Президент Франклин Делано Рузвельт в ходе своей предвыборной компании (он избирался на третий срок, чему еще не было прецедента) должен был проехать по Гранд-Конкорсу в открытой машине по дороге в Фордхэмский университет. И члены организации «Маленький цветок» будут находиться в автомобиле рядом с президентом. Ее дядя, капитан полиции Том О’Брайн, обеспечил для всей семьи места в первом ряду на трибуне, которую воздвигли ради этой цели напротив кинотеатра «Парадиз» Они будут иметь возможность вблизи наслаждаться зрелищем парада в честь праздника Четвертого июля,[4] но самое замечательное то, что у них будет возможность сфотографировать самого старика ФДР.[5]

По обе стороны Гранд-Конкорса собрались толпы приветствующих президента людей, взволнованные появлением кортежа, направляющегося в сторону Фордхэм-роуд. Они все уже видели Рузвельта в киножурналах. Он был знаком каждому, как его собственный дедушка, и вот теперь он все-таки должен появиться перед ними живьем. О они запомнят это на всю жизнь.

Меган испытывала двойное возбуждение, потому что знала: ее отец состоит в комиссии, которая занимается обеспечением проезда президента по Гранд-Конкорсу. Комиссия должна была следить за работой полиции, за тем, чтобы вовремя было перекрыто движение транспорта и тому подобными вещами. Отец должен позаботиться, чтобы с президентом встретились нужные люди, чтобы на месте были фотографы и журналисты, которые взяли бы короткие интервью, чтобы не было суеты и суматохи.

Отец не будет стоять на трибуне рядом с ФДР, мэром и ректором Фордхэмского университета и администрацией Бронкса. Но он делал всю закулисную работу, и Меган знала, каким большим влиянием пользуется ее отец.

Впереди закрытой машины ехали на мотоциклах десять полицейских. Они сидели очень прямо, выглядели в своей форме как военные и держались по двое, не обгоняя и не отставая друг от друга. За закрытым автомобилем следовала черная машина, в которой находились ФДР и члены организации «Маленький цветок».

Гул голосов и выкрики неслись по всему Конкорсу, начинаясь там, где люди уже увидели президента, и быстро переходя туда, где его только еще ожидали. Люди, мимо которых он проезжал, громко аплодировали и кричали «ура». Перед ними был тот, о ком они слышали всю жизнь. ФДР — президент Соединенных Штатов Америки.

Меган встала со свежепокрашенной скамьи, щелкнула полицейских на мотоцикле и приготовилась сделать самый выдающийся снимок в своей жизни. Рядом стояла худая молодая женщина, почти девушка, прижимая к себе плачущего ребенка. Левая рука ее лежала на плече белокурой девочки лет пяти, которая держала за воротник трехлетнего мальчика. Как только кортеж приблизился, молодая женщина страшно разволновалась. Неужели это происходит на самом деле? Вот проехали полицейские на мотоциклах, за ними закрытый автомобиль, а следом…

Молодая женщина неистово махала рукой, а вокруг нее раздавались приветственные возгласы. Маленькая девочка выпустила руку своего брата, стала на цыпочки и закричала:

— Я тоже хочу посмотреть, хочу посмотреть!

Мальчик, оказавшись один, окруженный орущими незнакомыми людьми, страшно испугался, сорвался с места и побежал прямо туда, где двигался кортеж.

Никто, кроме Меган, не обратил на него внимания. Меган уронила фотоаппарат и, бросившись вперед, успела оттолкнуть мальчика. Но сама оказалась под колесами автомобиля. Одно переехало здоровую левую ногу, помяло корсет, который вонзился в высохшую.

Меган не помнила ни того, что случилось в тот момент, ни того, что последовало потом.

Она очнулась на накрахмаленных простынях в чистой, приятно пахнущей палате Фордхэмской больницы. Голова шла кругом. Рядом с кроватью стояли какие-то люди.

Она видела лица, мелькающие перед ней, как фотографии в альбоме.

Отец, медсестра, мать, врач.

А потом случилось то, что она запомнила на всю жизнь.

Перед ней стоял большой, широкоплечий мужчина на костылях. Его лицо было ей знакомо. Он мог быть ее дядей, дедушкой. Изможденный, но красивый человек с печальным, усталым, добрым лицом. Его глаза серого цвета под очками без оправы. Он передал один костыль кому-то стоящему рядом, взял ее руку и крепко пожал ее:

— Юная леди, вы самая храбрая девушка из всех, кого я встречал в жизни. А я видел храбрых девушек. Крепитесь, Меган Маги. Ваша семья должна гордиться вами. Клянусь, я горжусь вами. Вы сильная, решительная девушка. Держитесь. Вы все преодолеете.

Он опять сжал ее руку и кивнул ей. Он знал. Он понял. Вспыхивал свет, слышались разговоры, она видела лица отца, матери и других людей. Потом все вышли из палаты, стало тихо, и она опять погрузилась в полусонное состояние.

Ей снилось (а может, это происходило на самом деле?), что отец стоит рядом с ее кроватью, нагибается к ней, целует в лоб и говорит слова, которые не говорил ей никогда в жизни.

— Меган, я так горжусь тобой, детка. Боже, как я горжусь тобой, рыжая.

И она увидела слезы, бегущие по его щекам. Так, по крайней мере, казалось.

Фотографии Меган появились не только в нью-йоркских газетах, но и газетах других городов страны. Родители собирали эти фотографии и наклеивали их в альбом. Туда же отец поместил две статьи в рамочках — одна была из «Джорнал Американ» и называлась «Маленькая Меган творит чудеса», а вторая — из «Дейли Ньюс», под названием «Такие девушки, как Меган, способны на все».

Когда ажиотаж по этому поводу несколько поутих, она осталась один на один со своими страданиями, отличавшимися от тех, которые она пережила, когда болела полиомиелитом, хотя остатки разбитого корсета и вонзились в ее высохшую ногу. Она ощущала боль, причиняемую ей сломанными костями. Такое она испытывала и раньше. Она рыдала и кричала от этих болей и чувствовала себя абсолютно беспомощной. Даже не могла надеяться на то, что сможет встать с постели в ближайшее время и начать передвигаться на костылях. Как, черт возьми, она станет прыгать на своей одной больной ноге?

А потом у нее появилась возможность поехать в Варм-Спрингс, что в штате Джорджия. Сначала эта перспектива очень волновала. Меган была почти так же возбуждена, как и в тот раз, когда ее навестил в больнице сам старик ФДР. Представить только — она будет там жить без родителей, ей откроется совершенно новый мир.

И она не пропустит занятия в колледже. Фрэнки Маги все устроил. Он договорился с администрацией Хантер-колледжа. Ей пришлют в Варм-Спрингс все необходимые учебники. Там были преподаватели, которые занимались со студентами Это были профессора Эморского университета.

Да, ей будет трудно, но ведь она хотела поступить в колледж, верно? Или теперь струсила?

Она боялась. Ей предстояло надолго уехать из дома. Меган не была к этому готова. Летний лагерь — совсем другое дело: там она проводила всего месяц. А в Варм-Спрингс должна оставаться около года.

Она пару раз разговаривала с матерью, которая пыталась убедить ее, что пребывание в Варм-Спрингс пойдет ей на пользу. Все кончалось слезами.

— Ты просто хочешь избавиться от меня. Я слишком большая обуза для тебя. Так ведь?

Она мучила мать, доводила ее до крайности, пока та наконец не сказала ей:

— Да, черт возьми. Да, мне будет легче без тебя. Но тебе это пойдет на пользу, и это главное.

— Отлично. Тогда я поеду, — сказала Меган с горечью в голосе.

Она ожидала, что это будет худший год в ее жизни, но он оказался лучшим.

Все началось с путешествия поездом до Варм-Спрингс. Она ехала в специально обустроенном купе. Всю дорогу лежала, но при этом имела возможность смотреть в окно. Самое замечательное было то, что ее сопровождала тетя Катерина, и они провели вместе два дня и две ночи. Так долго наедине друг с другом они еще никогда не были.

Она ценила в Катерине то, что та никогда не разговаривала с ней свысока, как это обычно делают взрослые, дающие тебе понять, что ты просто ничего непонимающая дурочка. Катерина была Катериной, и она обращалась с Меган как с равной. Они были друзьями.