За два часа до полуночи мы подошли ко входу в гавань Ликантии. Я видела в темноте очертания утесов, обступивших залив со всех сторон, и черный силуэт замка. Ночь была тихая,, теплая – все благодаря колдовству Гэмелена. Ничего не могло случиться в такой тишине, часовые будут спать до конца своей смены, командиры не часто будут проверять караулы и так далее.

Мы пересели в лодки. Что бы там ни говорил Холла Ий о моих женщинах как о никудышных моряках, не было слышно ни одного звука, никто не потерял оружия, никто не свалился в воду. Мы тихо поплыли ко входу в гавань. Лодки идеально подходили для нашей миссии. Вместо весел с каждого борта у Них было по гребному колесу. «Гребцы», если их можно так назвать, сидели у колес и бесшумно вращали их. Не было ни всплесков весел, ни команд рулевого, характерных для обычных лодок. Однако правильно держать курс при таком способе передвижения было нелегко, колеса должны были вращаться с одинаковой скоростью, или мы принялись бы выписывать зигзаги по воде, как водомерки.

Пока мы плыли, я еще раз перепроверила свой план. Как мне казалось, его большим преимуществом была простота. Изощренная тактика редко выживает под дождем стрел. Я собиралась вместе со своими стражницами вскарабкаться по ликантианской цепи у входа в гавань на скалу, примыкающую к замку. Добравшись до замка, мы должны были постараться найти достаточно большое окно, чтобы можно было влезть. Потом надо было быстро и по возможности скрытно добраться до главных ворот замка. Генерал Джинна к тому времени подведет свой отряд к воротам снаружи. Когда ворота распахнутся, начнется общая атака.

План вовсе не был таким безнадежным, как казалось на первый взгляд. Множество неприступных крепостей было взято именно таким способом. Если мы погибнем, как все предсказывали, что с того? Вдесятеро больше стражниц было убито в ходе безуспешных атак на замок. Джинна, этот самец, вряд ли будет жалеть, что избавился от «слабого» пола – так он нас называл.

Пришло время испытать свой меч, который я выковала сама, – хорошо ли он рубит или только гнется и выщербливается при ударе. И еще у меня была одна цель, ради которой я попросила Гэмелена об услуге, не объясняя, впрочем, зачем мне нужна его помощь.

Гавань внезапно открылась перед нами, как пасть чудовища. Мы поплыли вдоль цепи, находившейся под водой близко к поверхности, к замку. Теперь раздумывать было некогда. Мышцы, тренировка и осторожность – от этого зависела наша жизнь.

В этом месте мой писец недоуменно поднимает бровь, думая, что в свободное время стражницы тренируются лазить по огромным цепям. Наверное, он удивлен, что не видел таких упражнений на наших показательных выступлениях. Но сам процесс залезания на что-нибудь высокое не имеет больших различий, будь то гигантская цепь или искусственное препятствие на праздничном параде. Одна женщина становится у подножия, вторая залезает ей на плечи и помогает залезть третьей. Если не считать нескольких тысяч вражеских солдат над нами и того, что ржавые звенья были усеяны ракушками и обросли водорослями, все было как на тренировке. Полилло и другие стражницы, отличавшиеся силой, составили живую лестницу, а остальные полезли вверх.

Наконец Корайс, Полилло, Исмет и я достигли последнего звена, которое прикреплялось к кольцу, вмурованному в стену замка. Я посмотрела вниз, остальные мои подруги ждали каждая на своем звене, напоминая этим украшения гигантского браслета. Я тряхнула головой. Видимо, от близости могучей магии мое воображение разыгралось как у подвыпившего ветерана.

Мы втроем принялись изучать стену башни, а Исмет наложила стрелу на тетиву и смотрела только вверх, на самый край стены, на тот случай, если вниз посмотрит часовой.

Заклинание Гэмелена звучало у меня в голове. Пусть зрение стали… будет у девы…

Мы внимательно осматривали каменный пояс, шедший вокруг башни. Там были бойницы для стрелков и световые отверстия. Несколько окон не имели ни ставен, ни решеток. Архонты, как многие другие слишком узкие специалисты, чересчур доверяли своему единственному могучему оружию – магии. Высоко наверху я разглядела еще несколько больших окон и решила, что там и была тюрьма, где сидел Амальрик. Но нам не надо было снова упражняться в лазании, потому что в двадцати футах правее и в пятнадцати футах над нами было почти такое же широкое окно.

Полилло радостно и тихо засмеялась, когда Корайс сняла с плеч мешок, где были веревки и абордажные крюки. Я знала, о чем она думала, – столько времени, столько крови, а теперь мы влезем в замок, словно это гора Афена недалеко от Ориссы.

Полилло легко забросила кошку, и две стальные лапы прочно зацепились за подоконник. Дернув несколько раз, чтобы убедиться в надежности захвата, она приступила к единственной сложной задаче – надо было убедиться, что веревки не запутались (к крюкам прикреплялись две параллельные веревки, связанные перпендикулярными отрезками каната, как корабельные ванты). Полилло привязала свободные концы к последнему звену цепи и произнесла заклинание – мы все знали его наизусть. Несколько лет назад, до того как Амальрик и Янош заставили воскресителей рассекретить для солдат несколько заклинаний, с нами бы тут был профессиональный волшебник, но теперь мы обходились без него. Любой сержант, с разрешения воскресителей, мог использовать магию самостоятельно. Полилло говорила:

– Мои слова сказаны другим человеком, и я использую их с его дозволения. Стань твердой, стань прямой, стань как копье!

Веревки мгновенно стали твердыми и прямыми благодаря заклинанию. Теперь к окну вела наклонная плоскость, по которой мог промаршировать батальон. Полилло оглянулась назад и прошептала:

– Я пойду первой.

Но я отодвинула ее и вступила на «мост», держа наготове меч. Быстро добравшись до окна, чтобы не дать врагу лишнего шанса заметить нас, я пролезла внутрь и по-кошачьи бесшумно спрыгнула на каменный пол. Оказавшись в комнате, я отступила от окна вбок в полумрак и там затаилась. Комната оказалась пустой. В дальней стене я разглядела дверь, засов оказался не задвинут. Стражницы одна за другой проникали в комнату. Тихонько приоткрыв дверь, я вышла в коридор, остальные бесшумно последовали за мной. В коридоре было совершенно темно, тихо и мрачно, но никто из нас не чувствовал страха. Благодаря Маранонии мы оказались в логове архонтов! Я уже ощущала вкус крови, предвещающий битву. Наши отцы разрушили этот замок во время первой войны с Ликантией, мы доказали, что достойны их. Теперь надо сделать так, чтобы не было Третьей Ликантианской войны.

Бесшумно, как текучая смерть, мы спускались по винтовой лестнице на нижний этаж замка. Вот на пути оказался ликантианец, второй, четвертый. Меч каждый раз делал свою работу до того, как они успевали понять, какой смертью умирают. Часть из них были воины, остальные – слуги, не важно. Мы вошли в большую комнату с высоким потолком, на стенах висели гобелены. Свечи в комнате еще не догорели. Я подумала, что мы попали в кабинет для аудиенций, но сейчас, далеко за полночь, никого не было, разумеется. До нас доносились далекие звуки, обычные для осажденной крепости: перекличка часовых, глухие команды, изредка – топот сапог. Мирные обыватели обычно думают, что война – ужасно шумная вещь, и это так и есть, но осада – совсем другое дело. Все было тихо, хотя свежий, не привыкший к военной жизни человек услышал бы еще кое-что – неумолчный гул или, вернее, далекий хищный рев, издаваемый двумя огромными армиями, ждущими битвы.

Я подала сигнал замереть. Все задержали дыхание. Если бы кто-нибудь увидел нас в тот момент, то несомненно решил бы, что мы молимся. Но мы не молились. Маранония – добрая и разумная богиня, она знает, что время молитвы – до и после битвы, но не во время ее. Я мысленно представляла себе карту замка, составленную со слов пленников. Да, да. Должно быть, где-то рядом выход во внутренний двор, а оттуда, пройдя сквозь резервные линии обороны замка, можно выйти к воротам. В худшем случае мы находимся на этаж выше.