— Я могу вам помочь? — спросил Андрей, уже не надеясь на ответ.

И снова никакой реакции.

Девушка вошла в душевую кабинку, замерла. Затем наклонилась, положила пакет на пол.

Андрей с ужасом осознал, что сейчас произойдет. Заторможенная, находящаяся явно не в себе, она не успеет выскользнуть из‑под убийственного потока, который вот–вот хлынет ей на голову.

— Стой! — он шагнул в ее сторону. — Не трогай кран.

Как же все глупо получалось.

Она не реагировала на его слова.

Глухая, что ли?

Незнакомка выпрямилась, всхлипнула. Узкие плечи вздрогнули, точно в сдерживаемом рыдании.

Или наркоманка?

Андрей бросился к девчонке. Плевать, что будет потом. Он не даст ей свариться заживо.

— Стой!

Шаг. Другой шаг. Небольшое пространство душевой будто раздалось в стороны. Кабинка с незнакомкой отдалилась, практически исчезла в сгустившихся тенях. Светильники над головой загудели. Откуда‑то издалека донесся звонкий смех. Но Андрей пропустил его мимо ушей. Найти весельчака время будет. А пока – торопиться.

И все же он не успел.

Тонкие пальцы незнакомки легли на ручку горячего крана. Это движение Андрей скорее почувствовал, чем увидел. Он закричал, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Все усилия добраться до девчонки сходили на нет. Он бежал, даже мчался, но реальность будто сошла с ума, взбунтовалась, продолжая корежить душевую. Не осталось ни одной прямой линии, ни единого острого угла. Комната точно плавилась, текла, подобно пластилину, неосторожно оставленному на раскаленной батарее. Цвета смешивались, блекли.

Отчаянный крик странной незнакомки бросил Андрея на пол. Она все же повернула кран – резко, с отчаянной решимостью. Душевая словно схлопнулась, резко вернувшись в нормальное состояние. Гудение светильников усилилось, но оно не могло заглушить воплей девчонки, тело которой полоскали темно–желтые струи кипятка. И все же она не делала попыток спастись. Ее тело билось в клубах пара, металось в агонизирующий судорогах, но не отступало ни на шаг.

Андрей широко раскрытыми глазами смотрел на жестокое самоубийство. Собственное недовольство мотелем отошло на второй план, исчезло. Кровь стучала в висках. Взгляд шарил по стенам, следил за изгибами труб, в поисках вентилей, перекрывающих воду. И он их нашел. В углу, у самого пола. Добраться до них – секундное дело. Ударить по красным ручкам. Обернуться.

Шум воды исчез, а вскоре стихли и отчаянные вопли. В тусклом свете ламп клубящийся пар, что расползался в стороны, тянул свои щупальца по полу, выглядел ядовитым облаком, в сердце которого вздрагивает тело несчастной. Зловещий кокон, набухающий внутренним свечением, готовый исторгнуть в мир нечто ирреальное.

Она жива. И не просто жива, а даже не потеряла сознания. Сидела на корточках или коленях, раскачивалась из стороны в сторону – и завывала. Тонко и протяжно. Не понять – не то плачет, не то посмеивается.

Андрея передернуло. Несмотря на влажную духоту, царящую в душевой, он чувствовал озноб. По коже точно острыми мелкими крючьями скребли. Раз за разом. Дышать стало тяжело. Воздух загустел, наполнился горечью.

Откуда в девчонке столько безумия и столько сил? Как она умудряется держаться? Почему для самоубийства выбрала столь изощренный и болезненный способ? В том, что незнакомка осознанно шла на экзекуцию, Андрей не сомневался. Слишком уж опустошенным был ее взгляд, точно девчонка заранее все спланировала и, опасаясь передумать в самый последний момент, заранее наглоталась какой‑то дряни.

Ну и ночка!

— Слышишь меня? — он осторожно приблизился к вздрагивающей девушке.

Отчего‑то находиться с ней в одном помещении было неприятно, точно в опадающих клубах пара обосновалось нечто склизкое и отталкивающее. Нечто такое, что скрывается за личиной человека, но в любое мгновение может вырваться на свободу, — безумие, способное завладеть и его собственным разумом.

Она подняла голову. Андрей с трудом сдержался, чтобы не выругаться. На него смотрели глаза, налитые кровью. Белков почти не видно – их поверхность покрывают многочисленные кровоизлияния. Губы незнакомки поползли в стороны, замерли в презрительной усмешке. Лицо не пустой куклы, но затаившегося перед броском зверя. Кожа пылает жаром, раскалена до красноты.

Андрей невольно отступил. Лучше уж позвать работников мотеля на помощь. Пусть сами разбираются с этой бесноватой.

Незнакомка провела языком по губам, поморщилась. Улыбка исчезла, сменившись плаксивым выражением. Руки со скрюченными пальцами потянулись к Андрею. Он только и успел отметить длинные, заостренные ногти, когда руки метнулись обратно, полоснули по собственной груди. Из горла ненормальной вырвался пронзительный вопль, когда ногти впились в податливую кожу, с остервенением рванули ее. Брызнула кровь.

— Пошла ты… – прошептал Андрей, пятясь к выходу.

Незнакомка поднесла руки к лицу. С ногтей свисали окровавленные лохмотья кожи. В кроваво–красных глазах блеснула искра удовлетворения.

И снова вопль. Он отразился от стен, ударил Андрея в уши. Сумасшедшая полоснула себя по лицу. Раз, другой. Затем вцепилась в глаза. Окровавленные пальцы настырными червями копошились в глазницах, норовя проникнуть глубже. Это стало последней каплей. Андрей развернулся и бросился прочь.

Потолочные светильники в последний раз мигнули и погасли. И душевая, и раздевалка погрузились в кромешную темноту. Но Андрей уже не мог остановиться. Его будто что‑то толкало в спину, гнало прочь. Животный ужас перед необъяснимой жестокостью, перед откровенным безумием?.. Не разбирая дороги, он налетел на лавку, с грохотом повалился на пол. Нога взорвалась пронизывающей болью. В голове помутилось. Стиснув зубы, чтобы не застонать, он старался глубоко дышать носом.

Внезапно в душевой повисла тишина, нарушаемая редкими невнятными всхлипами.

Андрей сглотнул. Лучше бы она продолжала кричать.

Он чувствовал, как внутри зарождается необъяснимый ужас. Ужас перед темнотой и таящейся в ней неизвестностью.

Смех. Он прозвучал совсем рядом. У самого уха. Андрей вздрогнул.

— Кто здесь?! — собственный голос предательски дрогнул.

Смех повторился. Спины коснулось что‑то мокрое и холодное. По телу пробежала волна дрожи. Не помня себя, Андрей вскочил на ноги. Зашипел от боли. Сознание стремительно погружалось в пучину страха. Еще немного – и контролировать его станет невозможно.

Дверь! Бежать! Прочь отсюда – на свет!

Вытянув перед собой руки, он двинулся к выходной двери. Первые шаги дались с трудом, потом стало проще. Боль понемногу отступила.

Собственное тяжелое дыхание казалось оглушающим.

Ноги снова коснулось что‑то холодное. Андрей с силой пнул воздух, но ни в кого не попал. В ответ услышал смех. Кто‑то с ним играл. И наслаждался этой игрой. Тварь!

Ничего, только бы выбраться в коридор.

Промелькнувшая в голове мысль заставила похолодеть. А что, если света нет и там? Что, если его отключили во всем мотеле? Во рту пересохло. Захотелось кричать что есть сил. Но нет, он не позволит панике овладеть им окончательно!

Дышать. Спокойно. Нет причин сходить с ума. Всему случившемуся обязательно найдется объяснение. Логичное и внятное. А пока – дышать и ни о чем не думать.

Он почти успокоился, когда за спиной раздался мокрый шлепающий звук. Сердце оборвалось. Кто‑то шел, ступая по мокрому полу. И самое поганое то, что вариант источника звука всего один. Неужели та сумасшедшая тварь, которую он оставил в душевой, все еще жива? Неужели смогла подняться?!

Андрей бросился вперед. Руки ударились о гладкую поверхность пластика. Есть – он добрался до двери! Пальцы судорожно зашарили в поисках ручки.

Шлепки сделались громче, приблизились. В воздухе появился неприятный запах. Тяжелый, чем‑то напоминающий вонь застарелого, давно не стиранного белья.

Пальцы нащупали дверную ручку, повернули ее. Ничего. Дверь не открылась.

Неужели заперто?!

Чужое сиплое дыхание резануло слух.