— Я никогда всерьезъ не сержусь, Молли, — сказалъ онъ, — я замѣчаю, что чѣмъ старше я становлюсь, тѣмъ слабѣе становятся мои врожденные кальвинистическіе принципы. Впрочемъ, — добавилъ онъ, скользнувъ одобрительнымъ взглядомъ по ея фигурѣ, — было же время, когда наиболѣе изысканнымъ обычаемъ было принимать въ постели избранныхъ посѣтителей. Мадамъ Дюбари — французская дама, — имѣвшая высочайшія связи, дѣлала это изъ чисто спортивнаго интереса.

— Нѣтъ, въ самомъдѣлѣ… Такой маленькій звѣрекъ, — сказала Молли, пододвинувъ Тони золотой портсигаръ, лежавшій передъ ней на шелковомъ одѣялѣ. — Закури, Тони, — продолжала она.

Тони воспользовался ея разрѣшенiемъ.

— Причина, по которой я врываюсь къ тебѣ въ такой неурочный часъ та, что я обѣщалъ сейчасъ же придти къ тебѣ, какъ только можно будетъ сообщить что-нибудь новое, — сказалъ онъ.

— О, — съ живостью воскликнула Молли выпрямившись, — ты получилъ письмо отъ твоего друга въ Портригѣ?

Тони покачалъ головой.

— Еще слишкомъ рано. Впрочемъ, я совсѣмъ не знаю, нужно ли отправляться въ Портригу за новостями. Въ Лондонѣ, кажется, можно тоже узнать немало ливадійскихъ сплетенъ.

Молли поставила чашку на подносъ рядомъ съ постелью.

— Что ты узналъ, Тони? — спросила она.

— Это долгая и волнующая исторія. Ты очень торопишься вставать, Молли?

— Развѣ это на меня похоже? — Она протянула руку за портсигаромъ. — Подожди минутку, пока я закурю, тогда я тебя не буду больше прерывать.

На свѣтѣ нѣмного людей, дѣйствительно владѣющихъ искусствомъ разсказчика, но Тони безъ всякаго сомнѣнiя принадлежалъ къ этимъ нѣмногимъ избраннымъ. Она ни разу не прервала его отчета о всѣхъ захватывающихъ событіяхъ, которыя разыгрались со времени его первой встрѣчи съ Изабеллой до самаго послѣдняго момента, и съ большимъ интересомъ, явственно отражавшимся въ ея глазахъ, слѣдила за его разсказомъ.

— Такъ обстоятъ дѣла въ данный моментъ, — закончилъ онъ, — и что скажешь ты на все это, Молли? — вопросительно добавилъ онъ, поднимаясь съ края постели. — Хочешь ли ты стать на нашу сторону и приложить свою руку къ тому, чтобы спасти Питера отъ тяжкаго преступленія двоеженства?

— Еще бы! — съ блестящими глазами сказала Молли. — Если кто-нибудь думаетъ, что я напрасно прилагала всѣ усилія перевоспитать Питера въ мало-мальски приличнаго человѣка, то онъ жестоко ошибается. Ты молодецъ, Тони, и я, право, не знаю, чѣмъ отблагодарить тебя.

— Тебѣ совершенно не за что благодарить меня, — запротестовалъ Тони. — Я берусь за это дѣло въ интересахъ европѣйской морали. Я рѣшительно осуждаю, когда молодой человѣкъ, передъ Богомъ владѣющій уже одной женой, женится на другой.

— Не только передъ Богомъ, — съ живостью сказала Молли, — но и передъ чиновникомъ отдѣла регистраціи браковъ въ Челмсфордѣ.

— Чорть побери! — послѣ нѣкотораго молчанія произнесъ Тони. — Это фактъ?

Молли сдѣлала движеніе, какъ бы собираясь выскочить изъ кровати, но внезапно снова опустилась на подушки и прикрылась одѣяломъ.

— Я не могу встать, — заявила она, — ночная рубашка имѣетъ слишкомъ неприличный видъ. Будь такъ добръ, Тони, открой верхній ящикъ съ правой стороны моего туалетнаго столика. Тамъ находится ящичекъ съ драгоцѣнностями, коричневый ящичекъ.

Тони сдѣлалъ такъ, какъ ему было сказано, и извлекъ на свѣтъ Божій маленькій ящичекъ цвѣта юфти [8], съ вытѣсненной золотомъ монограммой Молли.

Молли протянула за нимъ руку.

— А теперь, пожалуйста, дай мнѣ еще маленькую связку ключей, которая лежитъ рядомъ со щеткой.

Она открыла ящичекъ и, наскоро порывшись, вынула оттуда листъ бумаги, которую она прежде, чѣмъ подать Тони, развернула и наскоро просмотрѣла.

— Что ты скажешь на это? — спросила она со своего рода безстрастнымъ торжествомъ.

Это было формальное брачное свидетельство, выданное шесть мѣсяцевъ тому назадъ отдѣломъ регистраціи браковъ въ Челмсфордѣ, которое гласило, что Мэри Монкъ, дочь егеря Джона Монка и Педро Да-Таллесъ, дворянинъ, вступили другъ с другомъ в состоянiе брака.

Тони прочелъ этотъ документъ съ такимъ интересомъ, съ какимъ обычно никогда не читалъ литературу дня. Потомъ он посмотрелъ на Молли с выраженiемъ глубочайшаго изумленiя.

— Ты изумительный человѣк, Молли, — сказалъ онъ.

Она пожала плечами.

— О, — холодно ответила она, — я не строю себѣ никакихъ иллюзiй по поводу цѣнности этой бумаги. Я знаю, что в Ливадiи я с ней ничего не могла бы подѣлать… и по моей оценкѣ она, в сущности говоря, и здѣсь имѣетъ такую же малую цѣнность. Видишь-ли, во-первыхъ, Педро вообще имѣетъ право жениться только на принцессѣ крови, и кромѣ того, документъ не в полномъ порядкѣ. Мы не имѣли права сказать, кто такой Педро на самомъ дѣлѣ, потому что в противномъ случаѣ новость, понятно, облетела бы весь мiръ. По счастью никто в Лондонѣ не знаетъ его фамилiи, и такимъ образомъ, не было никакой опасности, что послѣ занесенiя в списки кто-нибудь что-либо замѣтитъ. Мы, конечно, не могли сказать, что его отецъ былъ королем, потому что в противномъ случаѣ дѣло сейчасъ же всплыло бы наружу, и въ виду этого мы должны были записать „дворянинъ“, я думаю что этого само по себѣ достаточно, чтобы сдѣлать документъ недѣйствительнымъ.

— По всей вероятности, — согласился Тони. — Во всякомъ случаѣ, судя по всему, что я слыхалъ о его отцѣ, это званiе вводитъ в заблуждѣнiе. Но почему, собственно говоря, Молли, ты все это сдѣлала и как ты довела до этого Питера?

— О, это было достаточно легко, — немного презрительно сказала Молли. — Я полагаю, что могу заставить Питера сдѣлать все, что мне хочется. Онъ меня по своему очень любитъ. Почему мне этого захотелось, я, собственно говоря, не знаю, — задумчиво добавила она, наклонившись и принявъ обратно бумагу. — Частично, вероятно, потому, чтобы самой себѣ доказать, что я могла настоять на этомъ, а частично, — она тихо разсмѣялась, — знаешь ли, ведь дѣдушка былъ органистомъ в Хельдокѣ и мнѣ кажется, что от него я унаслѣдовала немного мещанской порядочности.

— Ну, во всякомъ случаѣ я радъ, что эта порядочность не повлияла на твой вкусъ в выборѣ ночныхъ рубашекъ, — замѣтилъ Тони. — Значитъ, мы можемъ считать тебя нашей союзницей?

— На вечное время! — с ударенiемъ заявила Молли. — Теперь я знаю о чемъ идетъ речь, и это составляетъ колоссальную разницу. До сихъ поръ я, такъ сказать, билась впотьмахъ.

— Ты за это время видѣла Питера? — освѣдомился Тони.

— Вчера он был здѣсь, — кивнула Молли. — Он не разсказывалъ мнѣ, что случилось, но я замѣтила, насколько онъ былъ разстроенъ. Не думаю, чтобы это было только из-за этой дѣвушки. Судя по тому, какъ онъ говорилъ, я почти уверена, что дѣла въ Ливадии находятся какъ разъ накануне решительнаго момента.

— Я тоже думаю, что это такъ, — подтвѣрдилъ Тони. — В конце концовъ нельзя объявить о революцiи и потомъ отмѣнить ее, какъ какой-нибудь файф-о-клокъ. Да-Фрейтасъ будетъ взбешенъ исчезновенiемъ Изабеллы. Оно случилось какъ разъ въ неподходящiй моментъ.

— Она в самомъ дѣлѣ такъ похожа на меня? — спросила Молли.

— Изумительно похожа, — подтвѣрдилъ Тони, — особенно если подумать, какъ редко встречается истинная красота. У нея карие глаза, а не голубые, как у тебя, но близорукий или слегка пьяный въ состоянiи окончательно перепутать васъ. Вероятно по этой причинѣ Питеръ в тотъ разъ послѣ обѣда сдѣлалъ попытку поцѣловать ее.

Лицо Молли приняло скептическое выраженiе.

— Питеръ всегда лезетъ цѣловаться, выпивъ нѣсколько бокаловъ. Я, впрочемъ, не знаю, хорошо ли это для меня, что она на меня такъ похожа, — добавила она задумчиво после нѣкоторой паузы.

— Съ этимъ ничего не подѣлаешь, — сказалъ Тони. — Мне кажется, что у Господа Бога осталось еще немного тогоже матерiала и ему было жалко выбросить его.

— Ахъ, въ сущности говоря, меня это не тревожитъ. Я стала для Питера въ своемъ роде милой привычкой. Безъ меня он чувствовалъ бы себя совершенно потеряннымъ. Онъ впрочемъ вчера самъ сказалъ мне что-то въ этомъ родѣ. А онъ не любитъ делать комплименты. Видишь ли, изъ всехъ женщинъ, которыхъ онъ зналъ, я — единствѣнная, любящая его ради него самого. Все прочие попросту эксплоатировали его.