— Если бы мой сын — большая рука плантатора опустилась на листовку, — был бы замешан в это, я бы его лично отправил на виселицу, губернатор.

— Такие люди, как вы, мистер Бенджамин-Вулф, мистер де Лу — просто-таки опора британской власти в колониях, — вздохнул Хатчинсон. "Ешьте, Джеймс, хлеб с утра пекли, масло тоже — свежее".

Кинтейл дернул свежевыбритой щекой: "Если позволите, губернатор, я перемолвлюсь парой слов с мистером Бенджамин-Вулфом".

Плантатор отошел к окну и, выслушав Кинтейла, тихо усмехнулся: "Врач ей совершенно не нужен, только деньги тратить. Вызовите акушерку. Я тут видел, есть какая-то на Бикон-стрит, вроде зовут — миссис Франклин. Все у нее в порядке, уж поверьте мне — полежит, и станет, — мужчина не смог сдержать улыбки, — как новенькая она уже никогда не станет, конечно. В общем, — он похлопал шотландца по плечу, — не волнуйтесь, дорогой Джеймс, через пару дней она сможет выполнять свои обязанности".

— Капитан Стивен Кроу! — раздался голос слуги. Хатчинсон поднялся: "Ну, все в сборе. Выпейте кофе, капитан, и начнем обсуждать — как нам быстрее отправить вас в Англию".

— С мехами и табаком в трюмах, — заметил де Лу, подавая руку капитану, и мужчины — рассмеялись.

В каморке на чердаке было холодно. Миссис Франклин, — высокая, сухая, в черном платье, — обернувшись, велела: "Мирьям, спустись на кухню, налей в грелку горячей воды. И таз сюда принеси".

Женщина подождала, пока дверь закроется. Присев на старую, узкую кровать, она ласково сказала: "Не бойся, милая. Я тут для того, чтобы тебе было легче".

Тонкое шерстяное одеяло задрожало. Миссис Франклин, погладив сбившиеся каштановые кудри, услышала слабый голос: "Простите, пожалуйста, я сейчас, сейчас встану…"

— Даже и не думай, — отрезала акушерка. "Тебя как зовут-то, милая?"

— Юджиния, — девушка всхлипнула. Попытавшись сесть, притянув колени к животу, она заплакала: "Очень больно!"

— А лет тебе сколько? — миссис Франклин погладила ее по мокрой, смуглой щеке.

— Пятнадцать, — Юджиния подняла на нее испуганные, большие глаза. "Хозяин разозлился сегодня утром, когда я сказала, ну, что мне больно…велел терпеть".

Миссис Франклин стиснула зубы и нарочито спокойно сказала: "Сейчас я тебя осмотрю, немножко полечу, и все будет в порядке". Она открыла дверь, и приняла из рук Мирьям таз с горячей водой: "Может, не стоит девочке это видеть? Она всего на год младше этой бедняжки. Нет, — миссис Франклин разозлилась, — зачем скрывать? Пусть знает, на что способны люди, у которых нет веры в Господа, и нет сердца".

— Достань из сумки тампоны, — велела акушерка ученице, — и мази — с подорожником и арникой. Юджиния, — она погладила девушку по голове, — смотри, мы тебе грелку принесли, сейчас будет теплее. Ты ложись вот так, — она аккуратно устроила ее на подушках, — обещаю, что больно не будет. Мирьям, дай мне зеркало и зажги свечу, — миссис Франклин взглянула на маленькое, залепленное снегом окно под крышей каморки, — тут совсем темно.

— Трав ей надо оставить, — вздохнула акушерка, осматривая девушку. "Хотя бы на первое время. Жалко малышку, совсем еще ребенок".

— Ты возьми мою руку, — тихо сказала Мирьям девушке. "Меня Мирьям зовут, я учусь у миссис Франклин. Возьми и сожми, не бойся, — она погладила высокий, смуглый лоб.

Юджиния посмотрела в добрые, синие глаза девушки: "Господи, умереть бы. Потом я ему надоем, и он меня продаст — дальше. И так всю жизнь. Если бы мама была рядом…, — девушка вспомнила ласковый, нежный женский голос:

Она внезапно, горько разрыдалась. Мирьям положила ее голову к себе на плечо, и чуть покачала: "Все, все, миссис Франклин уже закончила".

— Вот настойка, — акушерка поставила на деревянный подоконник темную склянку, — пей по ложке в день. А хозяину твоему я скажу, чтобы не трогал тебя пока. Все будет хорошо, милая, — она наклонилась и поцеловала каштановые кудри. "Лежи, отдыхай".

— Мне надо работать, — помотала головой Юджиния. "Убирать, стирать, готовить".

— Успеешь еще наработаться, — вздохнула миссис Франклин. "Мирьям, собери сумку и жди меня во дворе".

Девушка спустилась вниз и услышала ленивый голос из гостиной: "Закончили вы?"

— Да, лорд Кинтейл, — сказала она присев, опустив голову с заплетенными в косы, рыже-каштановыми волосами. "Миссис Франклин сейчас придет".

Запахло сандалом. Мирьям, так и не поднимая глаз, пробормотала: "Позвольте, ваша светлость…"

— Не позволю, — расхохотался шотландец, оглядывая ее. Бледные, тонкие губы чуть улыбнулись. Он протянул: "А ты хорошенькая девочка, совсем взрослая уже".

— Мне четырнадцать лет, — сухо сказала Мирьям. Услышав шорох платья по ступенькам, девочка прошмыгнула в открытую парадную дверь.

Кинтейл посмотрел на пожилую женщину в черном, простом чепце и встретился с холодным блеском серых глаз. "Вот что, ваша светлость, — акушерка заправила за ухо седую прядь, — пусть ваша, — она поморщилась, — рабыня, пока отдохнет. Она еще совсем ребенок, ей это тяжело".

— Ладно, — усмехнулся Кинтейл, — будь, по-вашему. Мне тоже не хочется, — он опустился в кресло и потянулся за кошельком, — чтобы она болела. Возьмите деньги, — он протянул женщине серебро.

— Рабов я лечу бесплатно, — миссис Фрэнклин надела грубый, черный, шерстяной плащ и вдруг, вздернула голову: "Провозгласите свободу по всей земле, лорд Кинтейл, разве не этому учит нас Писание?"

— Вы акушерка или проповедник? — мужчина рассмеялся, и налил себе вина, протянув ноги к камину.

Она все стояла, презрительно оглядывая его с высоты своего роста: "Мой покойный муж был пуританским священником, лорд Кинтейл. Господь, — акушерка помолчала, — вас накажет".

Наверху, в каморке, Юджиния услышала, как хлопнула парадная дверь. Оглянувшись, порывшись в своем маленьком сундучке, девушка надорвала кожаную подкладку. Она достала свернутый, пожелтевший листочек. Развернув его, пристроив на коленях, Юджиния стала водить пальцем по выцветшим строкам. "Милая моя Мэри, — шевелила губами девушка, — пишу тебе уже с корабля. Пожалуйста, ни о чем не волнуйся, мистер Дайер взял у меня задаток, и выдал расписку. Как только я вернусь, я отдам ему оставшиеся деньги и увезу тебя в Лондон. Если родится мальчик, можно назвать его Питером, а девочку — Юджинией. Я совсем скоро приеду, и тогда мы будем вместе — навсегда. Вечно любящий тебя капитан Мартин Кроу".

Девушка свернула письмо. Прижавшись к нему щекой, глядя в медленно темнеющее небо за окном, она застыла, чуть покачиваясь.

В гостиной дома Горовицей горел камин. "Я сегодня видела этого лорда Кинтейла, — Мирьям подняла серебряный кофейник и велела: "Давайте чашки". Разлив кофе, девушка добавила: "Очень неприятный человек. Миссис Франклин взяла меня на вызов к его рабыне".

Дэниел принял чашку и усмехнулся: "Я его тоже встречал, у этого Теодора де Лу, в имении. Кинтейл хвалился, что тут пять тысяч человек в гарнизоне. Мол, они, если надо, весь Бостон виселицами уставят".

Меир отложил перо, и устало потер глаза: "Ну, все готово. Мирьям, ты мне их в редингот зашей, как те, что я привез".

— Подкладка распоролась, — лукаво напомнила ему девушка. Разрезая миндальный пирог, она страстно проговорила: "Дэниел, ну почему мне нельзя в гавань!"

— Потому что, — раздался с лестницы голос старшего брата, — девчонкам там не место. На митинг можешь пойти, — мы все идем, кроме Ягненка, — он потрепал Меира по каштановой голове, а потом отправляйся домой. Мы же, — он взял кусок пирога, и подмигнул Дэниелу, — навестим "Дартмут".