- Да, и я от этого никогда не отступлюсь.
- Даже… даже ради него?
- Нет… ради него… я… это не имеет значения.
- Элис… ты все время задаешь себе вопрос: «а что если бы он был?» Ты все время думаешь о нем, поэтому и видишь все это! Так никогда не начнешь жить!
- Не начну жить?! А как, по-твоему, я могу жить… когда его… его нет!
- Прошло уже пять лет, а ты все еще ждешь чего-то… кого-то! Я прошу тебя, Элис… я умоляю тебя… вернись в реальность! Начни жить, пусть не ради меня… ради себя… но хотя бы ради него! Ты живешь лишь пустыми мечтами, но посмотри правде в глаза: его больше никогда не будет! Джаспер умер, а ты никак не смиришься с этим!
Говард вскочил с дивана, и уставился на меня. Он ждал от меня какого-то ответа, ждал, что я закричу, скажу, что он не прав. А я не смогла… Я просто выскочила из комнаты, пулей пролетела по коридору, и выбежала на улицу. Я просто бежала, не понимая, что делаю. Наконец, я остановилась, совершенно не понимая, где оказалась. На улице не было ни души, город еще спал. Я шла босиком по холодному тротуару, пытаясь прийти в себя. Я ничего не ответила Говарду, просто убежала… почему? Почему я не нашлась что ответить? Может, потому что я понимала, что Говард прав? Может, я согласна с ним, просто не могу согласиться с собой? Но как же жить дальше? В моем сердце нет ничего кроме воспоминаний о Джаспере, не могу же я их просто так выкинуть! Не могу его забыть, не могу… не хочу. Такой любви больше нет… такой любви больше не будет. Мое тело будет вечно молодым, моя душа будет вечно любить его. Уже слишком поздно что-то изменить, от этого вечного всепоглощающего чувства нет спасения. Оно слишком сильное, оно часть меня. Но неужели во мне нет ничего, кроме этой вечной неразделенной любви? Я закрыла глаза, и попыталась найти ответ. Уже много лет я не думала ни о ком кроме себя, не думала о близких людях, которые рядом со мной. Неужели, во мне не осталось ни капли любви, которую я могу подарить другому. Кажется, отдала Джасперу все… Но есть человек, который готов отдать за меня все, и я сделаю для него все что угодно. Но что это? Просто нежная привязанность? Теплая дружба? Или… Я хочу сделать Говарда счастливым, но не знаю как. А разве любовь – это не стремление подарить кому-то счастье? «Не на все вопросы есть ответы».
Я обернулась, почувствовав что-то уже такое знакомое и родное… С другой стороны улицы ко мне шел Говард. Он шел не торопясь, засунув руки в карманы брюк. Белая рубашка, с подвернутыми до локтя рукавами, взъерошенные волосы… все как обычно, но кожа… Только сейчас я заметила, что солнце уже встало. Ко мне как будто шла серебряная статуя, а я как зачарованная смотрела на ее приближение…
- Элис, мы должны уйти, солнце встало. Я понимаю, шесть утра, суббота, но мало ли какому-нибудь идиоту не спится, и он решит пройтись. И что он увидит? Ходячие бриллианты, величиной с человека?
- Да, пойдем…
- Послушай… мне очень жаль, что я наговорил тебе все это, просто…
- Ты был прав.
- Что?
- Наверное… наверное, я должна начать… жить, но это так… так тяжело.
- Но я всегда буду рядом, я обещаю.
- От этого становится еще тяжелее.
- Ты хочешь, чтобы я оставил тебя?
- Нет! Ты… ты самое дорогое, что у меня осталось.
- Ты говоришь это не потому, что сейчас я выгляжу на пару сотен карат?
- Нет, ты всегда рядом, когда… нужен, и столько для меня сделал. Ты заботишься обо мне, никогда не задумываясь о себе, о своих желаниях. А я ничем не могу тебе отплатить.
Говард усмехнулся, поцеловал меня в макушку, потом наклонился еще ниже, и посмотрел мне в глаза, наши лица практически соприкасались. Он никогда не был так близко…
Глава 4
Мое прекрасное безумие
Девушка смотрела на меня и улыбалась. Что она имеет в виду? Кто появится? Сейчас она буквально упивалась моей растерянностью и напряженностью. Потом красавица наклонилась к самому моему уху и тихо прошептала:
- Я бы на твоем месте не покидала город так скоро, ты можешь такое пропустить…
- И что же я пропущу?
- О, нет! Я не хочу портить сюрприз, но уверяю, он тебе очень понравится... Это то, чего ты так долго ждал, Джаспер, на что уже перестал надеяться… но, имей терпение…
Она развернулась и пошла вглубь темного тихого коридора, оставив меня в полном одиночестве. Я прислушивался к ее затихающим шагам, и еще долго стоял на лестнице, пытаясь понять, что только что произошло. Я хотел понять, хотя бы с кем я только что говорил! Ведь она… она слишком совершенна для человека, но слишком живая для вампира.
Я вышел на улицу, уже начало светать. О том, что наступило утро, можно было понять не только по посветлевшему небу, а скорее по тишине, наступившей в Оствидж-холле. Больше не было слышно ни музыки, ни смеха, ни криков… Когда весь город просыпается, Оствидж-холл засыпает. Единственным источником шума были двое, слегка подвыпивших молодых человека во фраках в обнимку, с какими-то разряженными в разноцветные платья и блестки девицами, которые шли мне на встречу. Хотя девушками их назвать сложно, каждой наверно уже далеко за тридцать, но килограммы макияжа скрывают истинный возраст дам. Около дома, из которого я только что вышел, парочки разделились, я был уже достаточно далеко от них, но все равно мог слышать разговор тех, кто остановился у двери дома.
- Ну, Мари, почему мы не можем продолжить наше развлечение?
- Глупый, у меня же дочка спит, я же говорила тебе, Эндрю!
- Ну, скажи Кейтлин, чтобы пошла, развеялась, уже утро, она большая девочка, прекрати ее опекать… ну Мари, я ненадолго…
- Нет, уйди!
- Ну, Мари!
Она заскочила в дом, и громко хлопнула дверью. Ее кавалер громко выругался, и пошел догонять своих друзей. Секунд через пять дверь дома отворилась, и из нее выглянула улыбающаяся Мари.
- Эндрю, ну ты же придешь завтра?
- Черт… ладно… приду.
- Тогда до завтра?
- До завтра, Мари.
И довольная Мари закрыла за собой дверь. Наверное, только что я видел мать Кейтлин, тогда я понимаю ее старшую дочь, которая от них сбежала. Вряд ли эта Мари может уследить за собой, не то, что за детьми. Такие как она, будут вечно корчить из себя молоденьких глупых девочек, пока однажды их хозяин не выбросит их на улицу, поняв, что те больше не приносят дохода. Тогда, скорее всего, Мари научит своему мастерству младшую дочь, забирая все ее заработанные деньги, и транжиря их на наркотики и алкоголь. Единственная надежда для Кейтлин, единственный способ избежать исполнения моего злого пророчества - как можно скорее уехать к отцу… Но я не понимаю, почему Мари отказалась впускать этого парня к себе? Неужели, она все-таки заботится о дочери? Неужели, в гниющих разлагающихся душах Оствидж-холла еще осталось что-то светлое?