После этого он снова обернулся к Клер:

— Что еще?

— Теперь давай выйдем обратно.

Они пересекли танцевальный зал и вышли на площадку перехода.

Показывая в противоположную сторону, налево от лифтов, она пояснила:

— Вон там будет выставочный зал. Столы со специально подобранными монетами и банкнотами. Но трогать их не имеет смысла, большинство из них слишком редкие, с ними недолго и засветиться.

— Значит, нас интересует только вот это, — подытожил Паркер. — Танцевальный зал — или как ты его еще называешь?

— Зал торгов.

— Правильно. Торговый зал и хранилище. — Паркер задумчиво огляделся по сторонам. — А как же эти ваши сыщики? Где они будут расставлены?

— Этого я не знаю. Придется немного подождать, там увидим.

— Ладно, поднимемся в номер.

— Так ты берешься за это?

— Пока еще не знаю. У меня есть кое-какие вопросы.

— Тебе нужно спросить Билли, он знает больше моего.

— Посмотрим. Идем.

Они прошли вдоль стены к лифтам.

— Тебе не нравится эта затея, да? — спросила она.

Затея ему действительно была не по душе, но вслух он сказал:

— Просто я пока не понимаю, как все это будет происходить. Только и всего. Может быть, я никогда не смогу этого себе представить. Я просто не знаю.

Двери лифта раскрылись, и они вошли в кабину.

— Но ведь здесь будет столько денег. И все в одном месте, — напомнила она.

— А сколько товара будет у этих ребят при себе? У каждого по кейсу?

— Это в худшем случае, — сказала Клер. — Большинство из них привезут больше. Наверное, по два или три.

Лифт остановился на седьмом этаже. Выйдя из него, они пошли по коридору.

— Значит, считаем в среднем по два кейса на человека, — рассуждал вслух Паркер. — Они набиты монетами, а следовательно, должны быть тяжелыми, приблизительно фунтов по пятьдесят.

— Вот это да, — удивилась она. — Так много?

— Полторы сотни «дипломатов», — продолжал он, открывая дверь в номер. Они вошли, и он включил верхний свет.

— Семь тысяч пятьсот фунтов, — подсказала Клер тоненьким голоском.

— Для удобства округлим до целого числа, — сказал Паркер. — Итого четыре тонны. Вот она твоя идея — силами шайки из трех-четырех мужиков стащить четыре тонны багажа.

— Но ведь должен же быть какой-то выход, — возразила она с таким видом, как будто сама была готова поверить в то, что говорила. — Если хорошенько подумать, то можно найти способ, как это провернуть.

— Флаг тебе в руки, — обронил он.

— Черт возьми, — вспылила она, — ведь ты же вроде считаешь себя профессионалом! Так почему же ты сам ничего не можешь придумать?

— Уже придумал. — Он подошел к кровати и растянулся на ней, закинув руки за голову.

— Уже? И что же?

— Мы не станем соваться в хранилище. Вместо этого в субботу поздно ночью обчистим сам зал.

— Но как?

— Еще не знаю. Может быть, это дело и не выгорит, но только если что-то и может получиться, то только в зале и только ночью в субботу.

— Но тогда весь товар будет распакован, — попробовала возразить она.

— Очень хорошо. Можно будет выбирать. Взять самое лучшее.

Клер неуверенно улыбнулась. По всему было видно, что она сомневается и ей очень хочется, чтобы он поскорее развеял эти сомнения.

Тогда она спросила:

— Ты действительно считаешь, что такое возможно?

— Я еще не знаю. Мне нужно задать Лабатарду несколько вопросов. Позвони ему сейчас и скажи, что с утра мы к нему заедем.

Она уже было протянула руку к телефону, но затем остановилась и переспросила, оглянувшись:

— С утра?

— Как хочешь, — сказал он в ответ.

— А если я откажусь, то сделка будет расторгнута?

— Вовсе нет. Если ты откажешься, то сейчас поедешь домой, а утром заедешь за мной.

Она, казалось, ненадолго задумалась, по-прежнему оставаясь стоять у телефона.

— Но тогда придется потратить много времени на бесполезную езду, не так ли?

Паркер поднялся с постели и направился к ней. А немного погодя она позвонила туда, куда собиралась.

Глава 7

— Так дело не пойдет, — сказал Билли. Утром, примерно в половине одиннадцатого, они все собрались во дворе позади дома. В дальнем конце двора находилась небольшая жаровня, сложенная из кирпичей, на которой Билли собственноручно готовил гамбургеры. Дрова были не совсем сухие, и печь нещадно дымила.

Лемке сидел на нижней ступеньке крыльца черного хода с банкой пива в руке, водрузив на голову старую соломенную шляпу и щурясь от яркого солнца. Клер, одетая в голубые джинсы и белую блузку, расположилась в полосатом шезлонге, оказавшемся единственным предметом мебели во всем дворе. Паркер был полон решимости. Он непрестанно расхаживал по заваленному рухлядью двору, подобно тому, как пантера мечется по открытому вольеру в зоопарке.

— А в чем проблема? — спросил Паркер. — Почему, собственно...

— Вы забираете ценные монеты, — говорил Билли, взмахивая рукой с лопаткой для переворачивания гамбургеров, — и просто ссыпаете их в холщовый мешок. Тащите их куда-то и там вываливаете на стол. Да вы вообще-то понимаете, что творите?

— Пока еще нет, — признался Паркер. — Что же?

— Вы снижаете их ценность, — ответил Билли, — возможно, процентов на двадцать пять. Монеты — гораздо более деликатный товар, чем вы думаете. Они трутся, бьются одна о другую, и от этого их ценность значительно снижается. Это все равно что скатиться от «unc» до просто «VF».[1]

— Билли, — устало проговорила Клер, — они не знают этих твоих терминов.

— У меня есть идея, — сказал Паркер. — Суть вопроса в том, что мы должны их упаковать, так?

— Время, Паркер, — напомнил Лемке. — Время и еще раз время.

Прошлой ночью у него еще оставалось время, чтобы еще раз все как следует обдумать, и поэтому теперь он был мрачен и довольно пессимистично настроен относительно всей этой затеи.

— А это уже как посмотреть, — возразил Паркер и снова обернулся к Билли: — Так говоришь, там будет сотня торговцев.

— Около того. Плюс-минус несколько человек.

— И весь их товар целиком тебе не нужен.

— Нисколечко, — подтвердил Билли. — Некоторые из монет слишком редкие, и я не осмелился бы предложить их кому-либо, не будучи в состоянии доказать, как они попали ко мне.

— А другие, — предположил Паркер, — не стоят того, чтобы их брать.

— Иностранные монеты, — сказала Клер.

— Да, это так, — согласился Билли. — Иностранные монеты нам тоже не нужны, кроме, пожалуй, канадских или мексиканских. В основном надо брать американские.

— Ну и на сколько это может потянуть? — подытожил Паркер. — На половину всего товара?

— Что вы, намного меньше. — Билли задумался, щурясь от едкого дыма своей жаровни. — Может быть, третья часть, — сказал он наконец. — А может, и вообще только четверть.

— Твои плюшки сейчас сгорят, — подал голос Лемке.

Паркер наблюдал за тем, как Билли, наклонившись над дымящей жаровней, переворачивает гамбургеры. Когда нумизмат наконец перестал суетиться, Паркер задал новый вопрос:

— А сколько времени уходит на то, чтобы упаковать товар одного продавца?

— Сколько времени? — Билли отошел от жаровни, помахивая у себя перед носом поварской лопаткой, стараясь разогнать дым. — Ну, я, например, — начал он, — могу уложить свой... ну да, минуты за три, пожалуй...

— Примерно тридцать человек. Выходит, полтора часа. Для большей верности прибавим еще полчаса, итого — два часа.

— Слишком долго, — сказал Лемке. — Войти и тут же уходить, иначе нельзя, Паркер. Ты сам это прекрасно знаешь. Мы не можем околачиваться там, дожидаясь, пока нас накроют за этим занятием.

На этот раз Паркер не стал утруждать себя ответом. Он расхаживал по двору, напряженно думая, пытаясь отыскать хоть какую-то возможность, которая бы позволила успешно провернуть это дело.

— Нужно придумать, чем на это время занять охранников, — произнес он вслух, разговаривая, скорее, сам с собой, чем с окружающими.