвиц был единственной из шести фабрик смерти, где польские евреи не составляли большинства жертв. Он стал фабрикой смерти примерно в то же самое время, когда немецкая политика уничтожения вышла за пределы оккупированной Польши и оккупированного Советского Союза и распространилась на другие группы европейских евреев. В главном отделении службы безопасности Рейха Адольф Эйхман и мужчины из его еврейской секции организовали депортации из Франции, Бельгии и Нидерландов в 1942 году. В 1943 году Эйхман организовал депортацию партии евреев из Греции и оккупированной Италии. Фашистская Италия не отсылала своих евреев Гитлеру, пока Муссолини был у власти, а Германия и Италия были союзницами. Однако после того, как американцы, британцы, канадцы и поляки высадились в южной Италии и итальянцы капитулировали, немцы оккупировали северную часть страны и депортировали евреев самостоятельно. В 1943 году около двухсот двадцати тысяч евреев были отравлены газом в Аушвице[574].

В 1944 году расстреливать советских евреев уже было невозможно, потому что немцев вытеснили из Советского Союза, а заведения Операции «Рейнхард» были закрыты из-за приближения Красной армии; в том году Аушвиц стал центральным местом «окончательного решения». Почти все из приблизительно шестисот тысяч евреев, уничтоженных немцами в 1944 году, погибли в Аушвице. Большинство из них были венгерскими евреями. Венгрия, как и Италия, не посылала своих евреев на фабрики смерти, пока была суверенной страной и союзницей Германии. (Обычно евреям приходилось не так худо в странах, союзничавших с Германией, как в странах, оккупированных Германией). После попытки венгерского руководства переметнуться на другую сторону в марте 1944 года немцы установили свое собственное правительство. Новый венгерский фашистский режим начал в мае депортировать своих евреев. Около четырехсот тридцати семи тысяч венгерских евреев прибыли в Аушвиц через восемь недель. Из них около ста десяти тысяч были отобраны для работ, и многие из них выжили; по самым низким оценкам, триста двадцать семь тысяч были отравлены газом. В течение войны около трехсот тысяч польских евреев были отправлены в Аушвиц, из них примерно двести тысяч были уничтожены. Венгерские и польские евреи вместе взятые составляют большинство еврейских жертв Аушвица[575].

Аушвиц был апогеем Холокоста, достигнут в тот момент, когда большинство советских и польских евреев под немецким правлением уже погибли. Из примерно миллиона советских евреев, уничтоженных в ходе Холокоста, менее 1% погибли в Аушвице. Из приблизительно трех миллионов польских евреев, убитых в ходе Холокоста, только около 7% погибли в Аушвице. Почти 1,3 миллиона польских евреев были уничтожены (в основном через расстрел) на восток от линии Молотова-Риббентропа. Еще примерно 1,3 миллиона польских евреев были отравлены газом в ходе операции «Рейнхард» в Генерал-губернаторстве (более чем семьсот тысяч в Треблинке, ровно четыреста тысяч в Белжеце, сто пятьдесят тысяч в Собиборе и пятьдесят тысяч в Майданеке). Еще триста пятьдесят тысяч были отравлены газом на землях, аннексированных Рейхом (кроме двухсот тысяч в Аушвице и около ста пятидесяти тысяч в Хелмно). Большинство остальных польско-еврейских жертв были застрелены во время зачисток в гетто (около ста тысяч человек), или в ходе операции «Эрнтефест» («Праздник сбора урожая») (сорок две тысячи человек), или в ходе множества других, меньших по размеру операций и в ходе индивидуальных экзекуций. Многие умерли от голода и болезней в гетто или на принудительных работах в концлагерях[576].

Значительное число погибших в Аушвице (более ста тысяч человек) составляли неевреи. В Аушвице также погибли около семидесяти четырех тысяч поляков-неевреев и около пятнадцати тысяч советских военнопленных: они были либо казнены, либо до смерти замучены работой. За исключением советских военнопленных, которых травили газом в ходе эксперимента, этих людей не отправляли в газовые камеры. А вот ромов и синти отправляли.

Хотя их не преследовали с таким же рвением, как евреев, ромы и синти (цыгане) подпадали под убийственную политику там, где простиралась немецкая власть. Их расстреливали айнзацгруппы в оккупированном Советском Союзе (около восьми тысяч задокументированных случаев); их включали в приказы об уничтожении в карательных операциях в Беларуси; их убивала полиция в оккупированной Польше; их расстреливали в карательных операциях вместе с евреями в Сербии; их убивали в концлагере немецкой марионеточной союзницы Хорватии (около пятнадцати тысяч человек); от них зачищали территории, завоеванные союзницей Германии, Румынией; их травили газом в Хелмно в январе 1942 года (около четырех тысяч четырехсот человек), а затем в Аушвице в мае 1943 года (около тысячи семисот человек) и в августе 1944 года (около двух тысяч девятисот человек после того, как еще большее количество их погибло от голода, болезней и жестокого обращения). Немцы уничтожили по меньшей мере сто тысяч представителей ромов и синти (а скорее всего, в два или три раза больше)[577].

* * *

Хотя в газовых камерах Аушвица не выжил никто, более ста тысяч человек уцелели в концлагере под таким же названием. Название это будут помнить после войны как темную тень за железным занавесом, как намек на еще большую тьму на востоке. Менее ста еврейских работников увидели фабрику смерти Рейнхарда изнутри и уцелели. Однако даже Треблинка оставила после себя какие-то следы.

Узники пели в Треблинке – по приказу немцев, но также и для самих себя. Поминальную молитву «Эль мале рахамим» пели ежедневно по погибшим евреям. Эсэсовцы стояли снаружи и слушали. «Травники» принесли с собой с востока, как вспоминал один еврейский работник, «странный дар» к «чудесной песне». Это была более приземленная музыка, народные польские песни, которые напоминали рабочим Треблинки о жизни за пределами лагеря и помогали им набраться мужества для подготовки к побегу. В тех песнях пелось о любви и глупостях, а значит, о жизни и свободе. В Треблинке было сыграно несколько свадеб между рабочими и женщинами, которые выполняли для немцев домашнюю работу[578].

Еврейские парикмахеры, стригшие волосы тысячам женщин, запомнили красивых.

Раздел 9. Сопротивление и испепеление

Ночь на 21 июня 1944 года принадлежала советским партизанам Беларуси. Тремя годами ранее Вермахт быстро завоевал Беларусь на пути к Москве, до которой так никогда в общем-то и не дошел. Советские солдаты теперь продвигались к линии Молотова-Риббентропа и далее к Варшаве и Берлину. Группа армий «Центр» Вермахта вернулась в Беларусь, но уже при отступлении. Командиры Красной армии спланировали массивное летнее наступление, начало которого было приурочено к третьей годовщине операции «Барбаросса» с тем, чтобы напомнить немцам про их провальные амбиции. Советские партизаны заложили тысячи взрывчаток в железнодорожном полотне в Беларуси. Когда советские солдаты атаковали, немецкие войска не могли получить подкрепления и быстро отступить. Поэтому день 22 июня 1944 года принадлежал солдатам Первого, Второго и Третьего Беларусских фронтов Красной армии. Они, а также две другие армейские группы насчитывали более миллиона солдат, и это было вдвое больше того, что было в распоряжении группы армий «Центр» Вермахта. Наступление, операция «Багратион», принесло СССР одну из самых важных побед в этой войне[579].