Этому приглашению предшествовала переписка на высочайшем уровне. В 1836 году Бенкендорф подал доклад царю «о желательности использования Якова Толстого в сношениях с французскими журналистами». Царь утвердил это решение, приказав послу России во Франции графу Петру Петровичу Палену выплатить Толстому 10 тысяч рублей из посольских средств для того, чтобы расплатиться с многочисленными кредиторами. В ответном письме от 8 ноября 1836 г. Пален открыто писал Бенкендорфу о необходимости иметь в Париже «агента с безобидной политической миссией, чтобы втайне обрабатывать местную прессу и заводить с нею связи без огласки, под прикрытием служебных обязанностей. Таким агентом может быть Яков Толстой, который уже двенадцать лет защищает и политические интересы России. Он не покажется французам подозрительным и сможет с успехом бороться с распространяемыми о нас заблуждениями и клеветой».

Сам Толстой прекрасно понимал подлинный смысл своей предстоящей работы. Уже на полпути в Петербург, остановившись в Варшаве, он подал 22 декабря 1836 г. наместнику Польши Паскевичу докладную записку, отправленную в Россию курьерской почтой. В записке Толстой излагал план подкупа наиболее влиятельных французских изданий того времени — «Газетт де Франс», «Котидьенн», «Пресс», «Франс», «Кроник де Пари» — для ведения в них прорусской линии. Кроме этого, он предлагал учредить в Париже на подставное лицо издание, которое было бы негласным рупором русской политики. По его подсчетам, расходы на его создание в начальный период не превышали бы 50 тысяч франков, а затем оно могло бы стать самоокупаемым, располагая эксклюзивными материалами из русской жизни. Кроме этого, Толстой предлагал послать корреспондента этого издания в Варшаву для проведения операций содействия политике Российской империи в Польше. По-видимому, идеи Толстого встретили одобрение в Петербурге, куда он прибыл после долгих лет отсутствия в январе 1837 года.

Накануне дуэли Пушкина с Дантесом он смог навестить старого друга по «Зеленой лампе». Они вспоминали молодость, друзей и свои первые стихи… 29 января, когда Пушкин умирал в доме на набережной Мойки, Толстого принял Бенкендорф. После продолжительной беседы Бенкендорф в тот же день написал письмо Уварову о принятии на службу в Министерство народного просвещения Толстого вместо Мещерского парижским корреспондентом. Было определено, что жалованье Толстого в Париже составит 3800 рублей в год, которые будут переводиться из III отделения через Министерство просвещения.

В октябре 1837 года Толстой вернулся в Париж и приступил к выполнению своей должности, которую известный исследователь пушкинского времени Б.Л. Модзалевский охарактеризовал следующим образом: «Должность его была загадочная и неопределенная.

Занимаемое им место не относилось к служебным, но он получал чины и ордена. Личное его дело хранилось в министерстве просвещения, но он числился по особым поручениям в III отделении. Сам он говорил о своей должности как о «единственном месте, не определенном штатами, — для защищения России в журналах и опровержения противных ей статей». Ежегодно он посылал в Петербург депеши, которые в архиве министерства просвещения обнаружить не удалось»[51].

Корреспонденция Толстого из Парижа была обнаружена в архиве III отделения уже после 1917 года[52]. Помимо регулярных обзоров европейской прессы и годовых отчетов она включает также рапорты и памятные записки, освещающие его разведывательную деятельность во Франции.

В частности, Толстой разработал план размещения в авторитетных французских изданиях, чьих редакторов он мог бы подкупить, специально подготавливаемых в России официальных позитивных материалов о ее политическом и социальном положении. При этом он предполагал «работать с большой осторожностью, чтобы никто не подозревал о правительственном направлении, проявлять сдержанность в полемике, обещать и давать награды всем лицам, которых мы сможем использовать на своей стороне». В развитие этого плана Толстой в январе 1838 года выслал в Петербург Бенкендорфу статистические таблицы по французской и английской периодике, включавшие более 125 изданий с указанием их направлений, тиража, круга подписчиков, личности редакторов. За эту работу Толстой был удостоен «высочайшего благоволения» и приступил к реализации своего плана.

В 1838 году Яков Толстой начал негласно выплачивать постоянную денежную дотацию целому ряду редакций французских печатных органов. Кроме этого, ему удалось привлечь к сотрудничеству отдельных известных журналистов, которым он выплачивал разовые вознаграждения за конкретные публикации. К концу года Толстой приобрел такого авторитетного агента, как редактор газеты «Пресс» Эмиль де Жирарден. В обмен на разрешение распространять эту газету в России, которое Толстой получил в Петербурге, это издание начало активную кампанию против деятельности в Париже революционеров-эмигрантов из Польши, ведущих направленную агитацию против Российской империи.

Успех деятельности Толстого отметил прибывший в Париж в декабре 1838 года чиновник по особым поручениям III отделения А.А. Сагтынский, ведавший заграничным политическим сыском. Вдвоем они составили список французских ученых и писателей для поощрения за «деятельность, созвучную интересам России». Эти лица были награждены деньгами и ценными подарками. Сам Толстой получил вознаграждение в 1500 рублей. После отъезда Сагтынского он помимо мероприятий содействия и сбора политической информации о внутренней и внешней политике Франции, прежде всего в отношении Англии, начал активно разрабатывать обосновавшихся в Париже политических эмигрантов из России, Польши, а также из Германии и Италии, поскольку те имели постоянные контакты с русскими единомышленниками.

Через свои связи Толстому удалось предотвратить издание во Франции ряда сочинений, в которых российская действительность подвергалась критике людьми, хорошо знавшими ее изнутри. Так, в 1839 году, когда в «Журналь де деба» начали выходить очерки о России одного из потомков рода Демидовых, оказавшегося во Франции, Толстой провел с автором беседу, после которой публикация прекратилась. В 1842 году польский граф Владислав 3амойский намеревался издать в Париже написанную им сатирическую биографию Николая I. Толстой через посла Киселева добился приема у министра иностранных дел Гизо, и тот своей властью наложил запрет на это издание. В 1843 году книгу о русском дворянстве, сурово осуждающую крепостнические порядки, анонимно опубликовал в Париже чиновник посольства П.В. Долгоруков. Через информаторов в типографии Толстой установил автора, который был тут же отозван в Россию, арестован и сослан в Вятку.

Проводя все эти действия, сам Яков Толстой ухитрялся оставаться в тени. Более того, в глазах большинства русских, обитавших в Париже, он слыл хлебосольным и гостеприимным местным старожилом, ведущим праздную жизнь барина на деньги, присылаемые из родового имения. Так, один из его парижских знакомцев некий В.А. Муханов отмечал в своем дневнике в 1842 году: «Яков Толстой с радостью принимает вновь прибывших в Париж русских путешественников, вводит их во все дома, оказывает им всяческие услуги. Его можно встретить и на посольских обедах, и в литературном салоне министра народного просвещения Франции Сальвенди, и в кафе на бульварах. При встречах в дружеских кружках он предпочитает скорее расспрашивать, чем рассказывать сам».

Другой очевидец, немецкий журналист Карл Грюн, вспоминал позднее: «Бакунин и другие русские, из которых я помню какого-то графа Толстого, в сущности, ничем не занимались, кроме чтения газет. Они вставали в 12, обедали не раньше 6 часов пополудни, проводили в кафе время до 3–5 часов утра». Немец не знал, что Толстой, завоевавший доверие Бакунина тем, что знал еще его отца по Союзу Благоденствия и получивший самые лестные рекомендации от Николая Тургенева — патриарха российских эмигрантов в Париже, внимательно следил за его связями с польскими и немецкими революционерами, включая молодого Карла Маркса[53]. На него Толстой вышел по информации сотрудника III отделения Швейцера, работавшего в Берлине в контакте с прусской полицией, в том числе против эмигрантской газеты «Форвертс», где сотрудничал Маркс.