Паркер не обращал на него внимания. Действуя на ощупь, он освободил зацепившуюся за пружины кровати кобуру и встал. Засунув револьвер в кобуру, он уложил его в открытый кейс, стоявший на кровати.

До Биглера наконец дошло, что его не собираются убивать. Расцепив руки, он поднял голову и, недоуменно моргая, с разинутым ртом глазел на .Паркера. Он ошарашенно смотрел, как Паркер закрыл кейс, щелкнув двумя замками.

– Что ты делаешь? – с недоумением спросил он Паркера. Ярость его уже испарилась, остались только непонимание происходящего и любопытство.

Паркер подхватил кейс и, остановившись, посмотрел на Биглера, который тем временем сел, прислонившись к кровати. Дождавшись, когда Биглер устроится поудобнее, Паркер объяснил ему:

– Возвращаюсь домой. Наплевать мне на тебя с твоим ограблением. А если ты еще раз в общественном месте назовешь меня по имени, я сверну тебе челюсть.

– Постой, постой, – проговорил Биглер, поднимаясь, – почему ты уезжаешь? Паркер молча направился к двери.

– Ты что, подождать не можешь? – закричал ему вслед Биглер. – Я ошибся, вот и все. Я подумал, что... между вами что-то было...

Паркер оглянулся.

– Ты ни о чем не думал, – ответил он. – Ты вообще не думаешь. Ты женился на шлюхе, Биглер, привыкни к этой мысли. Или отправь ее на улицу – пусть зарабатывает деньги, – или избавься от нее. Но не пытайся сделать из нее женушку, ничего не получится.

– Но... – начал Биглер и замолчал, будто кто-то выключил рубильник. Он замер на месте с напряженным выражением лица, вытянув вперед руку, как бы пытаясь объяснить что-то и удержать Паркера.

Отвернувшись от него, Паркер подошел к двери. Когда он открыл ее, Шейрон все еще сидела на земле в неестественной позе, прижавшись к колесу его машины; на ее лице застыла гримаса ужаса. Паркер вышел на улицу, оставив дверь номера открытой.

– Пошла прочь! – приказал он Шейрон.

– Ты уезжаешь? – робко, ненатуральным девчоночьим голосом спросила она, будто вместо нее говорила чревовещательница.

Дверь соседнего номера открылась, и появился Дакасс, уже успевший одеться.

– Что здесь, черт побери, происходит? – спросил он тихо.

– Супружеская сцена, – ответил Паркер. Схватив Шейрон за локоть, он оттащил ее в сторону от своей машины.

– Будь все проклято, – проворчал Дакасс, – мне позарез нужны деньги.

– Мне тоже, – вздохнул Паркер. – Хочешь, подвезу тебя до аэропорта?

Дакасс подошел ближе, так что теперь в открытую дверь стал виден Боб Биглер, который стоял посреди комнаты. Вид у него был смущенный и вызывающий одновременно. Дакасс мельком взглянул на Шейрон, которая все еще сидела на земле, нервно покусывая нижнюю губу и не зная, как поступить: закатить скандал или промолчать. Потом со вздохом перевел взгляд на Паркера и потряс головой.

– Наверное, поболтаюсь еще немного здесь, – сказал он. – Я сейчас проживаю то, что отложено на черный день. Может, теперь, после этого скандала, они наконец успокоятся.

– Все может быть, – ответил Паркер. – Увидимся как-нибудь.

– До скорого, – ответил Дакасс, с тоской наблюдая, как Паркер садится в машину.

Последнее, что увидел Паркер в зеркальце заднего обзора: Шейрон бежала к своему красному «олдсмобилу», а Дакасс входил в дверь его номера, чтобы потолковать с Бобом Биглером.

Паркер просунул кредитную карточку в узкую щель у края двери и протолкнул ее вниз, пока она не уперлась в язычок замка. Постепенно увеличивая давление на язычок замка, Паркер проталкивал карточку вниз, пока дверь внезапно не подалась внутрь, с шумом распахнувшись.

Паркер положил кредитную карточку в карман рубашки. Это была та самая карточка, которой он пользовался в Сан-Франциско, и поскольку теперь она уже наверняка попала в черные списки и на нее нельзя ничего купить или взять напрокат, он использовал ее, чтобы отпереть замок, закрытый на один оборот. В большинстве пригородных домов, как правило, хозяева забывают запирать на два оборота кухонные двери или двери пристроенных к дому гаражей; все внимание обычно сосредоточивают на парадных дверях и окнах, а о черном ходе чаще всего забывают.

В данном случае речь шла о двери в гараж. В гараже было темно, хоть глаз выколи; только слабый свет уличных фонарей, падавший сквозь окошечки главных ворот гаража, позволил Паркеру рассмотреть, что в пространстве между ним и этими воротами не было ни одной машины.

В два часа ночи во всем квартале не светилось ни одного окна. Может, живущая здесь женщина просто вышла и еще не вернулась, а может, она уехала отдыхать?

Или же она в доме, а свою машину одолжила Улу?

Сегодня рано утром он получил весточку, ее передал через Генри Мак-Кея Керуан. Ему удалось узнать, что Ул живет с какой-то разведенной женщиной в одном из жилых кварталов на окраине Питсбурга. Керуан узнал имя женщины и название пригорода, а Паркер с помощью телефонной книги раздобыл этот адрес.

Плохо, что гараж пуст. А может, и наоборот. Все прояснится, когда он осмотрит дом.

В слабом свете, проникающем сквозь окошечки гаража, слева вырисовывалась дверь. Паркер достал из кобуры револьвер и направился к ней: осторожно повернув ручку, он медленно приоткрыл дверь; в кухне темно, на черном фоне вырисовывались более светлые силуэты: холодильник, плита, кухонные шкафы.

Из гаража в кухню вели две ступеньки. Паркер, осторожно ступая, преодолел их, прислушиваясь напряженно к звукам в доме; он не спеша перемещал вес своего тела с одной полусогнутой ноги на другую, опасаясь, что под ногами заскрипит какая-нибудь половица. Закрыв за собой дверь, ведущую в гараж, Паркер вошел в кухню.

Не успел он закрыть дверь, как раздался стук когтей по линолеуму, и Паркер увидел темный силуэт, мчавшийся прямо на него, за секунду до того, как что-то ударило его в грудь с такой силой, что он свалился на пол. Паркер ощутил на лице горячее дыхание, а затем оно переместилось к его горлу. У него не оставалось выбора: он прижал дуло револьвера к мохнатому боку и нажал на спуск.

Конвульсия пробежала по телу животного, и оно откатилось влево, а Паркер – вправо. Ударившись о стену, он быстро поднялся на одно колено, напряженно всматриваясь в темноту, все его тело напряглось в тревожном ожидании.