Ещё 29 ноября Адмиралтейство получило сведения от консула из Икике (порт на севере Чили), что накануне у входа в порт находилось не менее трёх крейсеров. Это сообщение определенно указывало на то, что германский адмирал собирается идти Панамским каналом. Фишер тут же отправил “Принсес Роял” в воды Карибского моря. Зато 4 декабря Стэрди получил сообщение от английского консула в Вальпараисо, в котором говорилось, что “Принц Эйтель Фридрих” заметили у входа в порт. Английский адмирал решил, что поблизости должна быть и вся вражеская эскадра.

“Канопус”, пришедший после Коронельского боя на Фолклендские острова, погрузившись там углем, 8 ноября вместе с “Глазго”, вышел на присоединение к эскадре Стоддарта, однако Адмиралтейство приказало его командиру вернуться на острова и организовать оборону базы на случай появления немецкой эскадры. Грант вернулся на Фолкленды 12 ноября и поначалу поставил свой корабль в порту Вильям, представляющем собою внешнюю гавань. Однако состояние погоды не позволило Гранту пользоваться этой стоянкой, и он перешел в более закрытый Порт-Стэнли. Но и здесь корабль сильно качало, поэтому Грант подвел “Канопус” вплотную к берегу и посадил на мель так, что его не могли потопить, но можно было использовать как береговую батарею. Моряки устроили на берегу три батареи из 76-мм пушек, сигнальную станцию и пост управления огнем. Вход во внешнюю гавань был заминирован кустарными минами, сделанными из бочек из-под масла. Они включались с катера, охранявшего вход. Ужасающие условия создавала погода: несмотря на летнее время, снежные ураганы следовали один за другим беспрерывно. Поэтому все работы были закончены только к 4 декабря.

Вместо 3 декабря, по расчетам морских лордов, неожиданно для всех в понедельник 7 декабря в 10.30 на Фолклендские острова в Порт-Уильям прибыла эскадра Стэрди, затратив на переход около 26 суток и не встретив ни одного германского судна. О месте нахождения германских крейсеров никаких сведений не было, но Стэрди предполагал, что Шпее не останется в Тихом океане, а пойдет Магеллановым проливом в Атлантический, и на эскадре ожидали скорого похода. Стэрди отвёл на погрузку двое суток и предполагал в среду 9 декабря выйти к м. Горн.

Прежде чем начать поиски немецкой эскадры, корабли должны были срочно пополнить запасы топлива. В гавани стояли только три угольщика, поэтому вся эскадра не могла грузиться углем одновременно, за недостатком угольщиков погрузка полного запаса топлива требовала нескольких дней, в виду чего офицерам был разрешён съезд на берег.

Самое главное было прежде всего снабдить углём линейные крейсеры, однако, не они были первыми в расписании. В первую очередь приказали с первых трёх прибивших угольщиков погрузить уголь на крейсера “Карнарвон”, “Бристоль” и “Глазго”. Крейсера находились в положении 4- и отчасти 6-часовой готовности. “Бристоль” совсем прекратил пары для исправления котлов, а на “Кенте” разобрали одну из двух главных машин для ремонта.

Придя на Фолклендские острова, Стэрди выработал план, согласно которыму оба линейных крейсера вместе с тихоходным “Карнарвоном” должны будут вести бой с двумя германскими броненосными крейсерами, в то время как броненосные крейсеры “Кент” и “Корнуол” и лёгкие крейсеры “Глазго” и “Бристоль” расправлялись бы с тремя лёгкими крейсерами Шпее.

8 декабря в порту Стенли к борту “Инвинсибла” в 04.00 подошёл угольщик, и команда приступила к погрузке угля. Вскоре прибыл второй угольщик, и к погрузке угля приступили на “Инфлексибле”. Только “Карнарвон” и “Кент”, из которых последний ещё не принял угля, находились в готовности к бою. “Корнуол” и вооруженный пароход “Македония” ещё и не начинали грузиться, “Бристоль” стоял без паров, а “Глазго” ремонтировал машины.

Встреча адмирала М.Шпее и офицеров его штаба в Вальпараисо

В 05.00 “Гнейзенау” и “Нюрнберг” отделились от эскадры и направились к порту Стэнли. Вследствие ошибки в счислении эти два корабля пришли к порту с опозданием на час, так что тактические ошибки усугубили стратегический промах.

Но даже 8 декабря, когда немецкая эскадра появилась в виду Фолклендских островов, ещё не всё было потеряно. Дело в том, что погода в этой части отличается неустойчивостью. Дождь, снег, штормовые волны, туман и плохая видимость считаются нормальными даже в середине лета. В течение дня погода в этих местах может меняться до четырнадцати раз. Это прекрасно знали все моряки, в том числе и немецкие. Но кто же мог предположить, что весь день 8 декабря у Фолклендов будет солнечная погода, чистое небо, абсолютная видимость (до 30 миль), отсутствие ветра и полный штиль. На весь день! В противном случае, эскадра Шпее вполне могла затеряться в одном из снежных зарядов и оторваться от противника даже 8 декабря.

Но этого не произошло…

При этих обстоятельствах в 07.50 береговой наблюдательный пост, установленный додредноутом “Канопус”, донёс о появлении с юга двух крейсеров, за которыми виднелись на горизонте дымы нескольких судов. Это подошли “Гнейзенау” и “Нюрнберг”, направленные для высадки десанта. Захваченные врасплох, англичане тот час прекратили погрузку угля, баржи и пароходы отослали в глубину гавани. Крейсера без всякого приказания начали форсированно поднимать пары, и когда в 08.14 Стэрди поднял своим кораблям сигнал: “Приготовиться сняться с якоря”, эскадра уже усиленно дымила и спешно готовились к выходу в море.

Командир “Инвинсибла” коммодор Бимиш доложил Стэрди, что ему надо около двух часов до готовности машин. И действительно, флагманский крейсер начал движение к выходу из гавани в 10.00. Это был тревожный момент. Немцы могли атаковать британские корабли при выходе из гавани, прежде чем главные силы успели бы выйти.

В 08.30 немцы увидели низкие холмы, окаймляющие гавань с юга, и поднимающийся дым. Затем, по мере их приближения, дым становился всё гуще и гуще, так что над всей гаванью навис чёрный туман.

Это обстоятельство не встревожило немцев. Они объяснили его тем, что англичане пытаются уничтожить склады топлива, точь-в-точь как несколько недель назад это делали французы в Папетэ.

В 09.00 наблюдатели на германских кораблях донесли о присутствии в гавани неприятельских кораблей, и некоторым офицерам показалось, что они видят треногие мачты – верный признак линейных крейсеров в те дни. Однако, Маеркер не заметил треног. Он думал, что там находятся только четыре корабля из числа старых броненосцев и броненосных крейсеров с парой лёгких крейсеров, и спокойно шёл в осиное гнездо.

Сразу после 09.00 в приближавшихся крейсерах опознали “Гнейзенау” и “Нюрнберг”. Когда “Гнейзенау” в 09.25 приблизился на дистанцию открытия огня, перед ним встали два водяных столба, и из гавани донесся грохот выстрелов тяжёлых орудий. Это “Канопус” открыл по ним огонь из своих 305-мм орудий и успел сделать пять залпов, пока они вышли из угла обстрела его орудий.

Маеркер приготовился отвечать, но в это время Шпее поднял ему сигнал в бой не вступать, 09.30 немцы повернули и полным ходом стали уходить, подняв пары во всех котлах. После этого германская эскадра, увеличив ход, склонилась к Ost, чтобы соединиться с “Гнейзенау” и “Нюрнбергом”, отходившим на SO. Шпее, очевидно, подозревал, что должно было произойти, так как сразу же отделил свои транспорты и госпитальное судно “Зейдлиц”.

Адмирал М. Шпее и офицеры кораблей его эскадры в Вальпараисо

В свою очередь, в 10.00 немцы, по характерным признакам – треногим мачтам, двигающимся в гавани по направлению к морю, определили присутствие в гавани британских линейных крейсеров и стали уходить. Немцы не знали, что они захватили противника неготовым и в исключительно неблагоприятный для него момент, а потому у них не было иного выхода, кроме бегства.