Ангел улыбнулся, и по телу Леи прошла приятная волна спокойствия и защищённости. Так может чувствовать себя младенец, засыпающий на руках матери. «Все будет хорошо», — поняла она и, впервые за свою жизнь, словно призванную доказывать обратное, поверила этой фразе. Ангел же развернулся и проплыл по воздуху на несколько метров вперёд, где его ждали трое. Самым примечательным был, конечно, мальчик лет десяти-двенадцати. Юное, ещё детское лицо выражало необычайную строгость и печаль. Двое крыльев высоко подняты за спиной, двое других прикрывают хрупкое тело, облачённое в струящиеся белоснежные одежды, но не закрывая ступни, отблёскивающие золотисто-розовым цветом. Исходящие от него свет и тепло, как и от первого ангела, говорили о райской природе существа. Он, с укоризной ребёнка, у которого старший брат стащил спрятанную конфету, смотрел на загорелого воина в алых доспехах с чётко очерченным римским профилем. Вместо шлема на черноволосой голове красовался тонкий золотой венец, под которым шёл обруч из природных костяных выступов. По краю лица узкая полоса щетины, переходящая в остроконечную эспаньолку. Чёрные глаза без белка хищно прищурены. Стоял воин на самом краю холма, и широкий красный плащ, застёгнутый рунической пряжкой на одном плече, гневно развевался за ним. Скрещенные на груди руки и прямая спина, с расправленными плечами, добавляли внушительности и так величественному облику. По сравнению с этим воином, похожим на ожившего героя древних легенд, стоящий подле виконт Ал'Берит терялся. На этот раз, на его лице не было ни презрительности, ни брезгливости, ни тщеславия. Оно вообще не выражало каких-либо эмоций. Чёрный строгий костюм викторианской эпохи с тёмно-лиловой узорчатой оторочкой, высокие щёгольские сапоги, в руках полуразвёрнутый свиток. Возможно, он что-то зачитывал своим собеседникам, однако Лея не слышала ни единого слова их разговора, но время от времени свитки в его руках менялись, перекочёвывая в висящий в воздухе сундучок, уже виденный ею в карете. Сами свитки тоже были разными. От белоснежных и кремовых, как пергамент до чёрных как сама тьма.

Ничего не понимая в происходящем, девушка просто стояла, боясь пошевелиться. Она не обладала способностью Дайны ощущать время, а по адскому неменяющемуся небу ничего нельзя было определить. Единственным показателем стали затёкшие ноги, которые говорили, что времени прошло не мало. Дагна смиренно стояла полуприкрыв глаза, и Лее было совестно сесть на землю. Как вести себя в такой ситуации она не знала. Да и кому из смертных людей это могло быть известно? Так что девушка брала пример с демонессы.

Как это часто и бывает посреди важных и долгих жизненных ситуаций, Лея поняла, что с удовольствием укрылась бы в кустиках, если бы те хоть где-то здесь были. К усталости ног добавилась ещё и тревога, что ангелы почувствуют её мучения и намекнут, а то и прямым текстом скажут, глупому человеку, что надо сделать, ославляя Лею на все адские пустоши. Представленная в мыслях картина была столь ужасна, что девушка даже внутренне содрогнулась.

Конечно, её беспокоило и содержание разговора. Судя по тому, что рассказывала Дайна, Ад на живых людей никаких прав не имел. Так зачем нужно было возвращение сюда? Демоны настояли? Или сами ангелы? Как бы то ни было, её вернули, а значит безмолвный разговор, что шёл у края вершины холма между двумя извечными противниками её касался. Нет, конечно, не только о ней могла идти речь, но о девушке они не могли не обмолвиться. Каким мог бы стать итог этих переговоров?… А кто знает все нюансы потусторонней политики? Чья чаша весов сейчас перевешивает? Лея произнесла про себя несколько молитв… Если честно, то две. Но очень много раз. Это всё, что она знала или точнее помнила. Если бы только знать о будущем, Лея бы более ревностно повторяла за верующей бабушкой слова на столь тяжелом для понимания церковно-славянском языке. Мысленно она уже пообещала Всевышнему, что за то, чтобы её вернули домой, быть самой доброй и хорошей, подавать милостыню, продать квартиру… Тут Лея осеклась. Как это продать квартиру, а доход отдать на благотворительность?! Затем напряженно вздохнула, и обречённо добавила, что и квартиру продаст, и даже на постриг — согласна. Она косо посмотрела вверх, но хмурые тучи Ада и не думали разверзнуться от Божественного Света…

Затем она решила, что так и будет стоять на ногах, как бы ни хотелось сесть, тогда всё будет хорошо. Гудящие ноги не посчитали это прекрасной идеей, но Лея терпела. В конце концов, мученичество должно вознаграждаться… Как же хотелось убраться куда подальше из этой постапокалиптической пустыни… Нет, не так. Хотелось убраться не куда подальше, а домой. В любимую квартиру. Принять ванну с ароматической солью и пеной, нанести на лицо косметическую маску. И больше никаких свечей! Пусть будет яркий электрический свет от обычной лампочки с мощностью не менее семидесяти пяти ватт. Почистить зубы любимой зубной щёткой, привезенной в подарок коллегой из Финляндии, с мятной зубной пастой. А потом сразу же завалиться в кровать, по самую голову накрываясь тёплым и мягким одеялом, чтобы согреться, после бега на цыпочках в одном полотенце по, кажущемуся после водных процедур холодным, коридору от ванной до спальни. Воображение дорисовало и любимого Мурчика — чёрно-белого кота, мурчащего под боком, и порой тычащегося в лицо мокрым носом за порцией дополнительной ласки, хотя он остался у родителей, когда девушка переехала несколько лет назад. Представленное настолько захватило внимание Леи, что она не сразу заметила, что события вышли из стазиса и продолжили своё развитие. Ангел, которого она увидела первым, приблизился к ней. Его собеседники просто повернулись к девушке. С ужасом Лея увидела, что в этом ракурсе и юноши-ангела отчётливо видны на сгибах всех крыльев по полукруглой цепочке глаз меж лебединых перьев. «Радиация подкрадывается незаметно», — глупая мысль подсознания как всегда возникла самой первой в голове. Вторая была не лучше, а к третьей проснулся мудрый разум, весьма невежливо предложивший заткнуться совсем неумному существу, живущему в глубине мозга.

— Дитя человеческое, — «Ничего себя дитя. Как будто и нет тридцатника!.. Или это про фильм?», — ехидное подсознание объявляло войну обдуманным мыслям, но снова получило внушительный втык от благоразумности. — Испытание духа и тела предстоит существу твоему. Не суждено отныне видеть тебе жизни земной мирской, вся скорбь послесмертия откроется пред тобою, доколе не возвратишься ты в землю, из коей вышел первый человек по замыслу Творца Сущего, и не свершится суд над духом твоим, дабы решить останется ли он во геенне огненной, аль откроются пред ним врата райские. Смиренно прими же судьбу свою. И заповедую тебе воспряни, восстань и испей чашу. Уверуй, и да приидет Царство небесное.

После этих слов, ангелы взмахнули белоснежными крыльями и плавно, величественно поднялись к небу, исчезая в ярком сиянии. Наконец, и оно исчезло, а по небу дрожью прошла лазурная волна света. М-да… На спецэффектах ангелы явно не экономили.

— Я не поняла, — понимая, что всё как-то не так, как она надеялась, а совсем наоборот, но, не осознавая до конца, что ей только что сказали, возмущённо сказала Лея. Речь ангела звучало не хуже украинского или белорусского языка для среднестатистического россиянина. Страны в этой комбинации можно менять. Вроде бы звучит понятно… Но и не понятно совсем. — Что он имел ввиду?

— Это означает, что согласно общим законам, если предварительно не одобрено обеими сторонами, пребывание живого человека в Аду или Раю запрещено. И если уж так без согласования вышло, то он не имеет права вернуться на Землю. А так как у нас произошёл… эксцесс, — начал пояснение Ал'Берит. — И как его решать законы не описывают, то возникла непростая нестандартная беспрецедентная ситуация. Отправить на Землю нельзя. В Рай противозаконно. Убить? Нет, нельзя же так жестоко! — эмоционально, видимо цитируя ангелов, воскликнул виконт. — Вот как уничтожить всё живое на планете с целью исправления ошибочки или просто от обиды, как же, столь непочтительны речи человеческие, это можно. А как дело касается конкретных личностей…