— Само Провидение привело ее к нам. Хью написал сценарий для фильма в надежде получить большой гонорар, который позволил бы нам купить дом. Денег нам это не принесло, зато он познакомился с Труди, а когда понял, насколько легко она внушаема, познакомил ее со мной.

— И с тех пор все пошло как по маслу, — заметил я. — Но зачем было убивать Уоррена?

— Истинный сын Сатаны потребовал его приобщения к жертвоприношению. Выбор пал на Уоррена. Однако Айрис воспротивилась. Уоррен отказался покориться участи избранника и пригрозил пойти в полицию, если мы будем настаивать. Пришлось убрать его.

Я в изумлении уставился на нее.

— Почему же вы не принесли его в жертву? Это решило бы все ваши проблемы.

— Сомневающегося нельзя приносить в жертву, — пояснила Мара. — Это было бы оскорблением для истинного сына Сатаны.

Свечи медленно затухали. Я оглядел подземный зал, и мой взор остановился на Черном рыцаре, голова которого скрывалась под шлемом, а тело было затянуто в черную кожу. Он лежал на трупе своей последней жертвы.

— Все еще не могу поверить, что под черным нарядом скрывается Креспин, — искренне признался я. — Меня поразили быстрота его реакции, тонкий расчет и хладнокровная жестокость! Трудно представить, чтобы пожилой человек с такой легкостью справился с двумя сильными мужчинами!

— И все-таки там лежит Хью, — мягко сказала Мара Линней. — Однако должна вам признаться, что, наблюдая, как Черный рыцарь мстит за поруганную честь своего владыки, я нередко задавала себе вопрос — а не сам ли Сатана предстает в обличье Черного рыцаря?

Я услышал тихое хныканье и стремительно обернулся. Памела Траскот ползла ко мне на четвереньках, и всякий раз, когда она издавала хныкающий звук, из уголка ее рта текла слюна.

— А что будем делать с ней? — спросил я, и меня передернуло от отвращения.

— Поместим ее в лечебницу, — небрежно бросила старая карга. — Она совсем лишилась рассудка. Я уверена, что вы это и сами видите, мистер Бейкер!

— Я пойду за полицией. Идете со мной или подождете здесь, вместе с ней? — спросил я.

— Я подожду здесь, — ответила Мара.

Я направился к двери в коридор, но на полпути услышал странный звук и обернулся. Старуха бесформенной грудой лежала на полу, а Памела сидела на корточках рядом с ней и жалобно хныкала. Я подбежал к Маре, опустился на колени, проверил ее пульс и дыхание, хотя было и так ясно — она мертва. И я знал, что до конца моей жизни меня будет мучить вопрос — умерла ли она от старости или подала себе волевой сигнал, приказав умереть?

Глава 11

— Послушай, объясни мне, наконец, что же произошло в ту ночь на острове, товарищ? Я помню только, что я проснулся утром с адской головной болью и увидел, что по мне топчутся эти плоскостопые полицейские! — Борис барственным жестом позвал бармена, который подошел к нему с таким выражением, какое, наверное, бывает у кролика, загипнотизированного взглядом удава.

— Миксер для меня слишком мал. У вас есть что-нибудь побольше? — вежливо спросил Борис.

— Не знаю, — пожал плечами бармен. — Бочонок вас устроит?

— Вполне устроит. Спасибо! — радостно улыбнулся Борис.

— В конце нашего пребывания в доме Труди возникло небольшое осложнение, — начал я рассказывать, когда бармен отошел от нас. — Случилась такая заварушка, что даже невозмутимые англичане были в ужасе, а уж их-то трудно чем-либо поразить. Полицейские провели предварительное расследование, и было предъявлено обвинение в убийстве нескольким людям, к тому времени уже мертвым, а потом все спокойно отправились по домам и тут же постарались забыть обо всем.

— Ты говоришь загадками, как и полицейские в свое время. Я ничего не понял! — с укоризной произнес Борис.

— Наверное, это потому, что, когда расследование было закончено, я поступил так же, как и все, — признался я. — То есть постарался как можно быстрее забыть о происшествии.

— Мне тоже этого хочется, когда я вспоминаю о нашей поездке в Англию, — с грустью сказал Борис. — Впрочем, такое случается нечасто.

— Как идут съемки?

— Отстаем от графика на четыре дня и на шестьдесят тысяч долларов превысили бюджет, — с горечью объяснил Борис. — Если бы администрация студии сделала меня директором фильма, как ты в свое время обещал, неприятностей не было бы.

— Сочувствую тебе, — заметил я. — А как идут дела у Труди Ламберт?

— Отлично! — Глаза Бориса загорелись от возбуждения. — Она великая актриса и к тому же умеет работать!

Она так рада вновь вернуться в мир кино, что готова сделать все, что ее ни попросят.

— Мне очень приятно это слышать, дружище, — сказал я. — Передай ей от меня привет при случае.

— Я думаю, этого лучше не делать, товарищ, — осторожно возразил Борис. — Один раз ты уже просил передать ей привет, но стоило мне упомянуть твое имя, как в глазах Труди появилось страшное выражение, и она целую неделю не разговаривала со мной.

— Ну тогда не передавай никакого привета, — легко согласился я.

— Только без обид, Ларри, ты же понимаешь, — умоляюще произнес Борис и грохнул кулаком по стойке бара. — Бармен! Вы хотите, чтобы я умер здесь от жажды, окруженный бутылками с вином?

— У вас особый заказ, и вам придется подождать, — ответил бармен с чувством глубокого удовлетворения. — Я послал за бочонком!

Я взглянул на часы и понял, что мне пора. Я ушел, а эти двое продолжали препираться, как две базарные торговки.

Минут через двадцать такси остановилось у сорокаэтажного дома с дорогими роскошными апартаментами. Я поднялся на лифте на двадцать пятый этаж и позвонил в дверь. Дверь приоткрылась, и сквозь узкую щелочку я увидел настороженное лицо Аманты. Голова ее была замотана полотенцем.

— A-а, это ты, — без особого восторга сказала она. — Ты приехал слишком рано.

— Да, рано. Но ничего, я подожду.

— Я буду готова через пятнадцать минут, а ты пока сделай себе коктейль и развлеки себя как-нибудь.

Голова тут же исчезла, а когда я прошел в гостиную, то не увидел и ее владелицы. Из ванной комнаты доносился шум воды. Я успел выпить не один, а целых два коктейля, когда, наконец, появилась Аманта, одетая в простое, без выкрутасов, черное платье, в котором она выглядела сексуальнее, чем в любом из своих нарядов. Она подошла к бару и налила себе выпить.

— Где мы обедаем сегодня? — спросила она.

— На Стрипе только что открылся новый ресторан, — сказал я. — Все говорят, это нечто сногсшибательное.

— A-а, это «Мэзон» Марти, — скривилась Аманта. — Ничего сногсшибательного там нет. За последние два дня я была там трижды!

— Да, нелегкая доля у исполнительного вице-президента! — постарался скрыть я свое разочарование. — Как идут дела в «Агентстве Буканан»?

— Не напоминай мне про эту шарашкину контору! — в ярости прорычала Аманта. — Если старый козел в ближайшее время не уедет в отпуск в Европу, я раскрою ему башку о его необъятный письменный стол!

Аманта залпом проглотила виски и тут же налила себе новую порцию.

— На какое время ты заказал столик?

— На полдевятого, — прошептал я.

— Да ты спятил! — Лицо ее побелело от гнева. — Неужели ты не знаешь, что они держат столики не более пяти минут? Нам надо было еще две минуты назад выйти из дома, а я даже не допила свой коктейль.

Я пристально взглянул на нее. Она была, как всегда, безукоризненно одета, тщательно причесана и со вкусом подкрашена. Платье плотно облегало ее фигуру, подчеркивая все ее прелести; покрой был обманчиво простым, что бывает только у очень дорогих моделей, и я не сомневался, что Аманта выложила за него никак не меньше трехсот баксов. Владелицу платья природа наградила лицом, от которого можно было сойти с ума. Однако сейчас на ее лице застыло раздражение и недовольство, а губы сердито поджались, что, похоже, грозило превратиться в привычку.

— Допивай свой бокал! — велел я. — А я пока позвоню.

— Да будь ты хоть европейским принцем крови! — выпалила она. — Они все равно не продержат твой столик больше пяти минут.