— Не надо ее трогать, — велела Тео. Закрыв глаза, чувствуя, как пропитывается влагой тонкий шелк платья, как царапает запястья камень, она попросила: "Господи, сделай так, чтобы там действительно — была крыса. Ведь можешь же ты".

Федор затушил окурок сигары в пепельнице: "Если бы ты, Дэниел, застрелил его там, у "Прокопа", ничего бы этого не случилось. Как он вообще подделал мой почерк?"

— Незачем кричать, — устало заметила Марта, выходя на балкон. Башни собора Парижской Богоматери были окутаны предутренним туманом. Она плотнее запахнула кашемировую шаль: "Он и почерк моего отца подделывал, я тебе рассказывала, он отлично с таким справляется. И знаешь, — она обернулась, — не так-то просто убить человека, тем более — своего брата".

— Ну, — процедил Федор, наливая себе холодного кофе, разгоняя рукой табачный дым, — мне он не брат, так что у меня рука не дрогнет. Он что, ради выкупа их похитил? — недоуменно спросил мужчина. "Я понимаю — Констанца, у нее дядя — один из богатейших людей Англии, как-то он об этом узнал. Но мадемуазель Бенджаман ему зачем, тем более, — Федор поднял бровь, — она, же его сестра единокровная".

Он перевел взгляд с упрямого лица Марты — та стояла, прислонившись к перилам балкона, дымя сигаркой, на Дэниела, — он сидел у изящного, орехового дерева стола, вертя в руках пистолет. Федор тихо, угрожающе заметил: "Знаете, мне не нравится, когда от меня что-то скрывают".

— Это не наша тайна, — Марта, выпустив дым, перегнулась через перила балкона. "Франсуа бежит, должно быть, узнал что-то".

Оказавшись в передней, охранник подышал себе на руки: "Холод собачий. Мадам Марта, если вас не затруднит, налейте мне стопочку виноградной".

— Я принесу, — Дэниел прошел на кухню.

— Жив мой брат, — сказал Франсуа, опрокинув рюмку. "Был бы мертв, я бы того, — он выругался, — сам, лично убил. А так — он парень сильный, отлежится. В госпиталь его не надо, — Франсуа покачал головой, — он у нас в одном хитром месте, там и лекари свои. Пуля в ребрах и голова помята. Помнит только, — тот, что в карете был, мадемуазель Бенджаман "сестричкой" называл.

— Это и так ясно было, — мрачно заметил Федор. "А где Робера нашли?"

— Он сам из Сены вылез, — усмехнулся Франсуа. "Как оказался в ней, так сразу и очнулся — уже осень на дворе, вода стылая. В Берси, там, где склады винные, оптовые".

— По дороге в Венсен, — Марта взяла у Дэниела бутылку: "Сейчас мы все выпьем. Потом, ты, Франсуа, возвращайся к брату, мы все сами сделаем. Только нам лошади нужны, хорошие".

— Через час будут, мадам Марта, — кивнул Франсуа.

— Я на рю Мобийон, переодеться, — Марта оглядела мужчин. "Пойдемте, по дороге обсудим, — что нам дальше делать".

Уже на улице, слушая, как цокают ее каблуки по влажным булыжникам, Дэниел осторожно сказал: "Марта, может быть, ты не поедешь…"

Она обернулась, и, горько, усмехнулась: "Я, кажется, знаю — с кем Мэтью встречается в Венсенне".

Федор побледнел: "Он же в замке, в тюрьме".

— Боюсь, что уже нет, — коротко заметила женщина. Она быстро пошла дальше, шурша платьем, пропадая в сером тумане, что поднимался с реки.

Комендант Венсенского замка посмотрел на троих мужчин и развел руками: "Господа, я понимаю, что у вас пропала сестра и племянница, но, право, я ничего не могу сделать. Я, разумеется, послал солдат, за ними в погоню, но, сами видите, — он привстал из-за стола и махнул рукой в сторону стен крепости, — у нас тут лес под боком, в нем множество заброшенных домов…"

— Значит так, — сказал маленький, изящный, зеленоглазый юноша в охотничьей куртке, высоких сапогах и вязаной шапке, что прикрывала его волосы. "Месье Вулф, брат мадемуазель Бенджаман, сейчас останется здесь. Вы ему дадите два десятка солдат, карту окрестностей, и они будут прочесывать лес. Не беспокойтесь, — юноша поднял ладонь, — месье Вулф воевал в колониях, он капитан в отставке, он свое дело знает.

— Хорошо, — вздохнул капитан. Марта шепнула Дэниелу: "Мы с Теодором отправимся вперед, иначе там все затопчут, если уже не затоптали. Ты с ними тут не церемонься".

— Не буду, — пообещал Дэниел.

Уже идя по каменному коридору, Марта спросила у Теодора: "А что за флягу ты себе в карман положил? Та, что ты из своих комнат принес?"

— Хлор-водород, — лениво улыбнулся Федор. "Фляга стеклянная, достаточно просто разбить. Кашель, удушье, боли в глазах, ожоги. За такими веществами — будущее, военные за ними в очередь соберутся, надо просто наладить промышленное производство. Этот газ, — он похлопал по карману, — Пристли выделил, восемь лет назад, а мы с месье Лавуазье как раз занимаемся опытами с ним. Так-то его получать просто, — он помог Марте сесть в седло, — надо воздействовать витриолом на поваренную соль, при слабом нагревании".

— Все упирается в то, — Марта направила лошадь к разбитым задним воротам, — что вы никак не можете открыть недорогой способ выработки витриола.

— Откроем, — пообещал Федор. "Но на твоем научном вечере ничего такого опасного не будет. Всего лишь красивые реакции и опыты с электричеством, их Франклин покажет".

— А вот за электричеством, — сказала Марта, перегнувшись в седле, внимательно рассматривая изрытую, копытами землю, — совершенно точно — будущее, месье Корнель. Они на восток поехали, вот смотри, — указала Марта, — в самую гущу леса.

Вокруг пахло грибами, палыми листьями, наверху, среди рыжих крон деревьев играло солнце. Федор вспомнил тайгу вокруг прииска. "Мы с Марьей по грибы ходили, как раз по осени, — вздохнул он про себя. "Господи, да вернусь ли я когда-нибудь домой? Степа-то на Святой Земле останется, а я? Тянет же, ничего не сделаешь, тоскую. Бывает, и снится мне Россия. Пять лет уже, как я уехал. Сбежал, — поправил он себя.

— Может, прийти в посольство, с повинной? Не отправят же меня на каторгу. Хотя нет, — он хмыкнул, — это придется о Степане рассказывать. Не надо никому знать, где Селинской ребенок. Все же дело государственной важности. А все равно, — он вскинул голову и посмотрел на летящих к югу птиц, — все равно — домой хочется.

Он почувствовал прикосновение маленькой, сильной руки. Марта мягко сказала: "Все устроится, Теодор".

— А этого, — он пригляделся к лужайке у ручья, — ты знать не можешь, Марта. Спешиваемся, там трава примята.

— Не могу, — согласилась она, соскакивая на землю, — но уверена — так и будет. Вот тут они лошадей привязали, — Марта достала лупу и указала на ободранную кору дерева, а вот тут стояли…, - она опустилась на колени и стала рассматривать траву.

— Возьми, — женщина протянула ему лупу, — скажи мне, это то, что я думаю?

Федор всмотрелся и почувствовал, что краснеет.

— Свежее, — безучастно сказала Марта. "Но крови нет, странно. И тут было только две лошади, карета не проезжала. Не знала за Мэтью такого, — она коротко усмехнулась. Федор велел: "Поехали вверх по ручью, вон их следы".

Тео вздрогнула и замерла. Дверь наверху заскрипела и стала открываться. "Тетя Тео, — раздался голосок Констанцы, — кто это?"

— Тихо, — шикнула на нее девушка, — сиди тихо. Как веревки?

— Скоро поддадутся, — успела сказать девочка и затаилась. "Как мышка, — горько подумала Тео. "Сейчас Мэтью меня развяжет, и я ему глаза выцарапаю, обещаю. Пусть что хочет, то и делает, пусть бьет, стреляет — мне надо защитить Констанцу".

Она пошевелила затекшими кистями — веревки были крепкими, и увидела неверный огонек свечи.

— Пусть полежит, — усмехнулся про себя маркиз, осторожно спускаясь по лестнице, держа в руках большой ящик. "Полежит, отдохнет, с девочкой я и без него справлюсь. Потом можно будет взять ее с собой, дочь и дочь. А он легкий, этот Матье".