— Спасибо. Большое спасибо...
Сейчас попробую сесть. Простыня... А моя одежда?
— Прошу прощения. — Он словно читает ее мысли. — Некоторые вещи плохо смотрятся на мини и колготках. Все выстирано и высушено, можете одеться в любую минуту.
Вот они лежат. Платье из коричневой шерстяной ткани, колготки и туфли на стуле. Он предупредительно отошел, поставив стакан на ночной столик рядом с графином.
— Вещи? Какие...
— Рвота. Кое-что попало мимо судна.
Под простыней можно укрыть тело. Как скрыть смущение?
— Господи, как неудобно! Я, наверное...
Мужчина качает головой. Фигура его то расплывается, то становится четкой.
— Вы перенесли шок и не оправились от него до сих пор.
Мужчина в нерешительности замер. Она впервые заметила, что он колеблется. Теперь она может читать его мысли. «Сказать ей, или не нужно?»
Конечнонужно! Так он и сделал.
— Вы не хотели возвращаться в реальность.
— Ничего не понимаю.
— Сад, груша, электроскоп. Укол, генератор, разряды тока.
— Нет, ничего не помню. — Потом все вернулось, словно кто-то повернул рычажок в мозгу. — О Господи!
— Возьмите себя в руки, — резко произнес он.
Мужчина стоял совсем близко, возвышался над ней, она почувствовала его горячие ладони на лице.
— Не вздумайте снова терять сознание, уходить в себя, Вы справитесь, слышите! Справитесь, потому что у Вас уже все в порядке. Ясно? Все хорошо.
— Вы сказали, что у меня рак.
Она словно обвиняла его в жестокости.
— Вы сами сказали мне это.
— Да, я так думала, но не...
Казалось, он избавился от тяжкого груза. — Тогда все ясно. Сама процедура не могла вызвать такого шока. Трое суток без сознания! Я знал, что тут кроется что-то личное, что все дело в психике.
— Трое суток?
— Я иногда бываю немного напыщенным и самодовольным, потому что слишком часто оказываюсь прав. Я был чересчур уверен в своей проницательности, верно? Когда предположил, что Вы ходили к врачу и даже прошли обследование? Вы ведь ничего этого не делали, так?
Она подняла голову, их взгляды встретились.
— Я боялась. От рака умерла мама и тетя, а сестре пришлось ампутировать грудь. Я была на пределе! Поэтому, когда Вы...
— Когда я точно установил то, что Вы в глубине души знали, но смертельно боялись услышать, нервная система просто не выдержала. Вы побледнели как мел и рухнули без сознания. Такая реакция никак не связана с тем, что в данный момент через Вас пропускали семьдесят с лишним тысяч вольт постоянного тока. Я все-таки успел тогда подхватить вас. — Он развел руки. Короткие рукава рубашки не скрывали красные пятна ожогов. — Так что меня тоже хорошенько стукнуло, я сам чуть было не отключился.Нопо крайней мере Вы не разбили голову, так что все закончилось благополучно.
— Спасибо. — Она не могла сдержать слез. — Что мне теперь делать?
— Как что? Возвращайтесь к себе, соберите осколки разбитой жизни, начните все заново, так сказать.
— Но Вы ведь сами сказали...
— Когда доВаснаконец дойдет, что я не только поставил диагноз?
— Вы... Вы хотите сказать, что вылечили меня?
— Я хочу сказать, что Вы сами себя лечите. До сих пор. Я ведь Вам рассказывал, помните?
— Помню, но не все. — Она украдкой (но он все равно заметил) ощупала грудь.
— Она не исчезла... Если я сейчас Вас стукну палкой по голове, — сказал он с утрированной грубостью, — на ней вырастет шишка. Завтра и послезавтра она будет украшать голову, а спустя два дня начнет потихоньку рассасываться. Через неделю еще будет заметно, а потом исчезнет бесследно. То же самое произойдет с Вашей опухолью.
Только сейчас до нее дошло все значениеуслышанногои испытанного.
— Один-единственный сеанс лечения, полностью избавляющий от рака!
— О Господи! — он тяжело вздохнул. — Неужели снова придется выслушивать эти напыщенныедушеспасительныеречи?Нунет!
— Какие речи?
— О моем долге перед людьми. Обычно они бывают двух типов; впрочем, возможны вариации. Первый начинается с призывов послужить на благо человечества, что в итоге сводится к подсчету доходов, которые эта бескорыстная служба несет. Второй ограничивается лишь страстными призывами, его я слышу весьма редко. Увы, в таких выступлениях игнорируется проблема парадоксального нежелания людей принимать полезные советы, если они не исходят от так называемых заслуживающих уважения источников. Тот, кто выдает поучения первого типа, прекрасно все понимает, и придумывает недостойные способы обойти препятствия.
— Я не... — начала девушка, но он прервал ее.
— Эти два типа могут быть украшены доморощенными откровениями мистического или религиозного характера либо по вкусу оратора, этически-философскими рассуждениями. Вышеперечисленное должно вызвать чувство вины, обогащенное жалостью к страдающим больным, и заставить меня уступить настояниям подобных доброхотов.
— Но я просто...
— Вы, — он наставил на нее палец, словно дуло револьвера, — упустили прекрасный шанс убедиться в справедливости моих слов. Если я не ошибаюсь в своих предположениях, Вы пошли к какому-нибудь эскулапу, он, определив заболевание, направил Вас к специалисту-онкологу, а тот, подтвердив диагноз, послал к коллеге на консультацию. Вас охватила паника, Вы попали ко мне и излечились. Знаете, какой будет их реакция, если Вы продемонстрируете им это рукотворное чудо? «Самопроизвольная ремиссия!» — вот что скажут они в один голос!
Кстати, не только врачи! — продолжал он, охваченный внезапным приступом гнева, и девушка невольно содрогнулась. — Каждый начнет уверять, что своим исцелением Вы обязаны именно ему. Диетолог не забудет похвалить патентованные пшеничные ростки и рисовое печенье, священник падет ниц и вознесет хвалу Господу за то, что Он услышал его молитвы, а генетик сядет на своего любимого конька и заверит, что у Ваших предков была такая же ремиссия, только они ни о чем не догадывались.
— Прошу вас, не надо, — вскрикнула она, но мужчина уже не мог остановиться.
— Знаете, какая у меня профессия? Инженер в квадрате: механик и электрик, с дипломом юриста.Окажись Вы настолько глупы, чтобы рассказать, что здесь произошло (надеюсь все-таки на лучшее, но если ошибусь, знаю, что предпринять в свою защиту), мне светит порядочный срок за занятие врачебной практикой без разрешения. Кроме того можете обвинить меня в насилии, — я ведь вонзил шприц в Вашу плоть, — и даже в похищении, хотя для этого придется доказать, что Вас вынесли прямо из медицинской лаборатории. Никто никогда не поверит, что я просто взял и вылечил больную раком. Вы не знаете, кто я, правда?