- Езжай со мной, - прошептал Фэнн, касаясь изящными пальцами подбородка Кали. - Не нужна ему помощь твоя, коли не принял сразу. Люба моя... - обвивая стан девушки рукой, выдохнул эльф. - Едем в Кракович. Погуляем на степях вольных, попьем медовухи, заставим город помнить о нас еще долгие месяцы. Соскучился я за тобой, Ласочка. По пляскам твоим лихим, по поцелуям хмельным.

   Сколопендра вздохнула, откинулась, закрывая глаза. Что-то еще шептал эльф, обнимая её, прижимая к себе так, словно в последний раз держал в объятиях. Губы Фэнна коснулись её губ, слились с ними, словно выпивая поцелуй. Прижавшись спиной к дереву, Каля чувствовала жадные руки, гладящие её плечи, касающиеся скул, губ, ласкающие спину.

   - Стой... - на миг освободившись от властных губ эльфа, выдохнула она. - Погоди, Фэнн...не...

   Исступленный поцелуй запечатал ей уста, руки Фэнна, столько раз ведшие её в танце, помогавшие садиться в седло, прижали к напряженному как натянутая струна, телу эльфа.

   - Остановись, сказано тебе ведь было, нелюдь, - громко и властно проговорил третий голос со стороны. Заполошно обернувшиеся Фэнн и Каля теперь только узрели вельможного комеса, демоны ведают когда подошедшего с боку замка. - Оглох ты, что ли? Не хочет она с тобой целоваться! Ну, кому сказал? Руки прочь от гостьи моей.

   Фэнн пришел в себя быстро - ровно ждал этой встречи. Выпустив Калю из своих объятий, он, подбоченившись, чуть вздернул тонкий подбородок, насмешливо глядя в суженные глаза шляхтича, который возвышался над ним на пол-ладони.

   - Здоров буди, светлый комес, - весело и нагло бросил он, меряя взглядом нахмуренного Казимира. - Давно ли ты стал по кустам ховаться, да за полюбовниками наблюдения строить? Самого себя-то не стыдобишься?

   В предночной полутьме не было видно цвета казимирова лица, но если Каля хоть чуть его знала - он стал свекольным. Однако голос звучал по-старому - ровно да грозно.

   - А ты, я смотрю, смел не по положенью, раз в вельможном саду да без хозяйского позволения незваным дела полюбовные решаешь, - шагнув ближе, комес оказался на вытянутую руку от эльфа. - Что взашей тебя вытолкнут не боишься, попрошайку как последнего?

   - А ты излови меня сначала, грозный шляхтич!

   Рука Казимира поймала пустоту. Изогнувшись, Фэнн ушел от рыцарского кулака, но комес оказался куда проворнее, чем казалось эльфу. Каким-то наитием угадав, куда отодвинется противник, Казимир прыгнул вперед, но вновь кулак его только мазнул эльфа по щеке. Впрочем, Фэнну того оказалось достаточно, чтобы его отнесло в густой кустарник. Однако в накладке он не остался - падая, успел пнуть шляхтича в живот. Охнув, Казимир, на котором была только рубашка, на миг согнулся, и мига этого было достаточно, чтобы вскочивший эльф бросился на него с яростью боевого петуха. Сцепившись, непонятные соперники покатились по траве. Брань Казимира и задорная ругань Фэнна, перемежаемые глухими звуками ударов да болезненными вскриками, разнеслись по всему саду. Застывшая сперва в изумленном оцепенении Каля, подхватив юбки, подбежала к дерущимся, но соваться под горячую руку кого-либо из них заопасалась. На возмущенные же ее крики прекратить рукоприкладство ни тот, ни другой, внимания не обращали, всецело занятые друг другом.

   - Скотина ты, шляхтич! Вот бы тебе попасться мне в лесу, вся Вольница....ах... почитай, тебя с прошлого года еще ждет, не дождется!

   - В лесу ты на суку пов... иснешь, нелюдь клятый! Ухо! Ухо пусти, с-собака!

   В мощном рывке, шляхтич перевалил на спину уже ярившегося Фэнна и уселся сверху, от души угощая того тумаками. Попутно он отмахивался от решившейся таки хватать его за руку Кали, хорошо помнившей о звериной силе Выжигского комеса и насмерть перепугавшейся за эльфа. Оба драчуна были уже порядком побиты и даже искусаны, но теперь Фэнну доставалось несоизмеримо больше.

   - Кто тебя звал вообще в мой дом, разбойничье отродье? Да за одно м-мое ухо я тебя на пики п-подниму! Ч-че... что я тебе говорил - за женщиной своей следи, образина ты, нелюдь поганый!

   - Сам! Сам говоришь - моя это женщина! - просто так Фэнн не собирался сдаваться - одна его рука удерживала локоть комеса, другая как клещ вцепилась в вельможное горло. - Что она тебе? Ты ж комес пресветлый, дворянин, голубая кровь! За тобою девки табунами бегают, а мне всего одна она и нужна!

   - Зато... ты... ей... не нужен, - задыхаясь, хрипел Казимир, под напором сразу с двух сторон начиная сдевать позиции. Возмущенно кричащая и уговаривающая Каля тащила его за плечи, стараясь скинуть с поверженного Фэнна. - Кто... ты есть? Висельник, рвань, ни двора... ни кола... ни серьезных намереньев...

   Вырвав руку у Сколопендры, комес со всей силы впечатал кулак в эльфью скулу. Фэнн дернулся всем телом, мгновенно обмякая.

   Пошатываясь, комес поднялся навстречу замковой стражи, только-только сбежавшейся на шум драки.

   - Слуг зовите, - отплевываясь кровью и тягучей слюной, распорядился хозяин, кивая в сторону бесчувственного эльфа. - Пусть вот этого в гостевые покои отнесут. Да караул приставьте. Не хочу, чтоб меня в собственной постели зарезали, не время еще.

  ***

   Уже второй вечер подряд с мига прибытия в его замок Кали-Сколопендры светлый комес Выжиги сидел на постели, меняя мокрые тряпки на голове. Попеременно он аккуратно обтирал разбитые губы. Левое ухо его, более всего остального пострадавшее в драке с Фэнном, заметно распухло, и только свежие травы на короткое время снимали пережевывавшую боль. И все же Казимир чувствовал себя не в пример лучше, чем накануне. С нетерпением ждал он визита Кали, сидевшей сейчас у сотоварища. В то, что она не придет, комес не верил. Разбойная полудриада обязательно должна была зайти к нему сегодня, хотя бы для того, чтобы основательно выругать "вельможного дурня". Того, что эльф воспользуется своим побитым станом и уговорит разбойницу уехать, давя на жалость, рыцарь не боялся. Он знал силу своей руки и верил, что нескоро еще эльф покинет отведенные ему покои своими ногами.

   На дворе заливисто, задорно пропел петух, встречая первые часы ночи. Скомкав не лбу ставшую теплой тряпку, Казимир прислушался.

   Через весь замок, проносясь плотным, могучим валом, неслась, обгоняя владелицу, забористая ругань. Шляхтич ухмыльнулся, бросил ненужную повязку в ведро и, оттолкнувшись от постели, вышел на центр покоев.

   - Да чтоб тебе лопнуть!

   Прямо за дверью влажно хлюпнуло; кто-то с грохотом уронил большое железное ведро. Казимир прислушался: приглушенный говор просил поостеречься, улещал, молил отступиться.

   Со скрипом распахнулась дверь. На пороге, сверля комеса яростным взглядом, стояла разбойница. За её спиной, бледными тенями жались слуги, и блестели кирасы стражников, так и не решивших - стоит ли хватать под руки хозяйскую гостью, или просьбами да уговорами отвести от покоев комеса.

   - Энто ты, что ж себе, злыдень, позволяешь! - Взвизгнула Сколопендра, нацеливая на Казимира пылающий взгляд.