Высокий, скалистый и местами обрывистый правый берег, господствующий над левым — пологим, местами заболоченным, гитлеровцы сильно укрепили. Кроме того, были созданы мощные предмостные укрепления и на левом берегу.

Создав «Восточный вал», немецкое командование было уверено в том, что оно не только спасет свою армию от разгрома, но и, накопив силы, перейдет в решительное наступление.

Однако немецкая армия не в силах была остановить успешное продвижение советских войск.

Форсирование Днепра сходу было беспримерным в истории войн подвигом, совершенным не отдельными лицами, а всей массой наступающих войск. Надо заметить, что 7-й гвардейской армией командовал наш земляк, уроженец села Верхняя Теча Курганской области, Герой Советского Союза генерал М. С. Шумилов.

Советские солдаты и офицеры, штурмуя неприступный «Восточный вал», показали высокое воинское мастерство и беззаветную преданность Родине.

Родина высоко оценила подвиг своих сынов и дочерей: только за успешное форсирование Днепра около 2 тысяч солдат, офицеров и генералов всех родов войск были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

В битву за Днепр большой вклад внесли и наши земляки-уральцы.

ТРУДОЛЮБИВЫЕ РУКИ

Федор Андреевич Алабугин 1912 года рождения, уроженец деревни Фроловка Севастьяновского сельсовета Красноармейского района Челябинской области. Окончил фроловскую начальную школу, затем курсы трактористов при Севастьяновской МТС и до призыва в ряды Красной Армии работал трактористом, В армию призван 20 августа 1941 года. Служил в 15-м отдельном понтонном батальоне вначале мотористом, а затем командиром катера и понтона.

Участвовал в битве под Сталинградом, Воронежем, Курском, Киевом и Винницей. Освобождал Польшу, Чехословакию, Венгрию. Наводил переправу через Волгу и Дон, Северный Донец и Десну, Днепр и Южный Буг, Нарев и Вислу, Влтаву, Тиссу и Дунай. Звание Героя Советского Союза присвоено 10 января 1944 года за успешную переправу десантников на правый берег Днепра, за обеспечение их техникой и боеприпасами.

Ранним утром осени 1941 года в 15-й отдельный понтонный батальон пришло пополнение. Принимая новичков, командир роты инженер Репин обратил внимание на крепкого, до черноты загорелого новобранца.

— Рядовой Алабугин, — заметив пристальный взгляд ротного, неумело приложив полусогнутые пальцы правой руки к виску, представился тот.

— А имя у вас есть? — строго спросил ротный.

— Как лет? Есть. Звать Федором, — ответил новичок и, немного помолчав, добавил: — Федор Андреевич. В танкисты просился, да вот сюда угодил. — В его голосе послышались недовольные нотки.

— Ясно, Федор Андреевич, — глядя на статного, плечистого солдата, с простодушным задубелым от солнца лицом, сказал командир. — В армии служил?

— Служил. На Дальнем Востоке. Тоже сапером. А я тракторист. Если по-хозяйски разобраться, то мне прямой расчет танкистом быть. А меня опять к вам толкнули.

— Так, — прервал его Репин. — Пойдешь во взвод лейтенанта Егорова. Да запомни: на войне, брат, все специальности важны. Для нас тоже, ой, как много найдется дел. Иди вон в ту землянку.

— Ладно. К Егорову, так к Егорову, — совсем не по-уставному ответил новичок и, слегка раскачиваясь, не спеша зашагал к указанной ротным землянке.

Быстро освоился солдат Алабугин во взводе. С легкой руки ротного, называли его не иначе как Федор Андреевич. Подкупало в нем, наверное, унаследованное от прадедов и дедов-хлеборобов трудолюбие, крестьянская неторопливость и расчетливая рассудительность. Даст, бывало, взводный или ротный приказ, иной, не подумав, бежит сломя голову. А этот не сорвется с места — постоит, подумает, как ловчее выполнить, и по народному выражению: семь раз отмерь и единожды отрежь, — так выполнит порученное дело, как другому и во сне не снилось. Никто в роте и батальоне не видел, чтобы руки солдата Алабугина отдыхали: то он с пилой возился, то с топором, а то колдовал у катера пли понтона. Шанцевый инструмент во взводе лейтенанта Егорова всегда был в полном порядке. Чистотой и порядком отличалась и землянка.

Ф. А. Алабугин.

Фронтовая жизнь кочевая, солдат все время в пути. Но и на войне бывают относительно спокойные деньки. Остановятся, бывало, на день или два, построят землянку — глядь, а в ней уже нары, сколочен стол. В углу простенький камелек попыхивает теплом. Рядом пирамида для оружия, особое место шанцевому инструменту — и все это дело рук солдата Алабугина — моториста, катерок которого в любое время дня и ночи готов выполнить боевое задание.

В октябре 1943 года батальону было приказано подготовиться к форсированию Днепра. Подошли к реке скрытно. Маскируясь в складках местности и кустах лозняка, выгрузили оборудование, подготовили надувные лодки, понтоны, легкие плоты. Поближе к берегу подтянули катера.

Федор Андреевич с присущим ему старанием осмотрел свой катер, понтон, который ему предстояло водить. Заправил горючим. На всякий случай поближе положил инструмент, запасные части и стал ждать команды.

В сумерках подошли автоматчики. Подвезли боеприпасы, подкатили пулеметы, а скоро послышалась команда:

— Приступить к переправе!

Тонкий серп месяца низко повис над черной водой. Но он был еще так молод и слаб, что не мог рассеять густого мрака.

Десантники грузились без шума и суеты. Федор Андреевич только изредка улавливал то всплески воды, то приглушенные голоса. Так же тихо раздалась команда:

— Отчаливай!

Десятки крепких рук подхватили катер, понтон, и моторист Алабугин не успел моргнуть глазом, как оказался на днепровской волне.

Высадив первую группу десантников, Федор Андреевич вернулся за второй. А когда перевез третью, на понтон вкатили пушку, погрузили снаряды. Расчет разместился в катере. Алабугин нажал на педаль. Катер рванулся вперед и, рассекая волну, стремительно понесся к противоположному берегу.

В первый день форсирования Днепра Федор Андреевич 12 раз пересек реку. По нему били немецкие пушки, строчили из пулеметов и автоматов, ослепляли яркие лучи прожектора. Его бомбили с воздуха, но послушный катер, управляемый ловкими руками уральского паренька, словно неуловимый, шнырял по взбудораженным волнам реки. 16 пробоин залатал он в бортах катера и понтона. Но приказ командования четко и в срок был выполнен.

Следующие день и ночь были такими же тяжелыми. Гитлеровцы упорно держались за правый берег Днепра. Над рекой висели фашистские самолеты.

Возвращаясь после доставленного на плацдарм груза, транспорт Алабугина попал под шквальный артиллерийский и минометный огонь. Вокруг вздымались фонтаны густой черной воды, клубился дым, по волнам прыгали языки пламени, шипели осколки. Катер подбрасывало и швыряло, как щепку. Осколком снаряда перебило трос. Освободившийся понтон подхватило течением. Федор Андреевич решил было поймать его и вновь взять на буксир. Он резко развернул катер и пустился наперерез. В это время прямо в понтон угодил снаряд. В воздух взметнулся яркий сноп пламени, полетели расщепленные доски, обрывки каната, проволока…

Федор Андреевич почувствовал, как, вздрогнув, накренился катер; оглянулся — в правом и левом бортах зияли огромные пробоины — следы артиллерийского снаряда; в них со свистом и шипением устремилась вода. Катер заметно стал оседать. С перебоями заработал мотор.