Гопал опустил голову.

— Я открою Судаме секрет этого дерева. — Мистик с любопытством посмотрел на Нимаи: — А он объяснит мне странное обличье твоего друга.

Гопал рассказал Вьясе и Китти, как Нимаи получил голову козла. Затем они помогли устроить Ушу на диске.

— Я могу взять это оружие? — спросил Гопал, показывая на дубинку.

Мистик не ответил, и Гопал взял булаву.

Вьяса произнес мантру, и диск оторвался от земли.

— Оставайтесь вместе!

Чакра исчез в безоблачном небе. Судама повел их к одинокому дереву. На его ветвях висели золотистые фиги.

— Это всего ли-и-ишь фиговое дерево, — сказал Нимаи.

Судама не ответил.

— Возьмите плоды, надкусите их и повторяйте за мной. Встаньте вместе… ближе.

Судама встал в центре и произнес:

— Парашакти!

— Парашакти! — повторили Гопал и Китти.

Нимаи присоединился к ним, понимая, что он теряет шанс вернуть себе человеческое обличье.

— Сротапанна, — произнес Судама. Воздух задрожал. — Мы войдем в невидимый поток, который течет между планетами этого Круга. Сротапанна… повторяйте!

— Сротапанна, — повторили они, и сад исчез в тумане.

Глава XVIII

Туман рассеялся, и все молча посмотрели на Судаму, чувствуя легкое головокружение.

— Где мы? — спросил Нимаи. Место было незнакомым.

— Наверное, там, куда нас послал Вьяса — сказал Гопал.

Перед ними вырисовывались неясные очертания храма. Китти взбежала по ступеням наверх, чтобы посмотреть окрестности.

— Ничего не видно, кроме деревьев.

— Эта резьба мне что-то напоминает, — сказал Судама, глядя на барельеф над входом.

Китти сошла вниз и обернулась. Судама и Гопал присоединились к ней. Нимаи сел на нижнюю ступень и рисовал круги хворостиной в грязи, бормоча себе что-то под нос.

— Ты что-то видишь? — спросил Гопал. Барельефы были стерты временем.

Судама колебался, желая удостовериться.

— Я думаю, что это храм Нрисимхадэвы. Вон! — Он указал на левую сторону барельефа. — Похоже на историю об аватаре с головой льва.

Гопал узнал божество на рельефе. Это был дух, появившийся на истагости — тот самый, который рассказал Вьясе о видхи. Наверное, Вьяса был прав. Это его карма.

— Где Китти? — спросил Гопал, оглядываясь и не видя ее.

— Идите сюда! — Китти стояла у входа в храм. — Здесь, по крайней мере, прохладно.

Она развернулась и вошла внутрь. Гопал побежал за ней. Он больше не собирался терять ее из виду.

Судама пошел за ними.

— Нимаи, — позвал он. — Поднимайся сюда!

Нимаи не двинулся с места.

— Уйди хотя бы с солнцепека.

Нимаи посмотрел через плечо на Судаму. Он бросил свою хворостину и встал, принимая приглашение Судамы. Свет проникал в храм только через три отверстия в потолке. Пол и стены были выложены дающим прохладу мрамором. Их шаги эхом отдавались в пустоте здания.

— Я не думаю, чтобы здесь кто-нибудь бывал последнее время, — сказала Китти, проводя пальцами по пыльному алтарю, доходящему ей до пояса.

Судама, Нимаи и Гопал бродили по храму, заглядывая за колонны. Судама поднялся по ступеням на алтарь. Позади него он обнаружил алтарь поменьше, отделанный тиком и сандалом.

— Сюда, — позвал он.

Гопал и Китти подошли к нему. Нимаи стоял у края главного алтаря, рассматривая украшающую его резьбу.

— Что ты нашел? — спросил Гопал.

— Комнату… и пищу. — Появился Судама. — Фрукты и вода.

— Я го-о-олоден, — признался Нимаи, облизывая губы черным языком.

Китти улыбнулась:

— Ты всегда голоден.

Гопал пошел прочь от алтаря.

— Куда ты? — спросила сестра.

— Посмотрю, что там снаружи.

Судама раздал скудный ужин на тарелках из банановых листьев.

— Я отнесу Гопалу его долю, — предложил он. Гопал сидел на ступенях у входа.

— Солнце садится, — сказал он, увидев Судаму.

Последние лучи солнца были похожи на вуаль. Солнце казалось сделанным из какой-то чудесной материи. Гопал разломил почерневший банан и стал жевать.

— Мы все умрем? — спросил он наконец.

— Мой брат размышляет об известных вопросах вселенной? — раздался язвительный голос позади них.

Гопал обернулся:

— И мы рисковали жизнью, чтобы спасти ее?!

Он попытался схватить ее, но девушка ловко вывернулась и побежала обратно в храм. Гопал встал и погнался за ней. Судама улыбнулся, довольный, что ему не нужно отвечать на вопрос. Он предпочел остаться снаружи.

— М-м-м? — промычал Нимаи, роняя на землю остатки пищи.

Китти вскочила на алтарь и схватила его за плечи, используя как щит. Все было почти как в мирные времена.

— Ну, иди сюда, ты, насекомое! — потребовал Гопал.

— Насекомое! Ну, ладно! — пригрозила она, отбрасывая Нимаи в сторону. — Ты назвал меня так в последний раз!

Она со смехом прыгнула с алтаря прямо в руки своему брату, и они покатились по пыльному полу. Покинутый храм ожил. Даже Нимаи улыбнулся.

Вдруг в храм вбежал Судама:

— Солдаты! Идут вниз по дороге!

Гопал и Китти бросили свою забаву. Не вставая с пола, они подползли к выходу напротив Судамы. Нимаи спрятался за деревянным алтарем.

Грохот копыт приближался. Мимо храма проследовали конные ракшасы. Их лошади были богато украшены. Сами ракшасы были в полной боевой выкладке. Их мечи поблескивали в лучах заходящего солнца.

Едва пыль, поднятая копытами лошадей, успела улечься, как появилась фаланга колесниц. На них сидели лучники с Бху — предавшие свой род. За ними следовал полк пеших ракшас, вооруженных копьями и щитами. Короткие мечи покачивались в ножнах в такт бою сотен барабанов.

За полком ехали три повозки с пленниками, плотно набитые женщинами и детьми. Их руки безжизненно свисали сквозь прутья клеток, похожие на руки тряпичных кукол… Они не могли быть живыми.

Наконец, через некоторое время, показавшееся им вечностью, показался последний отряд. Это были не профессиональные солдаты. В большинстве своем ракшасы, они шли беспорядочным строем, неся на копьях отрубленные головы. Перед собой они гнали двух животных — белую корову и белого быка. Их шкуры были истыканы копьями.

Когда последний солдат исчез за поворотом, Гопал жестом приказал сестре оставаться на месте, а сам выглянул в дверь храма. Затем он молча встал и вышел наружу.

Подождав немного, за ним последовали Судама и Китти.

— Корова была Бхуми, а бык Дхарма. Это те дэвы, о которых говорил Вьяса, — сказал Судама.

Гопал знал это. Он все понял. Юноша обернулся к изображению существа с львиной головой.

— Вьяса прав, — сказал Гопал. — Это моя карма. Теперь я это вижу! Я уже видел это однажды, когда курил свапну. Меня выбрали, чтобы остановить Кали.

Гопал был неустрашим:

— Теперь мы знаем, куда идти.

— Они слишком близко от нас, — сказала Китти, глядя вслед солдатам. — Нам нужно подождать ночи.

Гопал кивнул. Он повернулся к дороге, по которой ушли солдаты. Дорога вела через лесистые холмы в долину, где стоял город.

Глава XIX

Под покровом ночи, в свете луны Гопал, Китти, Судама и Нимаи шли вниз в долину. Со стороны города им в лицо дул сильный ветер, закручиваясь в пыльные вихри.

— Пахнет, как на бойне, — сказал Гопал. Он вспомнил увиденные ими повозки с клетками. — Только я не думаю, что это животные.

Лесистые склоны холмов неожиданно закончились, как будто какой-то художник намеренно не дорисовал свой пейзаж и перебрался на другое место. Перед ними лежала бесплодная, сухая, почерневшая земля. Пересохшие русла речек, совсем еще недавно полных воды, были теперь покрыты сорной травой и диким кустарником. Повсюду торчали пни. Застоявшийся воздух был лишен жизни. Дорога вела в окруженный стенами город, но там не было ни охраны, ни солдат, которые помешали бы им войти.

— Наверное, это ловушка, — сказала Китти.

— Может быть, и нет, — ответил Судама. — Может быть, здесь и не нужна охрана. Вьяса описал мне это место. Это Хиранья — столица Клесы.