772 Чем ближе мы подходим к середине жизни и чем успешнее нам удается укрепиться в наших личных взглядах и общественном положении, тем больше мы убеждаемся в том, что мы идем верным курсом, в правильности своих идеалов и принципов поведения. По этой причине они переходят для нас в разряд вечных ценностей, и мы считаем добродетелью неизменную приверженность им. При этом мы упускаем из виду тот существенный факт, что общественно значимая цель достижима лишь за счет умаления индивидуального начала – ценой спада индивидуальности. Многие, слишком уж многие аспекты жизни, которые мы должны были бы испытать, реализовать, пережить, пылятся ненужной рухлядью в кладовых памяти; иногда они томительно тлеют невидимыми угольями под серой золой. «Суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано».

773 Статистические данные свидетельствуют об учащении психических депрессий у мужчин в возрасте около сорока лет и неврастенических осложнений у женщин чуть раньше. Мы видим, что в этой фазе жизни – между тридцатью пятью и сорока годами – в человеческой психике происходит подготовка важных изменений. На первых порах эти перемены неосознаваемы и трудноуловимы – это скорее косвенные признаки перемен, вероятно еще только готовящихся в бессознательном. Часто это легкое изменение в характере человека; в других случаях могут дать о себе знать некоторые черты, не проявлявшиеся со времен детства, или же, наоборот, прежде имевшиеся склонности и интересы человека отходят на второй план, а вместо них появляются другие. С другой стороны, и это происходит очень часто, заветные убеждения и принципы человека, особенно нравственные, начинают «затвердевать» и становятся все более жесткими до тех пор, пока где-то в возрасте около пятидесяти лет не наступит период нетерпимости и фанатизма. Как будто существование этих принципов оказалось под угрозой и потому возникла насущная необходимость выделить их еще с большим пафосом.

774 Вино юности не всегда улучшается с годами – иногда оно мутнеет. Все вышеотмеченные явления наиболее ярко проявляются у довольно односторонних людей, появляясь временами раньше, временами позже. Начало этих процессов, как мне кажется, у них часто задерживается из-за того, что их родители еще живы. В подобных случаях складывается впечатление, словно период юности у них чрезмерно затянулся. Это особенно ярко проявляется у мужчин, чьи отцы живут долго. Смерть отца обычно вызывет у таких людей внезапное и почти катастрофическое взросление.

775 Я знал одного набожного мужчину, церковного старосту, который начиная с сорока лет стал проявлять растущую, а позже и совсем трудновыносимую нетерпимость в вопросах морали и религии. Одновременно его характер заметно ухудшился. Под конец своим обликом он стал напоминать потемневшую и гнущуюся вниз опору церковного здания. Дожив так до пятидесяти пяти лет, однажды в полночь, сидя в постели, он сказал своей жене: «Ну, наконец-то я понял! Я просто обыкновенный негодяй!» Понимание им этого факта не осталось без последствий. На склоне лет он вел буйный образ жизни и промотал большую часть своего состояния. Вот такой примечательный персонаж, способный на проявление подобных крайностей: из огня да в полымя!

776 Весьма часто возникающие во взрослые годы невротические расстройства имеют одну общую черту: они сопряжены со стремлением пронести психологию юношеской фазы через порог так называемого возраста зрелой осмотрительности. Кто не знает трогательных старых джентльменов, которым всегда необходимы будоражащие картины из прошлых студенческих дней и которые могут поддерживать пламя жизни лишь воспоминаниями о своей героической юности, но которые в остальном погрязли в безнадежно косном филистерстве? Да, у них есть, как правило, одно достоинство, которое нельзя недооценивать – они не неврастеники, а лишь скучные и стереотипные люди. Неврастеник – это скорее человек, у которого в настоящем никогда не складывается так, как бы ему хотелось, а потому он и своим прошлым никогда не может насладиться.

777 Точно так же, как раньше невротик не мог выйти из детства, сейчас он не может расстаться со своей юностью. Он избегает печальных мыслей о приближающейся старости и, понимая невыносимость открывающейся перспективы, старается жить в прошлом. Подобно тому, как незрелую личность, детство которой затянулось, страшит неизвестное в этом мире и в человеческом существовании, так и взрослого человека страшит вторая половина жизни. Словно его ожидают неведомые и опасные испытания, или будто ему грозят жертвы и утраты, которые он не готов принять, или прожитая жизнь начинает казаться ему вдруг столь прекрасной и ценной, что он не может расстаться с ней.

778 Может быть, подо всем этим скрывается страх смерти? Это не представляется мне слишком вероятным, потому что, как правило, смерть для такого человека еще далеко в будущем, и, следовательно, является чем-то абстрактным. Опыт показывает нам, что основную причину всех трудностей этого переходного состояния скорее следует искать в глубоких и весьма особенных изменениях внутри психического. Чтобы охарактеризовать это состояние, я хотел бы воспользоваться метафорой суточного движения солнца, но только такого солнца, которое наделено человеческими чувствами и ограниченным сознанием. Утром оно поднимается из ночного моря бессознательного и взирает на обширный яркий мир, который простирается перед ним в пространстве, постоянно расширяющемся по мере того, как оно поднимается по небесному своду. В этом расширении своего поля деятельности, благодаря подъему, солнце обнаруживает свое значение: достижение максимально возможной высоты и максимально широкое распространение света и тепла видится ему искомой целью. В этом убеждении солнце движется своим путем к невидимому зениту – невидимому, потому что всякий раз восхождение уникально и неповторимо и кульминационную точку нельзя вычислить заранее. По достижении полудня начинается заход, а заход означает пересмотр всех идеалов и ценностей, лелеемых с утра. Солнце начинает противоречить само себе. Получается, что оно должно не испускать лучи, а втягивать их. Света и тепла становится все меньше, и, наконец, они исчезают совсем.

779 Все сравнения не идеальны, но данное, по крайней мере, выглядит не хуже других. Французский афоризм суммирует эту мысль циничной констатацией: «Si jeunesse savait, si vieillesse pouvait»[109].

780 К счастью, мы не солнца, восходящие и заходящие, поскольку это плохо согласуется с нашими культурными ценностями. Но в чем-то мы подобны солнцу, и разговоры о заре и весне, о сумерках и осени жизни – это не просто сентиментальные слова. Таким образом, мы выражаем психологические истины и, более того, физиологические факты, потому что изменение физических характеристик воздействия солнца после полудня влияет на человеческий организм. Например, у пожилых женщин южных рас голоса становятся глубокими и грубыми, начинают пробиваться усики, появляются другие признаки огрубления, характерные для мужчин. С другой стороны, внешность мужчин оттеняется такими женственными чертами, как полнота и смягчение выражения лица.

781 В этнологической литературе имеется интересное сообщение об индейском воине-вожде, которому в среднем возрасте явился во сне Великий Дух. Дух объявил ему, что отныне он должен сидеть среди женщин и детей, носить женскую одежду и питаться женской пищей. Вождь последовал наказу, не утратив при этом свой авторитет. Это видение является истинным выражением революции в психическом, происходящей в середине жизни человека, когда она начинает клониться к закату. Ценности мужчины и даже его тело пытаются смениться своей противоположностью.

782 Можно сравнить мужественность и женственность, включая их психические компоненты, с некими веществами, запас которых в первой половине жизни расходуется неодинаково. Мужчина расходует большую часть мужских веществ, и у него остается лишь небольшое количество женских, которые должны теперь быть задействованы. У женщины, наоборот, остается неиспользованный запас мужественности, который идет в дело и активизируется.