Узкими не мощёными закоулками трое спутников вышли на широкую площадь с видом на старый храм. Пришло время прощаться.
— Как звать тебя, спасительница? — не придумав ничего другого, спросил варвар, изо всех сил стараясь не показаться невежливым или того хуже неблагодарным.
— Ния. — скромно ответила девушка. — Да ведь я ничего такого не сделала для вас с месьёром…это всё папа. А тебя зовут Конан, верно? Благородный варвар из Киммерии, страны, которая лежит далеко на севере и где круглый год идёт снег и стоят жгучие морозы.
Надбровные дуги Гарта слегка приподнялись. Конан, конечно, был весьма примечательной личностью, но чтобы его знал весь Султанапур…
— Верно. А кто тебе рассказал? — спросил северянин, впрочем, зная наперед, что ответит на это девушка.
— Сестра. — призналась Ния, смущенно опустив глаза.
— Старшая или средняя? — решил уточнить варвар.
— Обе. — ответила девушка и, обвив руками шею киммерийца, горячо поцеловала его, как настоящая женщина. — Ты ведь вернешься, Конан? Правда?
— Обязательно вернусь! Клянусь бородой Крома, что ещё ни раз у твоего батюшки возникнут из-за меня неприятности…ну, то есть я хотел сказать… — он не закончил фразу.
И это было чистой правдой. И где же это, и в какие времена появление Конана не влекло за собой возникновение неприятностей?
— Не возникнут, не возникнут. Я тебя знаю. Ты добрый. Поэтому ты и понравился отцу и сёстрам и… — замялась девушка.
— А теперь беги домой, не заставляй отца ждать и волноваться. Да и нам пора в путь. — мягко, но настойчиво произнёс северянин. Он вытащил из кармана красивую брошь, одну из тех дорогих побрякушек, что вынес с собой из катакомб после встречи с серебряным Богом, и протянул девушке со словами. — Держи, это тебе в подарок. Сохрани на память о сегодняшнем вечере.
— Какая красивая. Наверное, очень дорогая? — ахнула Ния, рассматривая брошку и восхищаясь ее совершенством. — Спасибо Конан. Это, что, правда, мне?
— Тебе. А кому ж ещё? — пожал плечами северянин. — А теперь быстро до дому, а то я передумаю.
Девушка улыбнулась, и в последний раз бросив на Конана пламенный взгляд, юркнула в тень переулка, жадно поглотившего её стройную фигурку.
— Какая же она наивная ещё. — произнес Гарт в задумчивости, наконец, вступив в диалог после длительного безмолвия. — Знала бы она тебя лучше, так держалось бы за лигу. И брошь ценную отдал, сотню золотых небось стоит?
— Ладно тебе. — отмахнулся варвар. — Не всё на свете деньгами мерят. Клянусь тебе: когда я стану королём, тогда уж точно деньги считать перестану!
— Конечно, перестанешь! За тебя это казначеи делать будут. — ухмыльнулся Гарт, будто зная наперёд, что варвар непременно станет королём. Наконец-то он немного повеселел, а то весь вечер хмурился из-за заварушки в таверне. — Да! А что там, на счёт дела в доме вельможи?
Вместо ответа Конан лишь махнул рукой и оба приятеля побрели к заброшенному храму, перекидываясь шутками на ходу. Их веселые возгласы ещё долго звенели на пустынных улицах заброшенного квартала, сопровождая друзей по дороге к логову воров. Ночь — тёмная властительница, не спеша опускала дымчатые крылья, усеянные холодными огнями звёзд, на засыпающий город, северную столицу блистательного Турана.
Глава V Коварный замысел
Быстро стемнело. Если бы Бешеный пёс не обладал способностями сносно видеть при почти полном отсутствии света, то следуя по тёмным узким улочкам заброшенного квартала к месту встречи с Маулом, ежеминутно рисковал бы на что-нибудь наткнуться и расшибить лоб или угодить ненароком в какую-нибудь яму. Человеческое тело давало перевоплощенному демону Савани определенные положительные стороны, что были свойственны людям с рождения, и ранее ему не ведомые. Однако, наряду с шаткими преимуществами, такими как вино, пища, азарт драки, женщины, имело и ряд серьёзных недостатков. Больше всего ему нравилась способность людей созерцать окружающий мир, они — ничтожные слабые погрязшие во лжи и корысти существа видели то, что не дано было увидеть ему, их зрение яркое, четкое, насыщенное пышной цветовой палитрой, отражало то, чего не мог познать он — представитель тёмной расы. Будучи самим собой, он не ведал цветов и оттенков, лишь красно-чёрный мир отражался в его первозданном сознании, и лишь став человеком он смог в полной мере оценить истинную прелесть красок окружающего его мира. Свойственная демонам невероятная сила и ловкость ставили его выше над расой людей, но в тоже время человеческое тело сковывало его, не позволяя раскрыться истинным возможностям. Обретя человеческое тело, Бешеный пёс полностью потерял всякую способность контроля над сознанием людей, да и прочих живых существ, а также демон не мог прибегнуть к оружию, свойственному только его тёмным собратьям.
Сегодня хрупкое тело проявляло себя из ряда вон плохо. Распоротое ухо сильно саднило, принося демону невероятные страдания, неведомые ему прежде. Но не телесная боль терзала душу Саркула, а проигранный бой с недостойным противником, со слабым человеческим существом, что случилось с ним впервые с момента перевоплощения.
Не может того быть, чтобы человек был так силен и проворен, негодовал Бешеный пёс, которому данное горожанами прозвище в этот момент подходило как нельзя кстати. Как окрестили его за бешеный нрав и безудержную вспыльчивость, так за ним и закрепилось. Может он не человек, размышлял он, а демон, но тогда кто его хозяин, и кто исполнил обряд обращения? А может Д'Эвилеру вздумалось вести двойную игру, но зачем? Мысли роились в голове, приводя в полнейшее смятение. Впервые за время пребывания в чуждом ему мире, он получил серьезный отпор и ему, до этого злополучного дня не имевшему себе равных в силе и ловкости, чуть было не свернули челюсть. И кто это сделал? Варвар! Немытый с рождения дикарь. Задетое самолюбие и уязвлённая гордыня не давали демону покоя.
— Нет, я этого так не оставлю! — поклялся вслух разгневанный демон. — Придет время, когда гнусный варвар станет не нужен Маулу. Клянусь холодом вселенских пустошей! Я живьем сдеру с него шкуру и брошу шакалам на растерзанье! Из черепа вырежу кубок и буду пить за своё бессмертие, когда душа дикаря канет в вечность, а прах развеют порывы ураганного ветра, посланные мною сеять смерть и разрушения, на радость мне и во славу моего отца!
— Не слишком ли много пафоса, недоумок?! — послышался едва сдерживаемый, кипящий гневом и презрением возглас незнакомца, незаметно приблизившегося к Саркулу со спины.
— Какого… — оборвался возглас Бешеного пса, не успевшего толком рассмотреть незнакомца в черной рясе, монаха-отшельника, который подойдя вплотную, с размаху ударил нелюдю кулаком в переносицу. Удар получился сильным, легко сбил Бешеного пса с ног и отшвырнул на несколько шагов назад.
— Идиот! Неосторожный тупица! — бранился незнакомец, прижав Саркула сапогом к земле и не позволяя тому даже вздохнуть. — В твоей голове никогда не было мозгов! Ты едва всё не испортил! Неужели ты думаешь, наиглупейший из демонов, что мне так легко было сбить с толку грязного дикаря, которого ты чуть не убил в пьяной драке?!
Невероятным усилием Демон всё же сумел убрать со своей груди ногу незнакомца. Он быстро поднялся и весь ощетинился, готовясь к ответной атаке.
— Что ты себе позволяешь, червяк?! Кто ты такой, чтобы сметь даже прикасаться ко мне? — зло зашипел Пёс. — А я тебе скажу, кто ты! Ты раб, тень владыки Д'Эвилера! И помни об этом всегда! Мы демоны Савани его компаньоны, а не прислуга, как ты.
— С каких это пор вы с Д'Эвилером компаньоны? — рассмеялся незнакомец.
— Не нужно мне грубить, таракан! — перебил его Саркул, оскалившись подобно дикому зверю. — Я хочу знать, как Д'Эвилеру удалось колдовать сквозь дверь измерений, чтобы ввести варвара в заблуждение. Вся эта чушь с полётом душ в прозрачных сферах выглядит уж больно невероятно. К чему такие осложнения? И, вообще, какой смысл был в посвящении дикаря в тайну бытия отца Дэн-Хортума? Теперь ему известно, кто мы, Савани, и где наш дом.