В пятницу той же недели в первые часы после полуночи (по отметке Боба в бумажном календаре 9 ноября), как обычно пьяный в стельку, он оказывается в рабочей зоне задней части магазина, и слышит шорох, доносящийся из складского помещения. Он не заметил, как Меган и Скотт ускользнули ранним вечером, не почувствовал характерного остаточного запаха марихуаны, и не слышал приглушённое хихиканье, проникающее из-за тонких стен. Но теперь он замечает кое-что ещё, что скрылось от его внимания в тот день. Он перестаёт играть с приманками и смотрит на дальний угол комнаты. Позади большого, помятого бака с пропаном, в стене зияет отверстие, чётко просматривающееся в мерцающем свете фонаря Боба. Он поднимается со скамьи и подходит к баку. Он отодвигает его в сторону и встаёт на колени перед пятнадцатисантиметровой дырой в стенной панели. Отверстие, вероятно, было размыто паводками или же появилось в результате обвала пласта из-за слишком сырого лета в Джорджии. Боб оборачивается через свое плечо, чтобы удостовериться, что он один. Другие крепко спят в зоне обслуживания. Стоны и вздохи безудержного секса притягивают внимание Боба к повреждённой стене.
Он всматривается в пятнадцатисантиметровую дыру в складском помещении, где тусклый свет фонаря на батарейках отбрасывает движущиеся тени на низкий потолок. Тени движутся в темноте. Боб облизывает губы. Он наклоняется ближе к отверстию, почти падая, из-за опьянения, и опирается на пропановый бак. Он видит кусок прыщавой задницы Скотта Муна, движущегося в желтом свете вверх и вниз, лежащую под ним с раздвинутыми ногами Меган и пальцы её ног, сжатые в экстазе. Боб Стуки чувствует, как учащается сердцебиение в его груди, а дыхание спирает зоб. По большей части, его гипнотизирует не обнаженная страсть, с которой двое любовников погружаются друг в друга, и не чувственные звуки и стоны, наполняющие воздух. Боба Стуки привлекает вид оливковой кожи Меган Лафферти при искусственном освещении, и её рыжевато-коричневые кудряшки, рассыпанные поверх одеяла под её головой, блестящие как мёд. Боб не может оторвать от неё глаз, и страстное желание просыпается внутри него. Он продолжает смотреть на неё, даже когда позади него скрипит половица.
- О... Боб... Извини... Я не...
Голос слышится из тени дверного проёма магазинчика, из прохода в офисное помещение, и когда Боб резко отодвигается от отверстия в стене, и оборачивается к лицу своего инквизитора, он еле удерживается, чтобы не упасть. Он хватается за бак с пропаном.
- Я не пытался… это не... я... я не...
- Всё в порядке... я просто... я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. - Лилли стоит в дверном проеме, одетая в толстовку, вязаный шарф и спортивные штаны - одежду для сна. Она отводит перебинтованное лицо и смотрит в сторону. Её глаза заполнены неловкой комбинацией жалости и отвращения. Опухоль вокруг её глаза стала меньше. Она двигается намного легче, а рёбра заживают.
- Лилли, я не...
Боб нерешительно движется к ней, держа большие руки в жесте раскаяния, и спотыкается на неплотно установленной половице. Он падает, растягиваясь на полу и шумно выдыхает. На удивление, чувственные звуки в смежной комнате не прекращаются, слышится аритмичная последовательность шлепков и ударов плоти.
- Боб, ты в норме? - Лилли подскакивает к нему, становится на колени и пытается помочь.
- Я в порядке, в порядке. - Он мягко отодвигает её. Пьяно покачиваясь, он поднимается на ноги. Боб не может смотреть ей в глаза. И не знает, что делать с руками. Он смотрит в другой угол комнаты. - Мне показалось, что я услышал что-то подозрительное, доносящееся снаружи.
- Подозрительное? - Лилли смотрит на пол, на стены, куда угодно, но не Боба. - Ну, ладно.
- Да, ничего не случилось.
- О... это хорошо. - Лилли медленно пятится назад. - Просто хотела убедиться, что ты в порядке.
- Я в порядке, в порядке. Уже поздно, думаю, пора ложится спать.
- Хорошо, Боб. Ложись.
Лилли поворачивается и поспешно уходит, оставляя Боба Стуки одного в свете фонаря. Он застывает на мгновение, уставившись в пол. Затем он медленно идёт через комнату к скамье, находит бутылку Джек Дэниелс, открывает крышку и подносит к губам. Он осушает остатки выпивки в три больших глотка на одном дыхании.
* * *
- Мне очень интересно, что произойдёт после того, как закончится вся выпивка.
Надев лыжный костюм и вязаную беретку, Лилли идёт вслед за Джошем вниз по узкой тропинке, вьющейся между колоннами сосен. Джош пробивает дорогу сквозь зелень деревьев, с 12-калиберным пистолетом, сжатым в огромных руках, направляясь к сухому руслу ручья, усыпанному валунами и буреломом. Он одет в дешёвое короткое пальто и шерстяную шапочку. Когда он говорит, из его рта идёт пар.
- Он найдет ещё… не волнуйся о старине Бобе… пьяницам всегда удается найти горючее. Честно говоря, я больше волнуюсь по поводу заканчивающейся еды.
В лесу тихо, как в часовне, когда они приближаются к берегу ручья. Первый зимний снег падает вниз сквозь высокие ветви над ними, кружась на ветру, прилипая к их лицам.
Они прожили на заправке две недели и израсходовали больше половины запасов питьевой воды и почти все консервы. Джош решил, что будет лучше израсходовать их единственную коробку патронов для убийства оленя или кролика вместо защиты от нападения зомби. Кроме того, за последние дни походные костры, шум и активность в палаточном городке отвлекли большую часть ходячих далеко от бензоколонки. Джош пытается припомнить детские воспоминания об охоте с дядей Верноном на Горе Бриар, чтобы вернуть старые навыки следопыта. Когда-то давно Джош был охотником с орлиным взором. Но теперь, с этим сломанным мелкокалиберным ружьем и замёрзшими пальцами… кто знает?
- Я беспокоюсь за него, Джош, - говорит Лилли. - Он хороший человек, но у него есть проблемы.
- А у кого их нет? - Джош оглядывается через плечо на Лилли, спускающуюся с холма, осторожно переступающую через поваленные брёвна. Она впервые выглядит здоровой, со времени инцидента с Чедом Бингхэмом. Её лицо вполне зажило, осталось только немного желтизны. Опухоль вокруг глаза спала, и Лилли больше не хромает и не оберегает свою правую сторону. - Он хорошо тебя подлатал.
- Да, я чувствую себя намного лучше.
Джош останавливается на краю ручья и ждёт её. Она подходит к нему. Он видит след на твёрдой высохшей глине у основания русла.
- Похоже на след оленя. Думаю, если пойдём вдоль ручья, встретим одного или двух животных.
- Может, мы сначала немного отдохнём?
- Конечно же, - отвечает Джош, кивком предлагая ей сесть на бревно. Она садится. Он присоединяется к ней, ставя ружье между коленей. Он громко выдыхает. Он чувствует огромное желание обнять её. Что с ним не так? Поражён щенячьей любовью подростка среди происходящего ужаса? Джош опускает взгляд.
- Мне нравится, как вы заботитесь друг о друге, ты и старина Боб.
- Да, а ты заботишься обо всех нас.
Джош вздыхает.
- Хотел бы я в своё время лучше заботиться о своей маме.
Лилли смотрит на него.
- Ты никогда не рассказывал о том, что случилось.
Джош делает глубокий вдох.
- Как я и говорил тебе, она была очень больна на протяжении долгих лет... Мысленно я несколько раз терял её... но она прожила довольно долго...
Он останавливается, печаль гложет его изнутри, растёт в нём, удивляя его внезапностью проявления.
Лилли видит боль в его глазах.
- Всё хорошо, Джош, если ты не хочешь...
Он делает слабый жест, качнув большой коричневой рукой.
- Я не против поговорить о случившимся. Каждое утро я пытался устроиться на работу, стараясь хоть что-то заработать в первые дни чумы, когда были обнаружены только несколько кусачих. Я когда-нибудь говорил тебе, чем занимался? О своей профессии?
- Ты говорил мне, что был поваром.
Он кивает в ответ.
- Весьма серьёзное занятие, - он смотрит на неё, его голос становится мягче. - Всегда хотел приготовить тебе приличный обед. - Его глаза увлажняются. - Моя мама обучила меня основам, вкладывая душу, научила готовить запеканку, от которой бы у тебя потекли слёзы, и возрадовался живот.