1924–1931
136. СТИХИ О ВЕСНЕ
Разве раньше бывала весна
Для меня вот, кошмаром давимого?..
Для других — может быть… Для меня
Были вечные серые зимы…
Разве вспомнишь, что солнечный лак
Золотит бугорки и опушки,
Если голод, унылый чудак,
В животе распевает частушки?
Разве знаешь, что, радостью пьян,
Лес зареял вершинами гордыми,
Если вечно бастует карман
И на каждом углу держиморда?
Пусть в полях распустились цветы
Над шатрами бездонно-лазурными,
Что тебе, раз такими ж, как ты,
Полны темные, душные тюрьмы?
А сегодня мне всё нипочем,
Сердцу вешняя радость знакома,
Оттого что горит кумачом
Красный флаг в синеве над райкомом.
Тянет солнце горячим багром
Стаю дней вереницею длинной,
Потому что весна с Октябрем
Разогнула согбенные спины.
Плещет в душу весна, говоря,
Что назавтра набат заклокочет
И стальная нога Октября
По ступеням миров прогрохочет.
И, я знаю; в приливе волны
Послом эсэсэровских хижин,
Пионером всемирной весны
Буду завтра в Париже.
137. Я УШЕЛ
(Из цикла «Тропы ржаные»)
Я ушел от родимой земли
И туда никогда не вернусь,
Где тропинками ветер в пыли
Бороздит деревянную Русь.
Пусть еще продолжает закат
Кумачи над окраинами стлать, —
Я ушел, чтоб, как все, рисовать
Дней грядущих пурпурный плакат.
И теперь, что ни день — мне милей
Перезвон городских голосов,
Всё чужее размахи полей
И зеленые храмы лесов.
Эх, я знаю, что в летней игре
Будет поле цветами цвести
И, прилегши на тихом бугре,
Ночь не раз обо мне загрустит.
Загрустит и заплачет о том,
Чей чуб ветру уже не трепать!..
Что за дело?.. Мне болт за болтом
Нужно скрепы для завтра клепать!..
138. БУДУЩЕМУ
Юным ленинцам
Если солнце рассыпалось искрами,
Не должны ли мы нежность отдать
Мальчугану с глазами лучистыми,
Осветившему наши года?
Если небо сегодня не прежнее,
Мы поймем — это так оттого,
Что дорога, как небо, безбрежная,
К коммунизму его позовет.
Пусть мы знали и боль, и потери,
И душа наша гневом больна,—
Для него не широкие двери —
Мир громадный откроет весна.
Он не вспомнит и ужас подвалов,
Отравивших кошмарами нас,
Он узнает, что жизнь улыбалась,
Над его колыбелью склонясь.
Он пойдет не тропинками горными
Под осколками умерших лет,
И не будет знаменами черными
Ночь, над ним наклоняясь, шуметь.
Он придет, молодой и упорный,
Мир под новую форму гранить.
Перед ним свои стяги узорные
Солнце в золоте ласки склонит.
И теперь, если вспыхнуло искрами
Наше солнце, —
Должны мы отдать
Мальчугану с глазами лучистыми
Нашу нежность
и наши года!..
139. ОСЕНЬ («Эх ты осень, рожью золотая…»)
Эх ты осень, рожью золотая,
Ржавь травы у синих глаз озер.
Скоро, скоро листьями оттает
Мой зеленый, мой дремучий бор.
Заклубит на езженых дорогах
Стон возов серебряную пыль.
Ты придешь и ляжешь у порога
И тоской позолотишь ковыль.
Встанут вновь седых твоих туманов
Над рекою серые гряды,
Будто дым над чьим-то дальним станом,
Над кочевьем Золотой Орды.
Будешь ты шуметь у мутных окон,
У озер, где грусть плакучих ив.
Твой последний золотистый локон
Расцветет над ширью тихих нив.
Эх ты осень, рожью золотая,
Ржавь травы у синих глаз озер!..
Скоро, скоро листьями оттает
Мой дремучий, мой угрюмый бор.
140. ЗАТИХШИЙ ГОРОД
Екатеринославу
Отгудели медью мятежи,
Отгремели переулки гулкие.
В голенища уползли ножи,
Тишина ползет по переулкам.
Отгудели медью мятежи,
Неурочные гудки устали.
Старый город тяжело лежит,
Крепко опоясанный мостами.
Бы, в упор расстрелянные дни,
Ропот тех, с кем подружился порох…
В облик прошлого мой взор проник
Сквозь сегодняшний спокойный город.
Не привык я в улицах встречать
Шорох толп, по-праздничному белых,
И глядеть, как раны кирпича
Обрастают известковым телом.
Странно мне, что свесилась к воде
Твердь от пуль излеченного дома.
Странно мне, что камни площадей
С пулеметным ливнем не знакомы.
Говорят: сегодня — не вчера.
Говорят: вчерашнее угрюмо.
Знаешь что: я буду до утра
О тебе сегодня ночью думать.
Отчего зажглися фонари
У дверей рабочего жилища?
И стоят у голубых витрин
Слишком много восьмилетних нищих?..
Город мой, затихший великан,
Ты расцвел мильонами загадок.
Мне сказали: «Чтоб сломать века,
Так, наверно, и сегодня надо».
Может быть, сегодня нужен фарс,
Чтобы завтра радость улыбалась?..
Знаешь что: седобородый Маркс
Мне поможет толстым «Капиталом».