Что же делать-то? Убить Медора он не мог однозначно — это уже явно за пределами его собственного «этоса», да и вызвало бы у девушки эффект явно противоположный тому, какой был ему нужен. Это бы навеки зафиксировало в памяти любимый образ как нечто желанное и навсегда потерянное. Да и вообще у него не было никакого желания физически устранять Медора. Этот малый совершенно искренне и открыто признает свою слабость в качестве воина или вообще человека действия, даже не пытается притворяться. Это такая же пародия на сарацинского воина, как если бы кто-то из братьев Маркс попытался сыграть Гамлета. С опытным режиссером…

Вот Чалмерсу такая проблема была бы по зубам. Он-то натура целенаправленная, ему ничего не стоит развалить до основания чужую жизнь, чтобы обломками заделать дыры в своей собственной!

Как бы там ни было, неплохо было бы чуток и поспать. Медор взялся сторожить Руджера первую половину ночи. Ши очень надеялся, что этот идиот все же не отмочит какую-нибудь глупость вроде освобождения безупречного кавалера от пут, и утешал себя мыслью, что, если Медор и поступит подобным образом, Руджер первым делом задаст перцу самому поэту и наделает при этом достаточно шума, чтобы разбудить остальных.

Где-то вдалеке разнесся волчий вой. Все вздрогнули. Первому волку вторил друтой. Завывалыцики устроили дуэт, обмениваясь все более короткими и частыми воями, потом притихли. В этот самый момент Медор тоже что-то заунывно загундел, по-видимому поэму собственного сочинения.

Счастливчик, подумал Ши, имея в виду волка.

14

— Куда же это мы, к чертовой бабушке, попали? — злился Ши.

Внизу, за краем ковра, по-прежнему не было видно ничего, кроме скалистых горных вершин, поросших соснами склонов и обрывистых ущелий, между которыми то и дело металлически поблескивала поверхность воды.

— Летим уже несколько часов, а все одно и то же. По-мо-ему, нужно остановиться у бензоколонки и спросить.

Бельфеба-Бельфегора слегка нахмурилась:

— Как и прежде бывало, сэр Гарольд, опять не уразумела я как следует, что молвил ты.

— А то и молвил: мы уже битый час летим в никуда, и лично я не отказался бы что-нибудь съесть.

Она посмотрела на него, а потом окинула быстрым взглядом проплывающую внизу землю:

— Дивлюсь я, что так жаждешь ты завершить приключенье наше; но коли так, то как раз пролегает под нами дорога, что, если не ошибаюсь, прямиком в Карену нас выведет.

— У тебя чертовски острое зрение, детка. Где?

Она показала рукой. То была обыкновенная горная тропа вроде тех двух-трех, что уже промелькнули перед их взорами. Тропа круто спадала на дно ущелья, пересекала по цепочке камней ручей и снова влезала на противоположный склон.

Ши заложил вираж и по спирали направил ковер вниз в сторону тропы. Бельфегора углядела на ней четыре какие-то точки, которые по мере приближения превратились в человека, ведущего в поводу трех навьюченных ослов. Ши подрулил к нему и, оказавшись прямо у него над головой, крикнул:

— Эй, алло!

Человек поднял взгляд, и лицо его до неузнаваемости исказилось. Испустив вопль ужаса, он бросился бежать не разбирая дороги. Ослы неуклюже поскакали за ним. Ковер просвистел мимо крутого поворота тропы и накренился, когда Ши развернул его обратно, крикнув девушке:

— Лучше ты с ним поговори!

— Нет, отказаться нам лучше от этой затеи, — отозвалась она. — Столь тяжко напуган он обличьем твоим, что, если приблизишься ты снова к нему, скорее с утеса прыгнет, предпочтя смерть ужасу неизвестности.

— Давай-давай, с нами Аллах! — оживился Медор. — Нет лучше утехи, чем поглядеть на кульбиты купца трусливого!

— Нет, она права, — рассудил Ши, опять набирая высоту, — Но проблема все равно остается. Как бы это с нашими рожами подъехать к кому-нибудь достаточно близко, чтобы задать парочку вопросов?

— А есть ли нужда в расспросах подобных? — возразила Бельфегора, — Уже дала я тебе основное направленье. Нужно лишь выждать ночи, поднять этого скакуна твоего диковинного повыше и парить, высматривая кольцо пламени вокруг замка.

Ши глянул вниз, чтобы убедиться, что следует вдоль дороги.

— Дело не только в том, чтобы найти замок, — пояснил он. — Нужно и тактику правильную выработать. Ведь где-то в округе герцог Астольф со своим чертовым гиппогрифом, а эта наша тряпка летает сравнительно медленно. Мне очень не хотелось бы, чтобы нас колдовством загнали прямиком в это самое пламя — особенно с тобой на борту, детка.

— Тронута я заботою обо мне, милосердный сэр, — заметила девушка, — но требую, чтоб на протяжении всего деянья нашего относился ты ко мне не как к подруге амурной, но как к компаньону полноправному!

Само по себе это заявление было довольно резким, но не показалось ли ему, что тон, которым она его произнесла, резким совсем не был? Вынести окончательное заключение он не успел, поскольку, перегнувшись через край ковра, углядел в выветрившемся камне на склоне очередной горы нечто вроде пещеры, которая могла оказаться входом в рудник или шахту.

— Попробуем там приземлиться, — объявил он остальным. — Бельфеба… то есть Бельфегора, по-моему, лучше тебе пойти первой и успокоить тех, кто там окажется.

Ковер совершил мягкую посадку перед шахтой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе не шахтой. Как только Ши поднялся, потягивая застоявшиеся мышцы, из низкого входа показался какой-то человек. Был он стар, был он волосат, в грязной коричневой рубахе, подпоясанной обрывком веревки.

Мгновение он изучал непрошеных гостей расширившимися глазами, после чего отступил назад, покрепче утвердил ноги на земле и воздел вверх правую руку, выставив два пальца.

— Во имя святого Антония и Девы Марии, — произнес он, возвысив голос, — сгинь, колдовство проклятое!

Ши почувствовал, что его лицевые мышцы как-то по-новому разгладились. Протянув руку, он обнаружил, что клыки бесследно исчезли. Ши посмотрел на Медора — поэт тоже их лишился.

— Ничего не бойся, отец, — сказал он старику. — Сами-то мы никакие не колдуны, просто нас кто-то заколдовал, и мы немного сбились с пути.

Старик просиял:

— Воистину, воистину, сын мой! Есть множество великих и славных людей породы твоей, что ближе тянутся к Господу, хоть и диковинным порой образом. И все они, заметить я должен, уваженье оказывают отшельнику, который ничего не имеет, помимо бедности своей. Куда изволите направлять вы стопы свои?

— В Каренский замок, — ответил Ши, в голове у которого промелькнула мысль, что даже если перед ними самый святой отшельник во всей Гишпании, своим торжественным заявлением относительно бедности он явно хватил через край.

— Тогда дорога перед вами, дети мои. За следующим перевалом раскинулась долина По, а в ней деревенька с тем же названием, где церковь стоит Святой Марии Египетской, викарий коей — монах августинский. А еще дальше — развилка…

— Угу, — кивнул Ши, поворачиваясь к Бельфегоре. — Это, видать, та самая долина, по которой направился на охоту за Рудже-ром мой напарник — как раз перед тем, как я повстречал тебя с герцогом Астольфом. — Он снова повернулся к отшельнику: — В этих краях не показывались какие-нибудь христианские рыцари?

Физиономия старика приняла встревоженное выражение.

— Нет, дети мои, — ответствовал он, — не знаюсь я с людьми воинственными и далек от раздоров их. Тщета это и суета, равно как и золото.

Медор потянул Ши за рукав.

— Воистину, — зашептал он, — нет правды в человеке этом, и наверняка видал он больше, чем говорит. Давай-ка расспросим его с большим пристрастием! — С этими словами Медор нежно огладил рукоять своего кинжала.

Уголком глаза Ши заметил, что на лице Бельфегоры при этом отразилось отвращение.

— Не стоит, — сказал он. — Не знаешь ты этих христианских отшельников, Медор. Чем больше на них давишь, тем упрямей они становятся, а потом, это просто некрасиво. Во всяком случае, теперь мы избавились от этих шайтанских масок и запросто можем выяснить все, что нам надо, в любом другом месте. Счастливо оставаться!