- Я ваш военачальник, а сейчас не война. Вернёмся к первому вопросу: что тебе от меня надо? Как сказано в очаровательной статье на странице 3, "сердце Сакраля бьётся в Мордвине ценой сердец Эванжелины Вэйнс, Кларины Блэквелл, Ирэн Барко, Грегори Гринден, Феликса Блэквелл, бесконечным количеством подданных Эклекеи и Ксенопореи..." - он тяжело вздохнул, - "...И истинной, любимой народом, Герцогини, о которой скорбит весь мир"

  - С каких пор ты веришь газетам?

  - С тех пор, как они пишут правду. - очень тихо произнёс Блэквелл и сделал большой глоток спиртного, - Иди еби мозг Совету, пусть избирают себе клоуна, а я - пас. Пойди прочь.

  Риордан стоял и смотрел на человека, который долгие годы был символом несокрушимости и стойкости, а сейчас отчаявшись сидел в одном тусклом помещении в полузабытьи и в абсолютном отчаянии.

  - Ты с ума сойдёшь, постоянно перебирая Её одежду!!! - психовал Артемис, - Дела хоть как-то тебя отвлекают... займись чем-то, Винс, пожалуйста.

  - Я и занят, - уж слишком безучастно прошептал Винсент и посмотрел немного наивно исподлобья так, как это делают дети, которые ищут понимания, - У меня есть занятие.

  - И какое?

  - Я ищу, - он развёл руками и пожал плечами, обращая свой растерянный взгляд на десятки книг вокруг. На его коленях лежал блокнот в кожаном переплёте, желтые страницы которого сплошь были исписаны беспорядочными записями и пометками. Многое было перечёркнуто, немногое обведено, кое-что выделено, повсюду были стрелки, странные символы, а в целом всё это походило на записки сумасшедшего, - Выглядит неубедительно, да?

  - Извини, но так и есть, - робко кивнул Риордан и сел рядом на пол, понимая, что Герцог впервые так открыт для разговора со дня трагедии, и этим необходимо воспользоваться, - Я могу тебе помочь?

  И Герцог пожал плечами, наморщив нос:

  - С этим вряд ли, - его ладони сделали движение к голове в попытке схватиться в отчаяние за волосы, но замерли в нескольких сантиметров от цели, выдавая ещё большее отчаяние. Его глаза скрывали невероятную усталость, безумие, жажду и растерянность, - Я всегда..., - он сделал небольшую паузу и повторил с чувством, - ...Всегда знал, что делать. Даже, когда оставался один... у меня всегда были планы, или мечты, которые со сменой обстоятельств вынужденно или как-то иначе воплощались... - он подбирал каждое слово с небольшим трудом, будто забыв, как выражать мысли, и смотрел при этом в пустоту, - А мыслей всегда так много, так много вопросов и всегда меньше ответов.

  - Винс, - улыбнулся Артемис, - Ты и так невыносим. Будешь знать ещё больше - я лично организую на тебя покушение, - он поправил повязку на глазу, чем привлёк внимание Герцога.

  - Как глаз?

  - Чуть лучше. Брутально смотрюсь?

  - Как пират... боюсь эта кличка к тебе привяжется, - снова безучастно сказал он и повернул голову к часам, которые ровно через секунду пробили три четыре часа дня, - Я что-то упустил.

  - Что?

  - Не знаю... - он помахал головой и снова засмотрелся на свои книги, - Связующее звено. У всех действий всегда есть логика, чаще всего скрытая, но всегда есть.

  - Ты... ищешь логику в смерти? - задал вопрос Артемис, понимая, что это до боли нелепо.

  - Ты не понимаешь. Вон Райны всегда всё делают с расчётом, даже если их планам помешали. Но в этом... в произошедшем нет выгоды, либо она есть, но я её не вижу. Это значит, что чего-то не хватает, будто кто-то выхватил кусок.

  Артемис медленно вытащил из кармана то, что принёс с собой с опаской. За сутки до этого он выехал за пределы замка, где его ждала нежданная встреча со старым ювелиром, прибывшим по указанию Герцогини. Будучи в пути несколько дней, ювелир и не знал о том, что встретиться с Алисой Блэквелл у него уже не получится в силу последних обстоятельств, настигнувших его лишь на подъезде в столице.

  - У меня для тебя есть кое-что, - издалека начал Артемис, неуверенный в том, что делает всё правильно, - Возьми.

  Он вложил в руку Винсента золотые карманные часы с гравировкой на крышке. Блэквелл начал медленно крутить своё приобретение в руках и разглядывать без особого внимания, но с каждой секундой заинтересовываясь всё больше. Не открывая крышку, он поднёс часы к уху, однако не услышал тиканья:

  - Сломаны?

  - Ювелир утверждает, что в день, когда он выехал в Мордвин, часы шли предельно точно, - деликатно ответил Артемис, - Они не сломаны, а остановились.

  Винсент без лишних вопросов открыл крышку часов и увидел замершие в одном положении стрелки, показывающее роковой час: без двенадцати минут восемь. Ровно в это время случился взрыв в Арчере, унесший самое дорогое, что было у Винсента Блэквелла.

  Он снова перевернул золотой корпус, осматривая часы уже совсем иначе. На обратной стороне был выгравирован пейзаж Мордвина, и это напоминало бы картину Элайджи Блэквелла, если бы не иной взгляд на вещи: замок, как и окрестности, были изображены с той наполненностью, которую Некроманту никогда бы не пришло в голову изобразить.

  - Как сказал ювелир, картинка - точная копия рисунка заказчика.

  Блэквелл дёрнулся, отворачивая голову в сторону.

  - Зачем ты отдал мне это?

  - Потому что это принадлежит тебе.

  Артемис чувствовал, как между ним и Герцогом медленно возводится стена отчуждённости, как Блэквелл закрывается от него, оставаясь наедине со своим горем.

  - Винсент, - позвал он Герцога, - Она была частью и моей жизни. Не просто частью: львиной долей моей заблудшей души.

  - Тогда у тебя осталась хоть малая часть, чтоб жить дальше, - Винсент говорил это еле сдерживая гнев и боль, вырывающиеся наружу. Жилы на его мускулистом теле выступали, выдавая высокое напряжение и грани контроля, его мощная ладонь сжала миниатюрный золотой корпус часов с неимоверной силой, - Пойди прочь. Я хочу быть один, чтобы ни одна живая душа ко мне не приближалась.

  - Винс, так нельзя. У тебя всё ещё есть цели, есть планы... - Артемис показал рукой на блокнот, полный записей, - Ты должен всё это воплотить.

  - Круто ты придумал: я всем должен. Вечное бремя какого-то бессмысленного долга, и это ведь никогда ни на минуту не заканчивается! - он рыкнул злобно и дёрнулся так, что Риордан невольно отшатнулся, - "Любовь вечна" - так говорят, "любовь - самое сильное, что есть в мире", но на деле... на деле всё это байки, которыми травят неокрепшие детские умы. В реальности существует лишь нескончаемый долг, который с каждой минутой давит на тебя всё больше и больше - вот, что действительно вечно! Благодарность, отдача, чувство выполненного долга - всё это миф, но самый горький миф - любовь.

  - Но она существует! - возразил Артемис.

  - О да! - с безумной улыбкой перебил Блэквелл, обращая внезапно почерневший взгляд на друга, - Она существует. Она ещё более ужасна, чем описывают: она невозможна, она безумна, она... всепоглощающа. Но она скоротечна: проносится, сшибая с ног, даря надежду, а потом оставляет пустоту.

  Риордан хотел что-то возразить, но не решался заговорить с Архимагом, потерявшим контроль, поэтому лишь смиренно опустил голову, не найдя нужных слов. Через несколько секунд колебаний, он решился лишь на одну фразу:

  - Чем-я-могу-ТЕБЕ-помочь? - и тогда осторожно посмотрел в чёрные глаза, - Я хочу сделать что-нибудь для тебя, пока ты будешь сидеть здесь один.

  - Найди мою Кастерви, - с решимостью сказал Блэквелл, - Бери всё, что хочешь: деньги, корабли, людей, но найди мою галеру. И... сделай так, чтобы я только подписывал, а ничего не читал, - он был немного спокойней, чем пару минут назад, наладив самообладание, но выглядя при этом по-прежнему опустошённым, - Я готовил другого приемника, обучая всему, что умею, но... судьба распорядилась иначе, поэтому настало время твоей игры, Артемис Риордан, - тяжёлый вздох, - Я даю тебе власть делать всё, что ты считаешь нужным.