— Здравствуй, Адди.

Та посмотрела на нее через плечо и продолжала заниматься своим делом.

— Что ты хочешь? — спросила она резко.

— Я принесла тебе экземпляр первого выпуска моей газеты.

— Слышала про нее.

— Она похожа на ту, что делал отец. Тот же шрифт и формат. Подумала, может быть, это вызовет у тебя приятные воспоминания.

Адди сдернула последнюю вещь с веревки, бросила ее в корзину. Потом уперла корзину одним краем в бедро, прошла мимо Сары, поднялась по четырем ступенькам, ведущим на кухню.

— Можешь держать свои воспоминания и свою газету при себе, — обронила она, проходя.

— Адди! Ну, пожалуйста… Почему ты такая озлобленная?

Адди задержалась в дверях, поглядела на Сару

— Удивляюсь, что ты приходишь сюда, такая важная, добропорядочная журналистка! Разве совсем не заботишься о своей репутации?

— Я думаю не о своей, но о твоей.

— Да, слышала. Об этом ты написала в своей статейке.

— Я хочу, чтобы ты прочитала ее. Возьми. — Сара протянула ей газету.

— Оставь меня в покое!

С этими словами Адди вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Сара некоторое время тупо смотрела на то место, где только что стояла ее сестра, затем взглянула на газету, которую держала в руке. Вот этим ей предстоит теперь заниматься здесь — кто знает, сколько еще времени…

Она глубоко вздохнула, плечи у нее опустились. За что она бьется? Для кого? Для чего? Ради сестры, которая желает оставаться шлюхой? Ради этого унылого грязного города, который она уже не любит? Ради уважения кучки мужчин, не имеющих ни малейшего понятия о том, как себя вести с приличными женщинами?

Она жалеет, что приехала сюда. Жалеет, что нашла свою сестру. Что оставила Сент-Луис… Зачем, зачем она это сделала?..

Она чувствовала разочарование и ужасную, неимоверную усталость. Сара снова прошла через заведение, оставила газету на одном из столов в гостиной, закрыла за собой дверь и медленно двинулась по улице.