Работы УралНИИстромпроекта привлекли внимание научных сотрудников института химии древесины Академии наук Латвийской ССР. Там создан новый материал из древесины — лигнамон. После обработки дешевых сортов древесины из нее можно изготовлять отличный паркет, мебель, подшипники и т. д. Но вот какой недостаток технологии. Если весь процесс занимает сто часов, то лишь на одну сушку древесины отведено семьдесят. Расточительность по времени невероятная!
Уральские ученые взялись помочь латвийским коллегам и добились того, что сушку стали производить за 4—10 часов. Причем главное достоинство еще и в том, что технология уральцев обеспечивает равномерное обезвоживание древесины.
На счету Бэллы Николаевны сегодня — 24 изобретения. Вечный бой с отсталостью, с тем, что отжило свой век, бой за новое, прогрессивное стал уделом ее работы, всей жизни.
А вот еще один ученый — энтузиаст этого института — Алексей Николаевич Чернов.
Бетон и музыка
Так уж случилось, что знакомство с Черновым состоялось сначала заочное. Директор института Юрий Михайлович Климов, рассказывая о тех, кто «делает научную погоду», сказал:
— Да вот он, один из них, — и жестом показал на толстый фолиант, лежащий на письменном столе. Поясняя, продолжил: — Это наш Чернов, готовим материалы на заслуженного строителя. Можете ознакомиться.
С личного листка по учету кадров на меня глянул кудрявый мужчина с высоким открытым лбом. Углубленно-сосредоточенный взгляд его как бы подчеркивал официально-служебное назначение фотографии.
«Листок, так он и есть листок, — подумалось, — что из него узнаешь?»
Мимоходом пробегаю строчки:
«Год рождения — 1931». «Место рождения — г. Челябинск».
И вдруг взгляд словно спотыкается, перечитываю краткое:
«153 научных труда, в том числе 138 изобретений».
Да-а… Не каждый день можно встретить, хотя бы заочно, человека, у которого в столе хранится этакое количество авторских свидетельств.
…Когда и как рождается ученый, изобретатель?
— По-моему, изобретатель начинается, когда ломает свою первую игрушку, — ответил Алексей Николаевич. — Любознательный непременно полезет внутрь, захочет узнать, что там. Если человеку присуща любознательность, он обязательно чем-то проявит себя. В любой области. Внутренняя готовность к действию, творчеству — это, пожалуй, и есть главное для изобретателя.
Тогда мы в меру поспорили о степени одаренности того или иного человека. И, в связи с этим, о творческом «потолке» специалистов. Позднее же, раздумывая над словами Чернова, я обратился к сравнениям… из его собственной биографии. И будто вновь услышал фразу, произнесенную негромко, но уверенно: «В любой области». Рядом с этим в памяти всплыла цифра — сто тридцать восемь изобретений. Мысленно прослеживая путь Чернова к открытиям, я обнаружил в его судьбе прихотливую жизненную вязь.
…Четырнадцатилетний мальчишка, не имея понятия о музыке, попадает в музыкантский взвод военной школы. Упрямо, настойчиво учится, осваивает все инструменты. Но позднее, когда подошел срок, проходить действительную службу в армии запретила медицинская комиссия.
Алексей поступает на завод имени С. Орджоникидзе, затем работает сверловщиком на тракторном. Покупает скрипку, самостоятельно осваивает и этот нежный инструмент, и нотную грамоту. Готовится поступать в музыкальное училище, но в последний момент меняет решение: «Музыкальный слух у меня не очень сильный».
И все-таки студент инженерно-строительного факультета не бросает музыку, играет в оркестре политехнического института.
— У меня даже есть пять собственных сочинений, — с мягкой улыбкой, как о чем-то далеком, сообщает Алексей Николаевич.
Что это — «хобби», как переиначили иные на иностранный манер простое русское слово «увлечение»? Нет, раньше у Чернова были самые серьезные намерения стать профессиональным музыкантом. Но, как сам выразился, «без ноги нельзя танцевать». Взвесив «за» и «против», он отказался от первоначальных планов. Студентом, как и прежде, стал энергично и сосредоточенно буравить новую для себя область знаний. Не раз задумывался: что-то ждет его на этом пути?..
Профессия строителя — одна из самых древних на земле. И, конечно же, из самых благородных: она не отомрет, пока жив человек. В этой области труда уму пытливому, ищущему — огромный простор для дерзаний. Здесь-то, как оказалось позднее, и нашел себя, «самораскрылся и самовыразился» Алексей Чернов.
После окончания института он работает мастером на стройке, затем возвращается в институт. Лаборант, инженер-исследователь, ассистент. Занимается научными исследованиями, изобретательством. Когда почувствовал, что создан солидный теоретический «задел», перешел на работу в центральную строительную лабораторию треста № 42. И занялся практической разработкой собственных новых технологических способов.
Расчеты, лабораторные и промышленные эксперименты — все это обычно для любого исследователя. Необычным было другое: молодой инженер решил ниспровергнуть авторитеты в области технологии производства ячеистых бетонов. Впрочем, слово «ниспровергнуть», наверное, неуместно. Чернов меньше всего думал об авторитетах и ведомственном величии, больше — о самом деле. Первые его опыты связаны с газобетоном.
По всем инструкциям и учебникам технология его производства сводилась вкратце к следующему. В замешанное из цемента тесто добавляют алюминиевый порошок: начинается реакция, и масса вспучивается. Поскольку алюминиевый порошок очень дорог, то производственники стремились добиться прежде всего наибольшего вспучивания и добавляли изрядно воды: выходило больше готовых изделий. Тесто ни в коем случае нельзя сдавливать или трясти.
При такой технологии бетона получали немало, но и прочность его была невелика. Однажды Чернов прочитал в научном журнале мнение одного специалиста. Тот сообщал, что в местах большой нагрузки (балка, например) конструкции из ячеистого бетона уплотняются. Таково отрицательное свойство этих изделий, заключал специалист.
Недаром говорят, что истина рождается в споре. Мысленно возражая далекому оппоненту, Чернов думал о том, как уплотнить бетон до затвердения именно в тех местах изделия, на которые приходится наибольшая нагрузка.
Различные элементы здания несут различные нагрузки, по-разному воздействует на них природа. Словом, в каждой точке здания — свое поле напряжения. Надо усилить конструкции там, где они подвержены перегрузкам, ведь всякое усиление означает еще и больший вес. Словом, изделия должны быть переменной плотности.
— Тогда-то я и подумал о живой природе, — говорит Алексей Николаевич. — Она для нас лучший конструктор. Возьмите, скажем, небольшое деревце. Ствол у него небольшой, а нагрузку выдерживает удивительную. На стволе, учтите, крона — парус, но ствол выдерживает и бури, и дожди, и снегопады. Как здесь распорядилась природа? Она сделала ствол из различных слоев: плотный — рыхлый, плотный — рыхлый. Плотные являются как бы конструктивным элементом, а рыхлые выполняют все функции жизнедеятельности дерева.
Мысль об изделиях переменной плотности находила все новые и новые подтверждения в природе. Родилась идея создать новую технологию, которая приблизила бы строительные изделия (панели, плиты, блоки) по своей структуре к природным аналогам конструктивных элементов. На стол исследователя ложатся книги по ботанике, анатомии и т. д. Библиотека института, кстати, составила для него специальную библиографию литературы по этим вопросам. На множестве примеров Алексей Николаевич убедился, что эти самые аналоги практически всегда имеют неоднородную структуру — переменные по сечению плотность и состав. Таковы ребра животных, листья и стебли растений и т. д.
Эти примеры привожу, разумеется, лишь для иллюстрации. На деле куда все сложнее. Исследования, эксперименты, промышленные испытания по созданию технологии изделий переменной плотности потребовали годы целенаправленного труда. Надо было разработать механические, термические, химические и другие способы получения изделий переменной плотности и переменного химического состава. Целенаправленная неоднородность структуры делает изделия прочными и долговечными. Одновременно уменьшается их вес и, конечно, расход материалов.