Он обхватывает меня обеими руками, моё лицо прижато к его груди. Я вдыхаю его запах, мне сразу становится тепло и уютно в этом маленьком мире – он и я, в окружении темноты и шума дождя.

– Скоро дождь перестанет, – слышу его голос.

Поднимаю голову, чтобы взглянуть на него и внезапно чувствую его губы на своих губах. Для меня это полная неожиданность: уже давно убедила себя – он просто друг. Ведь поводов и мест для поцелуев у нас было достаточно, но он не пользовался ими. Что же изменилось здесь, на безлюдной тёмной остановке? Его губы нежные, мягкие, легко и невесомо касаются уголка моих губ, центр, другой уголок. Я чувствую, что начинаю дрожать, но не от холода. Меня бросает в жар. Я забываю, что нужно дышать, потом приоткрываю рот, пытаюсь вдохнуть, но он словно выпивает мой воздух. Его поцелуй настойчивей, его губы твёрже и уверенней, они словно просят что-то, требуют. Я не понимаю, словно оцепенела, и думаю только о том, как бы не упасть. Единственная возможность устоять на ногах – ухватиться за него. Что и делаю. Мои руки обхватывают его шею. Его губы сминают мои, его руки сжимают меня так, что становится больно. И я понимаю: он хочет, чтобы я отвечала. Или хотя бы не стояла, как мраморный истукан. И я отвечаю. По крайне мере, стараюсь, учитывая нулевой опыт. Я пытаюсь делать так, как делает он. Мои губы приоткрываются, движутся в такт его губам. Мои руки гладят его плечи и затылок – так, как делает он.

Это безумство заканчивается вместе с дождём. Точнее, он замечает, что дождь закончился, и легонько отстраняется от меня. По мне так пусть бы дождь шёл до утра.

– Пойдём, а то общага скоро закроется, – глухо говорит он, и, продолжая обнимать меня за плечи, движется по тротуару.

Я повинуюсь. Мы молча подходим к зданию. Привычное «спокойной ночи» у крыльца – и он быстро исчезает за поворотом. А я полночи не могу уснуть, гадая, что это было. Новый виток в наших отношениях или мимолётная несдержанность, о которой он завтра и не вспомнит?

На следующий день я очень нервничаю, когда иду на встречу с ним. Он позвонил и сказал, что приглашает меня после лекций прогуляться по парку.

Я вижу его сидящим на скамейке. Как он встретит меня? Сделает вид, что вчера ничего не было? Или начнёт извиняться за то, что было? Заметив меня, он встаёт. Идёт навстречу, улыбается. Я подхожу, как всегда, останавливаюсь в шаге от него. Он преодолевает этот шаг, обнимает меня за плечи и быстро целует в губы. В напряжении оглядывается по сторонам, понимает, что за нами никто не наблюдает, выдыхает и серьёзно смотрит мне в глаза.

– Дашка, ты мне очень нравишься, – вдруг произносит он.

Ух, ты! Я уже слышала от него «ты клёвая девчонка», «с тобой не соскучишься», «с тобой так интересно». Но ни от одного из тех признаний у меня не перехватывало дыхание, как от этого, сказанного таким проникновенным голосом.

– Ты мне тоже нравишься, – искренне признаюсь я.

– Правда?

Он так рад моему признанию, как будто сомневался, что такой парень, как он, может кому-то не нравиться.

– Знаешь, ты мне показалась сначала такой холодной, недоступной, отчуждённой. Страшно было к тебе подходить.

Ну, ничего себе! Неужели моя внешность настолько обманчива, а мой трепет он воспринял как недоступность? Впрочем, это и к лучшему. Парням вредно знать, что на самом деле думают о них девушки. Я не развенчиваю миф о себе, а самодовольно улыбаюсь.

– А тут ещё о тебе рассказали такое… – продолжает он.

– Ты что, собирал обо мне сведения? – возмущаюсь я.

– Нет, не специально. Когда ждал тебя в коридоре, ко мне подошли парни из твоей группы, и предупредили, что вообще-то ты строишь из себя недотрогу. А если я попытаюсь тебя поцеловать, можешь так двинуть по… в общем, двинуть, что мало не покажется.

Я хихикаю. Легенды о моём остром язычке и не менее острых коленках несколько преувеличены, но они играют хорошую службу, когда нужно избежать неприятных приставаний.

– Всё, что обо мне говорят, тебя не касается. Ты ведь не такой бесцеремонный грубиян, как Серёга, и не подкарауливал меня в арке, как Матвей, который и получил по яйцам за то, что напугал меня и хотел… хотел…

– Хочешь, я поговорю с ним? – нахмурившись, спрашивает Рустам, – Покажи только, кто тебя обижает!

– Нет, не нужно! Это было давно, сейчас меня никто не обижает. Пусть только попробуют!

Я вообще не могу представить интеллигентного утончённого Рустама в драке с верзилой Матвеем или общающегося с нагловатым Сергеем, у которого через каждое слово обязателен мат. Нет, только не это! Но что представить мне ещё труднее, так это то, что у Рустама нет девушки, и он выбрал меня. Особенно когда увидела, какая девушка у него была!

Мы договорились встретиться с ним после занятий во дворе универа у главного входа. Выйдя на ступеньки, я привычно окидываю взглядом площадку, отыскивая Рустама, и замечаю его рядом с высокой блондинкой. Они почти одного роста. Она выглядит так… так, как всегда мечтала выглядеть я.

Заметила: человеку всегда хочется иметь то, что ему не дано. Вот и я тем же грешу. Я невысокая – так, чуть выше среднего роста. У меня нет модных пепельно-белых длинных волос. Мои волосы тёмно-русые, какие-то неопределённые – не чёрные и не светлые. Да, они густые и блестящие, они послушно укладываются в любую причёску, но это и все их достоинства. А фигура у меня совсем не модельная: грудь третьего размера, широкие бёдра, хорошо хоть талия тонкая – песочные часы – я где-то вычитала, это так называется. Глаза у меня тоже неопределённые, кто-то говорит – они у меня необычные, фиалковые, а кто-то считает, что странные – фиолетовые. Я вообще не встречала людей с похожим цветом глаз, и упрямо доказываю всем сомневающимся, что они у меня тёмно-синие. Вот бы они были такими же небесно-голубыми, как у той блондинки!

Что-то я размечталась, застыв в нескольких шагах от Рустама и его собеседницы. И совсем не ревную. Несмотря на сногсшибательную привлекательность, блондинка Рустама совсем не привлекает. Напротив, по выражению его лица понимаю: она его злит, если не бесит. Он не знает, как от неё отвязаться, постоянно сбрасывая её руку, когда она в порыве пытается коснуться его плеча.

Я подхожу ближе, Рустам замечает меня, улыбается и, не дослушав девушку, резко отворачивается. Схватив меня за руку, быстро идёт от неё.

– Рустам, не беги так, я не успеваю. У меня же каблуки! – пытаюсь остановить его.

Он резко тормозит, проводит руками по волосам, откидывая назад. Это нервный, импульсивный жест, волосы у него и так лежат послушными волнами, словно только что из салона красоты.

– Прости, мой цветочек. Эта б… нехорошая девушка вывела меня из себя.

– А кто она такая? Твоя знакомая?

– Можно сказать, моя бывшая девушка.

– И что она хотела?

– Остаться настоящей.

– Но ты против? Почему? Она такая красивая, – в моём голосе сомнение.

– При чём здесь красота! У женщины должен быть один мужчина! Зачем смотреть на других! А эта недостойна даже называться женщиной! Она просто б**дь!

В его голосе столько злости, столько едва сдерживаемой ярости, что я невольно отступаю назад. Он, видимо, замечает страх в моих глазах. Сдержанно улыбается, протягивает мне руку:

– Забудем о ней. Зачем мне Наташа, если у меня есть ты!

От этих слов светлеет на душе. Я порываюсь его обнять, но он легонько задерживает меня на полпути, берет за руку и ведёт по дорожке.

– Никогда не делай так больше, – тихо говорит он, наклонившись ко мне, – Наши отношения касаются только нас, и не стоит их показывать посторонним.

Я смущаюсь. Мой порыв обнять его был первым в моей жизни. И такая отповедь! Понимаю, что за месяц общения, о нём, как о личности, я мало что узнала, а сегодня сразу два открытия. Он хронически не переносит измену и не любит показывать свои чувства посторонним. Восточный мужчина, что тут скажешь! Я рада, что узнала об этих его особенностях. Меня они не беспокоят. Я не собираюсь ему изменять, и мне тоже не нравятся поцелуи-обнималки на публику.