Том беседовал с Линн Роксбери, которая посоветовала ему не обращать внимания на то, что думали другие, ему надо было наладить отношения с сыном на какой-то конкретной основе. Том отправил записку в класс, где у Кента проходил первый урок, и на этот раз парень явился к нему в кабинет через пять минут. Оставшись наедине, они разглядывали друг друга, все еще привыкая к мысли, что они — отец и сын. Эти минуты стали для них еще дороже, поскольку сейчас им не мешали никакие сложности и таинственность предыдущих встреч. Они могли изучать друг друга, встречаясь глазами, и не испытывать шок при мысли о том, как они похожи.

— Нас на самом деле почти не отличишь, верно? — спросил Том.

Кент почти незаметно кивнул. Он все еще рассматривал отца, который обошел вокруг стола и теперь стоял в четырех футах от сына. Пространство между ними было пронизано флюидами ожидания чего-то чудесного.

— Теперь все в школе об этом знают, — проговорил Кент.

— Тебя это беспокоит?

— Вначале — да, беспокоило. А сейчас, я не знаю. Я… ну, вроде как горжусь этим.

Сердце Тома подпрыгнуло от удивления.

— Мне бы хотелось, чтобы ты когда-нибудь увидел мои фотографии, когда я был в твоем возрасте.

Кент ответил:

— Мне бы тоже хотелось.

Снова наступила тишина, они обдумывали, как можно вернуть упущенное время и создать в будущем настоящие отношения между отцом и сыном.

Том сказал:

— Мой отец хотел бы познакомиться с тобой.

— Я… — Кенту сжало горло. — Я бы тоже хотел.

— Знаешь, я ведь сейчас живу у него.

— Да, знаю. Сожалею, что это из-за меня.

— Нет, из-за меня. Но это моя проблема, и я с ней справлюсь. Во всяком случае, мы с отцом думали, сможешь ли ты приехать к нему на этих выходных, ну, скажет в субботу.

Лицо Кента вспыхнуло.

— Конечно. Я… ну, то есть было бы здорово!

— Можешь познакомиться и с дядей Клайдом тоже, если захочешь.

— Конечно. — Теперь он улыбался вовсю.

— Папа и дядя Клайд любят подтрунивать друг над другом и никогда не известно, какой предмет они выберут на этот Раз так что я тебя предупреждаю — не воспринимай все слишком всерьез.

Кент с благоговением слушал его, испытывая легкое головокружение.

— Даже не могу в это поверить, что встречусь со своим дедушкой.

— Он обалденный старик. Ты его полюбишь. Так, как люблю я.

Парень все продолжал улыбаться.

— Так, слушай, — продолжал Том, — я больше не должен отрывать тебя от уроков. Тебя подвезти в субботу? Я могу заехать за тобой.

— Нет, думаю, мама позволит мне взять машину.

— Ну, хорошо… тогда в два часа?

— В два, прекрасно.

— Так, минутку… — Том вернулся к столу. — Я нарисую тебе, как добраться.

Проводя по бумаге линии, он почувствовал, как Кент подошел и стал рядом.

— Увидишь ряд сосен вот здесь и у развилки свернешь направо, отец живет через сотню ярдов от этого места. У него маленькая бревенчатая хижина, и ты заметишь мой красный «таурус», припаркованный у задней двери рядом с его пикапом.

Выпрямившись, он подал план Кенту.

— Спасибо. Два часа… приеду.

Он свернул листок, прогладил его ногтем. Два раза, потом зачем-то еще раз. Все необходимое уже было сказано. Они стояли рядом, словно зачарованные возможностью прикоснуться друг к другу, понимая, что этим они перейдут какую-то границу и их отношения навсегда изменятся. Их глаза выдавали, что они чувствовали, чего желали… и боялись… и ожидали этого момента с бьющимися сердцами.

А потом отец обнял сына и крепко прижал его к сердцу. Они стояли неподвижно, приникнув друг к другу. То, что они обрели, стало для них чудом, бесценным даром, который они не ожидали получить от жизни. Они стали богаче, судьба благословила их. Глаза у обоих повлажнели. Том прикоснулся к лицу сына, просто провел ладонью по щеке, Кент опустил руки, размыкая объятие. Ни улыбка, ни слово не нарушили совершенство этого момента. Они отступили друг от друга, и Кент вышел из кабинета в почти священном молчании.