- Рик, какого...
- Начинать надо с маринада: гранатовый сок напополам с апельсиновым, лимонная цедра, столовая ложка цветочного меда, мускатный орех и полстакана "Писко Сауэр".
- Вам не кажется странным то, что вы делаете?
- Вымачиваю ягненка в виноградном ликере? Или готовлю в три часа ночи?
- Вы звоните из Монтаны?
- С какой радости мне быть в Монтане? Я у себя дома, в трех кварталах от тебя. Можно подумать, я его спаиваю.
- Кого? Послушайте...
- Ягненка, ты не представляешь, что с ним с ликера делается - становится нежным и мягким, таким податливым. Я вытащил его из миски с маринадом и теперь разминаю, он выскальзывает, но если поднажать кое-где настойчиво, дает сок, сладкий на запах, - раздались тихие причмокивания, - и на вкус тоже.
- Ты сырое мясо облизываешь?
- Пальцы. У меня все пальцы в его соку. Джесси...
- Да?
- У тебя голос хрипит. А ягненочек такой восприимчивый сейчас, готовый впитывать все, что я ему дам, куда только подевались ужимки и черствость? Надо его хорошенько смазать, чтобы он оставался...открытым до конца, горчичное масло подойдет. И соль... он станет солоноватый, как разгоряченная кожа, покрытая испариной, и тогда можно приступать к самому интересному, где-то тут у меня был...ага, вот. Выкидной нож, конечно, для готовки не особо...
- Выкидной?
- Подарок отца, - раздался характерный щелчок, с которым лезвие выпрыгивает из рукоятки. - Знаешь, что я делаю?
- Нет.
- Аккуратные надрезы крест-накрест, не очень глубокие, человека, скажем, они бы не истязали, а скорее... будоражили.
- Как ты...
- Как я "что"? У тебя дыхание сбилось, ты в порядке?
Джесси молчал.
- В разрезы мы воткнем поджаренные на оливковом масле иголочки розмарина. Ты бы видел, малыш: когда растягиваешь края, плоть мелко подрагивает, а цвет похож...
- Хватит.
- Окей. Можно засовывать в духовку и переходить к гарниру. Ты нормально относишься к запеченному картофелю? Я его уже помыл, натер солью и сливочным маслом. Из молодых клубней мы вырежем сердцевину, для начинки возьмем тонкий ломтик бекона, лист шалфея и дольку чеснока, скрутим бекон в тугую трубочку и вставим в картофель не спеша, плавно... Может, и не поместится все сразу, это ничего...Голодный?
- ...
- Джесси?
- Нет.
- Голодный. Приезжай. Обещаю накормить так, что ты два дня ходить не сможешь, будешь лежать и постанывать после мощных гастрономических оргазмов.
- Рик, я не общаюсь с пациентами вне кабинета.
- Уломал - приду в кабинет, хотя твои рыбки и пугают меня. Завтра вечером, сойдет?
- Записаться на сеанс можно у секретаря.
- В понедельник?
- Во вторник, в восемь.
- Окей. Джесси...
- Что?
- Ты ведь не спал, когда я позвонил? Ответил сразу, и голос был бодрым.
- Удивленным.
- Ты не можешь уснуть.
- Во вторник, Рик...мы обсудим все, что хочешь, - и Джесси отключился.
***
16 мая, 20:00
- Я рад, что ты снова пришел.
- Правда, рад? - Рик прошагал к креслу, захватив по дороге какой-то прозрачный шарик со стола. - Или это уже начало сеанса?
- Правда, рад, - шарик взлетал к самому потолку, смуглые мозолистые пальцы хватали его и снова запускали вверх. В висках у Джесси закололо.
- Цветочек, все еще мертв?
- Геликония все еще жива. Рик, признаться, я беспокоился за тебя.
- Не стоило, док, у дяди Рика толстая пуленепробиваемая шкура.
- Стоило. Та фраза про Монтану...
- Про бизоньи стейки?
- В первую нашу встречу ты вспомнил слова отца о том, что умирать надо в Монтане, а незадолго до этого сказал, что хочешь туда вернуться.
- Что за мозгоебство? - Рик поймал шарик и со стуком положил его на журнальный столик. Шарик покатился, упал на ковер и уткнулся Джесси в натертые до блеска ботинки. - Я же сказал, в Монтане у меня дела, дом...
- Дом простоял без хозяев двадцать лет и простоит столько же. И все же ты решил ехать именно сейчас.
- Начнем с того, что я не поехал.
- Передумал?
- Был занят. Кое-что произошло. У тебя чайник есть?
- За кофеваркой.
- Я заварю чай, не против? - Рик встал, проверил, есть ли в чайнике вода, и включил его. - Белый пуэр, угадал?
- Ты принес с собой белый пуэр?
- Ну не мучить же тебя кофе снова. На прошлой неделе мотался в Шанхай...по работе, и мне вспомнилось, как ты страдал над своим эспрессо, - Рик вытащил из шкафчика заварник, скептически повертел его. - Я видел там кое-что, - шум от чайника нарастал, приглушая слова, - кое-что, чего не было...вроде глюка, так это называется?
- Расскажи подробнее.
- Психологи обожают подробности... чтобы вцепиться в какой-нибудь лучик солнца на красном покрывале и вытянуть из тебя всю душу. Пофиг, - Рик высыпал чай в заварник. - Короче, мне надо было убить время до самолета. Ведерко виски за десять баксов - конечно, круто, но если утром ощущения такие, будто тебя всю ночь ебала армия Тамерлана в полном составе...словом, бары отпадали. Я бродил в районе французской концессии и наткнулся на дом-музей Цзы, Дзы... не суть. Внутри крутили старую музыку и обстановку воссоздали: одежда, ковры, мебель, все дела, показывали диафильмы, просто рай для ребят с камерой в одной руке и "Lonely planet" - в другой. Я поднялся на второй этаж в спальню этого Цзы, там стояла большая кровать, и на ней я увидел... двух людей...
- Ты их знал?
- Вообще-то я даже знал, что они делают.
- То есть ты видел это прежде?
- Да, но это не было воспоминанием, слишком реально, по-настоящему. Как будто снова.
- Ясно.
Рик оглянулся, ожидая что Джесси добавит что-то, но тот молчал, потом поднял шарик с ковра и принялся его разглядывать.
- "Ясно" и все? Я тут поведал, что у меня глюк приключился, ты должен прыгать от радости и махать рецептами.
- Да, "ясно" и все. Как там мой пуэр?
- Солью первую заварку, и будет готов. Что тебе ясно, док?
- Во-первых, почему я должен радоваться твоей галлюцинации? Во-вторых, я не склонен думать, что это была она, а в-третьих, то, что ты рассказал, неважно.
- То есть?
- Рик, описанное тобой - симптом, который встревожил тебя настолько, что ты поделился со мной, и я благодарен, но ты по-прежнему умалчиваешь о том, что заставило тебя прийти ко мне, о том, что произошло до случая в Шанхае и до нашей первой встречи.
- Знаешь, Джесси, - Рик поставил на столик чашки, заварник и уселся в кресло с довольным видом, - ты мне очень помог.
- Чем же?
- Я стал лучше спать, в самолете так вырубился, что проснулся, когда шасси выпустили. И мне сон приснился, тебя ведь интересовали мои сны? - Джесси вяло кивнул. Он вдруг ощутил себя грифелем циркуля: вечно крутится вокруг смыслового центра под разными радиусами не в силах совпасть с ним. - Начиналось, как обычно: мне снилось, что я заперт в доме и ни к чему не могу прикоснуться, хочу, например, выключить телевизор, подношу руку к пульту, а вокруг него словно воздух плотнее, и не пробиться. Я брожу по этажам в поисках выхода, путаюсь в доме как в липкой паутине, коридоры сужаются, ноги вязнут в коврах...и тут в воздухе - запах ирисов, и я оказываюсь в Карлтонском люксе, знаешь, как бывает во сне: ирисы - и вдруг, бац, люкс в Карлтоне: на каминной полке - пышные букетики, в колонках - колдует Нина Симон, а на софе возле окна полулежишь ты...
- Ну что ж, вполне...
- ...голый полулежишь или, как говорят французы, одетый в аромат своих духов, и спрашиваешь, чего это я так долго. Я подрастерялся, отвечаю, дескать, мы ж вроде не договаривались. Поверь, малыш, если б я знал, что где-то меня ждешь ты, раздетый, разомлевший, я бы... - Рик усмехнулся уголком губ и поймал взгляд Джесси, как за руку схватил. - Ты поднял с пола глиняный кувшин и начал лить масло себе на плечи, живот, а потом пальцами размазывал масло и смотрел на меня...черт, детка, прости, но взгляд у тебя был совершенно блядский, и весь ты в этом масле, блестящий, скользкий, такой ягненочек, готовый к жарке: ослабевшие коленки сами разъезжались, соски затвердели, пальцы ног поджимались, я тебя глазами так и пожирал, а ты краснел, представляешь? Лежал возбужденный до чертиков и при этом при всем умудрялся краснеть. Меня как оглушило, а тут еще...ты начал просить. Я опустился возле софы, хотел стащить тебя на ковер, но не смог коснуться, как до этого не мог коснуться пульта. Взгляд у тебя стал укоризненным, а из горла вырывались всхлипы, просто сердце разрывалось...