— И ты не стал сражаться с ними?

— Сам по себе я особой силы не представляю. Остров же этот — частичка нашего Измерения. Здесь я могу жить в мире и покое, правда, порой меня беспокоят псы. Я уже стар, еще сотня-другая лет, и я уйду в мир иной.

— Я тоже слаб, — сказал Корум. — Но я решил бороться с Фой Мьёр. Гоффанон кивнул.

— Ты поступаешь так потому, что прежде тебе не доводилось сражаться с ними, — сказал он.

— Почему же Фой Мьёр так боятся Хи-Брисэйла? Почему ни один мабден не вернулся отсюда?

— Я пытаюсь уводить мабденов в сторону от острова, — ответил Гоффанон, но они крайне неугомонный народец. Их собственная отвага становится причиной их гибели. Но, послушай, давай для начала поедим, а потом я расскажу тебе все по порядку. Отобедаешь со мною, брат?

— С удовольствием, — улыбнулся Корум.

— Тогда пойдем.

Гоффанон полез на скалы, обошел площадку, на которой собирался встретить псов Кереноса, и исчез. Через мгновение его голова появилась вновь.

— Иди сюда. С тех пор, как мне стали досаждать псы, я живу здесь.

Корум медленно пополз по скале; добравшись до площадки, он увидел, что она идет к каменной плите, прикрывавшей вход в пещеру. Плита передвигалась по специально вырезанным канавкам и при необходимости могла полностью закрыть вход в пещеру. Корум вошел вовнутрь, И Гоффанон, приложившись к камню своим огромным плечом, задвинул его на мести.

В пещере было достаточно светло: тонко сработанные лампы горели в нишах, выдолбленных в каменных сводах. Обстановка была простой, но изысканной; пол был покрыт ткаными коврами. Если не принимать во внимание отсутствие окон, жилище Гоффанона можно было бы считать вполне пристойным.

Пока Корум отдыхал в кресле, Гоффанон хлопотал у плиты, занимаясь готовкой супа, овощей и мяса. От запаха, шедшего из горшков, кружилась голова. Корум поздравил себя с тем, что он решил не трогать рыбу. Эта пища выглядела куда привлекательнее.

Гоффанон извинился за отсутствие приличной посуды, объяснив это тем, что вот уже несколько столетий он живет один, и поставил перед Корумом огромную миску с супом. Вадагский Принц с благодарностью принял ее.

Затем настал черед мяса, разнообразных овощей, и, наконец, были поданы фрукты, таких прекрасных фруктов Корум не ел никогда.

Когда, наконец, Принц вновь погрузился в свое кресло, он испытывал такое блаженство, какое не посещало его многие годы. Он сердечно поблагодарил Гоффанона, который от смущения даже как-то поуменьшился в размерах. Карлик еще раз извинился и занял место в кресле напротив, после чего поднес ко рту маленькую чашечку с трубочкой. Над чашечкой он держал горящую щепку. Вскоре из чашечки и изо рта повалили клубы дыма. Заметив удивление Корума, Гоффанон смущенно улыбнулся.

— Это наш обычай, — объяснил он. — Мы вдыхаем в себя дым этой благодатной травы. Нам это очень нравится.

Дым не показался Коруму особенно ароматным, но он внял словам Гоффанона, хотя и отказался присоединиться к нему.

— Ты спрашивал, — неспешно заговорил Гоффанон, полузакрыв свои огромные миндалевидные глаза, — почему Фой Мьёр боятся этого острова, и почему пропадают здесь мабдены. Так вот, сам я здесь ни при чем, хотя меня и радует то, что Фой Мьёр избегают встречи со мной. Давным-давно, во времена первого вторжения Фой Мьёр, когда нас призвали на помощь нашим вадагским братьям и их друзьям, мы стали пробивать брешь в стене, разделяющей миры. О, как трудно было сделать это! В конце-концов нам это удалось, однако в нашем Измерении тут же началось что-то несусветное. В результате вместе с нами в ваш мир пришел изрядный кусок нашей земли. К счастью, он попал в сравнительно малонаселенные земли королевства Лайвм-ан-Эш. Земля сохранила свойства нашего Измерения, она осталась частью сна сидхи; к снам вадагов, мабденов и Фой Мьёр она не имеет никакого отношения. Как ты уже мог заметить, вадаги настолько близки к сидхи, что без особого труда приживаются на острове. Если же говорить о мабденах и Фой Мьёр, то они не могут прожить здесь и дня. Стоит им высадиться на берег, как их тут же одолевает безумие. Они попадают в мир кошмаров. Страхи их быстро множатся и превращаются в единственно существующую реальность. Их уничтожают собственные фобии.

— Я об этом уже думал, — сказал Корум Гоффанону. — Стоило мне заснуть, как все то, о чем ты говоришь, явилось и ко мне.

— Все верно. Если остров так влияет на вадагов, то представь себе, что могут чувствовать здесь мабдены. Я стал напускать туман для того, чтобы скрыть остров от глаз мабденов, но, увы, дымки для этого хватает далеко не всегда. В таких случаях мабдены находят мой остров, обрекая себя на ужасные страдания и гибель.

— Скажи мне, откуда пришли Фой Мьёр? Помнится, ты что-то говорил о Ледяных Пространствах.

— Да, да. Так это и называется. Неужели вадаги не знают этого? Ледяные Пространства — это пространства меж мирами, меж измерениями, это исполненный хаоса Лимб, где порой рождается своеобразный разум. Вот тебе и ответ. — Фой Мьёр, порождения Лимба, проникли в это измерение через брешь, разверзшуюся меж мирами. Они хотят обратить этот мир в новый Лимб, отвечающий их законам, потому они и пытаются захватить его. Недолго осталось жить Фой Мьёр. Они погибнут от собственных пороков. И все же века их может с лихвою хватить на то, чтобы обратить в лед все, кроме Хи-Брисэйла, — всех мабденов и всех животных этого мира, кончая последней рыбешкой. Это неизбежно. Вероятно, они переживут меня. Керенос, так тот переживет точно, и, все же, в конце концов их настигнет их же порок. Они уже погубили этот мир, остались только земли, с которых ты пришел. Думаю, это произошло едва ли не разом. Мы считали, что их уже нет, но, должно быть, они затаились в неком тайном месте где-нибудь на краю света, в стране вечных льдов, Теперь они сполна вознаградили себя за свое долготерпение. — Гоффанон вздохнул. — Ну да ладно, есть и иные миры, миры им недоступные.

— Я хочу спасти этот мир, — тихо сказал Корум. — Спасти хотя бы то, что от него осталось. Я дал такую клятву. Я поклялся помочь мабденам. Я должен найти их древние сокровища. Говорят, одно из них хранится у тебя. Ты отковал его для мабденов в самом начале войны с Фой Мьёр.

Гоффанон кивнул.

— Ты говоришь о копье Брионак. Да, оно действительно выковано мной. Здесь, в моем мире, это самое обычное копье, но во снах мабденов и Фой Мьёр оно обладает великой силой.

— Я слышал об этом.

— С помощью этого копья возможно укротить Быка Кринанасса, быка, которого мы привели с собой из нашего измерения.

— Так это бык сидхи?

— Да. Бык из великого стада. Последний из наших быков.

— Почему же ты стал искать это копье? Зачем ты вернул его на Хи-Брисэйл?

— Я никогда не покидал берегов Хи-Брисэйла. С этим копьем сюда пришел один из смертных. Я пытался как-то смягчить его страданья, но у меня ничего не вышло, — в страшных муках безумия он скончался. Так копье вернулось ко мне. Наверное, тот мабден решил, что копье Брионак оградит его от чар моего острова.

— Надеюсь, ты не откажешься еще раз помочь мабденам.

Гоффанон нахмурился.

— Не знаю. Мне нравится это копье. Мне не хотелось бы потерять его вновь. К тому же, брат, я сомневаюсь, что оно сможет помочь мабденам. Они обречены. Пусть же смерть их будет скорой. Лучшее в такой ситуации — принять все как есть. Они обречены. Вернуть им Брионак, значит вселить в них призрачную надежду.

— Я всегда верю в надежду, сколь бы призрачной она не казалась, — тихо сказал Корум. Гоффанон сочувственно посмотрел на него.

— Ага. Что-то я начинаю припоминать. Мне говорили о Коруме. Теперь я все вспомнил. Ты — человек благородный. И тебе грустно. Но то, что должно произойти, произойдет обязательно. Ты не сможешь этому помешать.

— И все же, я попытаюсь это сделать.

— Ну ладно.

Гоффанон поднял свое грузное тело из кресла и направился к дальней, неосвещенной стене пещеры. Он вернулся, держа в руках самое обычное копье. По видавшему виды древку шли стальные полосы. Наконечник копья был изготовлен из необычного материала. Он блистал так же, как топор Гоффанона, и был куда светлее стали.