Раздумываю над шкатулкой с украшениями. У меня их теперь много. Имею ли я право забрать их? Может, мне они пригодятся, чтобы откупиться. Ставлю шкатулку рядом с сумкой.

Просыпаюсь от прикосновения. Надира.

– Пора, – коротко бросает она, и стоит, не уходит.

Приходится одеваться при ней. Джинсы, которые я приготовила в дорогу (больше года их не носила) она строго отмела. Подаёт таджикское платье и платок. А как я хотела? Я должна уехать отсюда примерной таджичкой!

Надира сама поднимает мою сумку, замечает шкатулку, удивлённо смотрит на меня, берет в другую руку шкатулку. Идёт к выходу. Следую за ней.

Раннее утро. Сейчас начало октября, но, кажется, лето ещё не закончилось, и в воздухе даже в это время чувствуется духота. Но не для меня. На мне длинное шёлковое платье с коротким рукавом, шаровары, прикрывающие щиколотки, тапочки, косынка на голове. А меня трясёт, словно замёрзла до кости.

На улице у ворот стоит чёрный джип. Тут редко можно увидеть такие машины. Предел мечтаний и крутизны – внедорожник Нурмата. Кто-то может позавидовать, на какой машине поеду. Кто-то, только не я. Возле ворот стоят трое братьев и мой новый муж. Свекровь подаёт ему мою шкатулку с украшениями, что-то тихо говорит. А я-то думала, это мне принадлежит! Теперь это принадлежит ему, впрочем, как и я. Потом отдаёт мою сумку. Тот каким-то брезгливым жестом швыряет все мои вещи на заднее сиденье. Отыскивает глазами меня. Я стою, прижавшись к забору, обхватив себя руками, только что зубы не стучат. Ловлю на себе его проницательный взгляд, наши глаза встречаются, мне кажется, я замечаю улыбку, не на лице, нет, улыбку в глазах.

Внезапно мой мозг пронзает чёткая фраза «всё будет хорошо», словно сам Бог прошептал мне на ухо. Муж выжидающе смотрит на меня, придерживая открытой дверь машины. Свекровь подталкивает к нему. Подхожу, он берет меня за руку, и я вижу, как слегка приподнимается уголок его губ. Он вслух произносит то, что я только что слышала:

– Всё будет хорошо!

И подталкивает меня к машине. Внезапно слышу громкий крик:

– Брат! Подожди!

Он дома Нурмата быстро идёт Рустам. Ай-яй-яй! Так опоздать на свадьбу собственной жены! Всего лишь несколько дней назад я очень хотела его увидеть, хотела поговорить, а теперь и сказать нечего. Смотрю на него и ничего не чувствую, кроме презрения. Пока он не подошёл близко, быстро забираюсь на заднее сиденье автомобиля. Настоящий муж закрывает за мной дверь и идёт к бывшему. Они обмениваются рукопожатиями, Рустам о чём-то торопливо и горячо говорит, посматривая в сторону джипа. Не волнуйся, я ничего не слышу, и слышать не хочу! Потом передаёт какие-то бумаги. Наверное, мои документы. Дан, или как его там зовут, даже не знаю точно, возвращается к машине, обменивается рукопожатиями с остальными братьями, обнимает мать, садится за руль. Отъезжаем. У меня сердце сжимается. Сколько я пережила здесь! Уверена: больше никогда не увижу ни это место, ни этих людей. Замечаю за приоткрытыми калитками и поверх дувалов любопытные лица соседей. Смотрите! Все обычаи и традиции соблюдены! Имя Шагиевых не опозорено! А что будет со мной, никому нет дела.

Я не часто ездила на машине по таджикским дорогам, три или четыре раза. И всегда поездки были далеки от комфорта. Может, автомобили не предполагали комфортных условий, может, сказывалось отсутствие хороших дорог в стране, а может просто попадались неумелые водители. Собственно, их было три: сумасшедший таксист, вёзший нас с Рустамом в день приезда сюда, Нурмат, который отвозил меня в роддом, и Рустам, устроивший мне однажды автомобильную экскурсию в Ботанический сад. Я и сейчас ожидаю нечто подобное, жду, когда меня начнёт бросать из стороны в сторону, а машина будет подпрыгивать на камнях и ухабах. Но ничего похожего нет. Кажется, этот автомобиль предназначен для движения по скалистой неровной дороге. А водитель уверенно и аккуратно объезжает все рытвины и ухабы. Сначала пытаюсь смотреть на дорогу, боковые стекла сильно затемнены, поэтому смотреть могу только через лобовое стекло. Унылый пустынно-скалистый пейзаж утомляет. Переключаю внимание на водителя. Одна рука на руле, другая касается рычага коробки передач. Равнодушно смотрит перед собой, твёрдо управляя машиной одной рукой. Каждая черта буквально дышит силой и уверенностью. Рядом с ним почему-то чувствуется покой и защищённость. А не должно! Начинаю сравнивать тонкие, почти музыкальные руки бывшего мужа с сильными, крепкими, грубыми руками того, кто сидит за рулём. Размышляю, насколько не похож этот брат на остальных. Понимаю: у них разные отцы, но то, что одна мать – тоже трудно поверить.

Мягкая езда, серая однообразная природа за окном, тихое бормотание какой-то музыки, льющееся из магнитолы, глупые размышления нагоняют на меня сон. Крепилась, старалась не спать, но не заметила, как отключилась.

Мне показалось, что сплю очень долго. Как только сознание просыпается, просыпаются страхи и тревоги. Как пружина, подскакиваю на сиденье. Озираюсь по сторонам.

– Выспалась? – слышу голос с водительского кресла.

Он так же уверенно ведёт автомобиль, посматривая на меня в зеркало заднего вида. Обращаю внимание, что солнце над головой, значит, я спала часа четыре. И пейзаж за окном немного изменился. Едем по горной дороге, справа почти отвесные скалы, слева обрыв.

– Где мы находимся? – спрашиваю, чтобы снять напряжение и выяснить свою дальнейшую судьбу.

– Впереди ущелье Калайхумб, но вряд ли тебе что-то скажет это название. ещё несколько часов – и Душанбе, – отвечает он.

– Ты меня везёшь в Душанбе?

– Вообще-то туда еду я.

Замолкаю, обливаюсь холодным потом. Анализирую услышанное. Я в Душанбе не еду, впереди ущелье. На переднем сиденье стоит дорожная сумка, сверху, не прикрытый ничем, лежит автомат. Он достал его, пока спала. Обращаю внимание на его изменившуюся манеру вождения. Он смотрит не столько вперёд, сколько внимательно поглядывает по сторонам, вертя головой направо и налево, а машину ведёт рывками, то ускоряясь, то замедляя ход. Хочет найти приличное место, где меня пристрелить? Такие размышления доводят меня до грани срыва. Уж лучше умереть сразу, чем мучиться, выбирая вместе с ним живописное место для последнего пристанища. Нет, больше не могу! Хочу сама ускорить свой конец.

– Ты ведь меня не отпустишь? – зачем-то спрашиваю я, так, на всякий случай.

– Отпустить тебя? Зачем? Нет, конечно, – рассеяно отвечает он, не отвлекаясь от дороги.

– А когда ты меня убьёшь?

– Что!!! – он вдруг резко жмёт по тормозам, машина останавливается, я хватаюсь за сиденье, чтобы не упасть, он оборачивается ко мне, – Что ты сказала???

В этот миг перед машиной взрывается земля. Грохот такой, что закладывает уши. Волной автомобиль отбрасывает назад, вылетает лобовое стекло. Меня швыряет на пол между сиденьями.

– Твою ж мать!!!.. – орёт мой спутник, быстро вылезает из машины через пассажирскую дверь, открывает заднюю дверь и тащит меня за руку из автомобиля, – Скорее! У нас тридцать секунд! Выбирайся! Не поднимай голову! Пригнись!

Я не успеваю не то, что спросить – вздохнуть, – как оказываюсь на дороге, грубо вытащенная из машины за руку. Он отталкивает меня в сторону, выхватывает из салона свою сумку, в другой руке автомат. Толкает меня вниз по склону, я качусь по камням, не замечая боли в сбитых до крови руках и ногах. Он движется за мной, направляя автомат куда-то в сторону скалы за машиной. Снова грохочет взрыв – это взлетел на воздух наш джип. Муж сбивает меня с ног, я падаю на землю, он наваливается на меня. Чувствую, как вокруг падают камни и комья земли, а тело опаляет внезапным жаром от горящего автомобиля.

– Ты жива? – тихий шёпот сверху.

– Да, только дышать не могу, – хриплю я, так как он придавил меня своим телом.

– Главное, жива. А дышать сможешь. Теперь нужно быстро двигаться.

Он встаёт, помогает подняться мне, тащит за руку, мы бежим в сторону, к каким-то зарослям, внезапно останавливаемся, почти падая под деревом.