Марья почувствовала тяжесть его тела. Отвернув голову, застонав, она услышала тихий голос у своего уха: "Можешь не стесняться. Все знают, что я с тобой сейчас делаю, во дворце нет секретов".

— Делай так, как ему нравится, — сказала себе женщина, и ее губы шевельнулись. "Федя, — сказала она неслышно, комкая пальцами шелк. "Федя, господи, любимый мой". Шах Алам услышал ее крик и удовлетворенно, победно улыбнулся.

Потом, перевернув ее на четвереньки, он провел рукой по стройной спине: "На днях приезжают английские купцы с побережья, я тебе выберу какой-нибудь подарок".

— Вы очень щедры, — шепнула она, раздвигая ноги, пряча белокурую голову в подушках.

— Не более, чем ты заслуживаешь, — мужчина рассмеялся: "Ты правильно встала. Видела когда-нибудь, как тигр догоняет свою жертву?"

— Нет, мой господин, — неслышно ответила она. "Я тебя возьму на охоту, — улыбнулся шах, наклоняясь, царапая жесткой бородой нежные плечи. "Он делает вот так, — Марья вздрогнула от укуса: "А теперь не двигайся. Я хочу, чтобы ты родила мне тигра, Мариам".

Она сжала руку в кулак. Застонав, Марья увидела перед собой темные глаза Салавата. "Прощай, — он поднял руку, и, развернув коня, пропал среди серых камней ущелья.

— Даже плачет, — смешливо подумал шах, пригибая к ложу белокурую голову женщины. "Нет, нет, она стоит тех денег, что я за нее отдал".

Марья лежала на животе. Шах, тяжело дыша, вставая, похлопал ее пониже спины. "Надеюсь, в следующем месяце услышать хорошие новости, — он оделся, и, добавив: "Не мойся сегодня", — вышел из комнаты.

Женщина потянула на себя легкий шелк. Она застыла, не стирая слез с лица, слушая крики павлинов в дворцовом саду.

Питер спешился и восхищенно присвистнул: "Вот это да!"

— Лал-Кила, — гордо сказал ему кузен. "Дворец Великих Моголов. Это еще Шах-Джахан построил, в прошлом веке. Мы его называем — Красный Форт".

Питер взглянул на мощные стены, на изящные, будто кружевные башни: "Вот эти ворота, как я понимаю, — для тех, кто приехал на слоне". Огромные, резные створки были наглухо закрыты.

— Да, — Виллем отдал слуге лошадей, — но, как ты понимаешь, все это, — он обвел рукой, лежащий на берегу Джамны дворец, — держится на штыках наемников и на деньгах нашей компании.

— А ими оплачиваются эти штыки, — расхохотался Питер. Спустившись к реке, он оглядел свое отражение в чистой, тихой воде. "Никогда бы не подумал, что мне так идет индийская одежда, — подумал он, рассматривая отлично скроенный, темно-синего шелка, короткий халат. "Да и Виллему тоже. Надо будет с собой в Лондон взять халаты, дома в них гораздо удобнее".

Виллем поправил на кузене белую, украшенную сапфиром чалму: "Молодец, что успел камни от шаха в дело пустить, ему понравится".

— Там еще на ожерелье осталось, — Питер поднял руку с золотым перстнем. "Его я жене подарю". Он погладил чисто выбритый, смуглый подбородок: "Вообще та политика "разделяй и властвуй", за которую выступал мой покойный отец — единственно правильная для Индии. Маратхи подпирают шаха с юга, сикхи — с севера, а мы платим и тем, и другим. Еще и Великому Моголу. И от всех получаем доход, — мужчина звонко рассмеялся.

— У маратхов, в их междоусобице, — сказал Виллем, когда они уже шли к воротам Лахор, — только деньги и делать. Там все раджи интригуют, один против другого. Шах Алам, — он приостановился, — живет так, как будто нет завтрашнего дня. Подумал бы лучше о том, что случится после его смерти с Павлиньим Троном.

Они прошли мимо гомонящих торговцев серебром и коврами. Питер, вдохнув запах цветов, посмотрел на зеленую поляну, на которой стоял низкий павильон:

— Павлиний Трон Надир-шах увез в Персию, как ты помнишь, когда разграбил Дели. Чем меньше думают здешние правители, тем лучше для нашей прибыли, дорогой кузен. Тут же, надеюсь, не надо падать ниц? — поинтересовался мужчина.

— Нет, нет, — Виллем остановился: "Подожди, вон, Рейнхардт с охраной, нас встречают. Достаточно просто поклониться".

— Человеку, которого мы содержим, — поморщился Питер и вздохнул: "Ладно, чего не сделаешь ради денег. Он же говорит на хинди, ты переведешь?"

— Он, — сказал Виллем, оправив свой халат, — скорее умрет, чем заговорит на языке идолопоклонников, как сам понимаешь. Пришлось выучить арабский, — он усмехнулся, и пожал руку Рейнхарду: "Мы готовы".

Питер посмотрел на полного человека, что, брезгливо оттопырив губу, сидел на серебряном, чуть потускневшем, выложенном мелким жемчугом троне. Мужчина низко поклонился: "Ваше императорское величество, я рад, что вы согласились принять наши скромные подарки, в знак нашего глубочайшего уважения и почтительности к вам".

— Глаза, как у Мариам — внезапно подумал Шах Алам, исподтишка разглядывая невысокого, стройного, холеного мужчину. "Смотри-ка, маленького роста, но видно — он сильный. Такие солдаты хороши в бою, выносливей".

Питер подождал, пока кузен переведет: "Благодарю вас за прекрасные сапфиры, это воистину бесценный подарок".

— У меня такого добра много, — скрипуче рассмеялся Шах Алам, поднимаясь с трона. "Пойдемте, — он щелкнул пальцами, — расскажете мне, что вы привезли".

В беломраморном, прохладном зале нежно журчал ручей.

— Называется, — Великий Могол остановился, — Райский Источник. Он проходит по всем помещениям дворца, так гораздо приятней в жару. Ну, — он повел рукой в сторону сундуков и шкатулок, что были разложены на коврах, — говорите.

— Я про часы, — шепнул Питер Виллему, — а ты про все остальное. Если мне удастся получить у него комиссию для Карона и остальных мастеров в Париже — это будет золотое дно.

Шах слушал, вертя в руках хронометр, а потом щелкнул крышкой:

— Наши ученые принесли вам математику. Да что там, — вот эти цифры, — он указал на часы, — вы взяли от нас, а теперь, смотрите — ваши мастера преуспевают в таких вещах. Я хочу сто штук, для подарков сановникам. Только они очень простые, — недовольно сказал Великий Могол, — такие даже стыдно вручать кому-то.

— Если ваше величество желает, — Питер склонил голову, — мы можем украсить их любыми драгоценными камнями.

— Возьмете у моего казначея, — коротко велел шах Виллему. "Теперь вот что, — он оглядел торговцев, — мне нужен подарок для женщины. Ничего особенного, какая-нибудь милая безделушка".

Мужчины незаметно переглянулись. Питер, скрыв улыбку, поднес шаху открытую шкатулку. "Гм…,- рассмеялся шах, — я вижу, вы не зря возите отсюда в Китай слоновую кость. Очень, очень мило, мастерски сделано. Они теперь стали добиваться большего сходства с оригиналом, так сказать, — он поднял бровь и погладил бороду. "Сколько?"

— Мы будем рады, если вы примете это в дар, ваше императорское величество, — вежливо сказал Питер.

— Ей понравится, — подумал шах Алам, — а самое главное — понравится мне.

— Ну что ж, — он усмехнулся, — тогда мы с вами обо всем договорились. Мне пора на молитву, а потом — приглашаю вас к обеду.

Мужчины поклонились. Дождавшись, пока шах выйдет, Питер одними губами сказал кузену: "Отлично, вечером посидим, посчитаем доходы. Я эти часы беру по бросовой цене, европейский рынок ими завален. В Париже сейчас много молодых мастеров появилось. Ты к казначею пойдешь?"

Виллем кивнул: "Погуляй пока, вон Жемчужная мечеть, — он подвел кузена к распахнутым ставням, вон Кхас Махал, — это личные покои императора, там мы будем обедать. Туда, — Виллем похлопал мужчину по плечу, — не ходи, да тебя и не пустят. Видишь, крыши за деревьями. Это зенана, женская половина дворца".

Питер присел на мраморную скамейку и взглянул на тихую, усеянную лотосами гладь пруда. "А вот здесь — и вправду, свежее, — понял мужчина. "Это из-за реки, конечно, и вообще, тут в садах — много воды".