— Вы видите все сквозь розовые очки, Джордж! — с улыбкой сказала она.
Джордж пожал плечами.
— Вы делаете меня счастливым, мисс Хелен. Все, что окружает вас, кажется мне прекрасным.
Хелен густо покраснела.
— Джордж, пожалуйста. Думаю, это уже давно в прошлом...
Джордж усмехнулся. В прошлом? В какой-то степени так и было, он не отрицал. Его сердце взволнованно забилось, когда он снова увидел Хелен; он радовался ее улыбке, голосу, тому, как ловко она балансировала на тонкой грани между соблюдением приличий и врожденной неповторимостью. Однако молодому человеку больше не нужно было бороться с постоянным желанием поцеловать ее или крепко прижать к себе. Это действительно осталось в прошлом. К женщине, которая стояла перед ним сейчас, Джордж испытывал только неясную нежность. А что бы случилось, если бы Хелен тогда не отвергла его предложение? Возможно, его страсть со временем сменилась бы дружеским отношением и чувством ответственности? А если бы это произошло еще до того, как он окончил колледж и мог вступить в законный брак? Женился бы он на ней или остался с надеждой, что еще встретит настоящую любовь в лице другой женщины?
Джордж не мог с уверенностью ответить ни на один из этих вопросов — даже на последний.
— Когда я говорю «навсегда», то говорю это серьезно. Но я больше не стану вам надоедать, вы ведь не убежите со мной, верно? — На его лице появилась знакомая дерзкая ухмылка.
Хелен покачала головой и протянула Непумуку морковку.
— Я бы не смогла бросить мула, — пошутила она и украдкой смахнула слезу. Джордж был таким милым и все еще таким невинным. Какой счастливой он сделает девушку, которая воспримет его обещание всерьез!
— А теперь заходите в дом и расскажите мне о вашей семье.
Интерьер фермерского дома полностью соответствовал ожиданиям Джорджа: скромная, но довольно уютная обстановка — и все это благодаря стараниям неутомимой, опрятной и деловитой хозяйки. Стол украшали цветастая скатерть и кувшин с цветами; на стульях лежали мягкие самодельные подушки. Перед камином стояла прялка и старое кресло Хелен, которое она привезла из Лондона, а на полке аккуратно выстроились книги. Среди них было даже несколько новых. Подарки от Говарда? Нет, скорее их одолжила подруге Гвинейра. В Киворд-Стейшн имелась большая библиотека, хотя Джорджу не верилось, что Джеральд любит читать.
Молодой коммерсант рассказывал о Лондоне, пока Хелен заваривала чай. При этом она стояла к гостю спиной: наверняка не хотела, чтобы он видел ее руки. Огрубевшие натруженные руки, которые так сильно отличались от нежных пальчиков лондонской гувернантки.
— Мать по-прежнему занимается своими благотворительными организациями, только из сиротского комитета она вышла, после того как там разгорелся скандал. Кстати, в этом она до сих пор винит вас, Хелен. Дамы из комитета были твердо убеждены, что это вы испортили девушек во время поездки сюда.
— Я... что сделала? — озадаченно спросила Хелен.
— Во всяком случае, ваша, цитирую, «эмансипаторская натура» заставила девочек забыть о смирении и преданности своим хозяевам. Именно благодаря вам произошел тот постыдный скандал. Не говоря уже о том, что вы сообщили все пастору Торну. В отличие от миссис Болдуин, которая предпочла молчать.
— Джордж, это были маленькие испуганные девочки! Одну из них отдали настоящему маньяку, а другую фактически продали в рабство. Семья с восемью детьми, Джордж, и десятилетняя девочка, которая должна выполнять всю домашнюю работу! Включая обязанности повитухи. Неудивительно, что ребенок сбежал! А так называемые хозяева Лори тоже были не намного лучше. Я до сих пор слышу эту несносную миссис Лэвендер: «Нет, если мы возьмем обеих, они будут весь день болтать, вместо того чтобы работать». При этом малышка выплакала себе все глаза...
— О девочках еще хотя бы что-то слышали? — спросил Джордж. — Они ведь вам так и не написали.
Казалось, молодой человек помнил каждое письмо Хелен наизусть.
Женщина покачала головой.
— Известно только, что Мэри и Лори пропали в один день. Ровно через неделю после того, как их разлучили. Предполагают, что они договорились об этом заранее. Но я так не думаю. Мэри и Лори никогда не нужно было о чем-то договариваться. Одна всегда знала, о чем думает другая, и это даже немного пугало. После побега о девочках ничего не слышали. Боюсь, их уже нет в живых. Две маленькие девочки в непролазной глуши... их разделяла не какая-то пара миль, чтобы они могли легко встретиться. Эти... эти христиане... — Хелен выплюнула последнее слово, словно оно жгло ей язык. — Они послали Мэри на отдаленную ферму за Холдоном, а Лори оставили в Крайстчерче. Близняшек разделяли почти пятнадцать миль дикой местности. Мне больно думать о том, что пришлось пережить этим детям.
Хелен налила чай в чашки и подсела к Джорджу.
— А третья? — спросил он. — Что случилось с ней?
— Дафна? О, это был настоящий скандал, но о нем мы узнали только несколько недель спустя. Она сбежала. И перед этим облила своего хозяина, этого Моррисона, крутым кипятком, причем плеснула прямо в лицо. Сначала думали, что он не выживет. Однако ему удалось выкарабкаться. Вот только теперь он слеп, а его лицо — один сплошной шрам от ожога. Дороти говорит, сейчас Моррисон выглядит как монстр, которым он всегда был. Она однажды видела его, когда Моррисоны приезжали в Холдон за покупками. Женщина расцвела после того, как ее муж... после того, как с ним приключилось это несчастье. Дафну объявили в розыск, но, если только она сама не явится в жандармерию Крайстчерча, никто ее, разумеется, не найдет. Как по мне, у нее были все основания и для побега, и для того, что она сделала с Моррисоном. Правда, не знаю, какое будущее теперь ждет бедную девушку...
Джордж пожал плечами.
— Вероятно, такое же, которое ждало бы ее в Лондоне. Бедное дитя. Но сиротскому комитету досталось за всю эту аферу, об этом преподобный отец Торн позаботился лично. А ваш пастор Болдуин...
Хелен торжествующе улыбнулась.
— Вместо него епископом Кентербери назначили Харпера. Я при этой мысли испытываю совершенно нехристианское злорадство! Но рассказывайте дальше! Ваш отец...
— ...по-прежнему руководит торговым домом Гринвудов. Фирма растет и процветает. Королева всячески поддерживает международную торговлю, а в колониях можно нажить неплохое состояние — как правило, за счет аборигенов. Мне приходилось видеть такое... Ваши маори должны радоваться тому, что им удается мирно сосуществовать с белыми переселенцами. Но мы с моим отцом — так уж вышло — тоже получаем выгоду от жесточайшей эксплуатации этих стран. В самой же Англии процветает индустриализация, хоть и с бесчинствами, которые нравятся мне столь же мало, как и живодерство в колониях. На некоторых фабриках царят такие порядки... от которых становится по-настоящему жутко. Если задуматься, ни в одной из заокеанских колоний мне не понравилось так, как в Новой Зеландии. Но я слишком увлекся...
Возвращаясь обратно к теме разговора, Джордж понял, что сделал последнее замечание не для того, чтобы польстить Хелен.
Ему действительно нравилась эта страна. Честные и спокойные люди, прекрасные просторные равнины, обрамленные величественными горами, большие фермы с сытыми овцами и коровами на роскошных пастбищах... и Крайстчерч, который изо всех сил старается превратиться в типичный английский епископский и университетский город на другом конце земли.
— Чем занимается Уильям? — спросила Хелен.
Джордж вздохнул и многозначительно отвел взгляд.
— Уильям не поступил в колледж, но на это вы, полагаю, и не рассчитывали?
Хелен покачала головой.
— У него было множество гувернеров, которых почти сразу же увольняли: сначала моя мать — потому что они были слишком строги к Уильяму, а затем мой отец — потому что они не могли привить ему интереса к знаниям. Уже год как он работает в нашей фирме, если только это можно назвать работой... Фактически он лишь убивает время, не испытывая недостатка в товарищах обоих полов. Сначала он открыл для себя пабы, а теперь девушек. К сожалению, преимущественно уличных. Однако Уильям даже не понимает этого. Напротив, леди наводят на него страх, а женщины легкого поведения восхищают. Моего отца это убивает, а мать по-прежнему ничего не замечает. Но что будет, когда...