Кэрол побледнела, представив себе, что могло произойти. И все же она знала, что даже самое страшное, что она могла вообразить себе, было только наполовину так жутко, как то, что случилось на самом деле там, снаружи. Она знала это, ощущала всем своим существом, хотя и не могла разглядеть ничего снаружи. Никто еще не выживал после такого крика.

И ребенок Джека, и Кэти тоже были там.

А Джек? Может быть, он тоже с ними на улице. Она надеялась и молилась, чтобы его там не было. «В конце концов неважно, что произошло с ними, — подумала она. Главное, что я в доме, в безопасности и уюте».

Она не была близка с Джеком, хотя давно уже делала отчаянные попытки сблизиться с ним. Но при этом она никогда не желала зла Кэти.

Внезапно Кэрол почувствовала, что вся дрожит, и зябко поежилась. Снаружи ничего не было видно, кроме плотной стены трепещущих крыльев и телец, пытающихся пробиться через мелкую сетку на окнах. «Слава Богу, что я закрыла окна и включила кондиционер», — подумала Кэрол, и вдруг заметила, что звук работающего кондиционера изменился. Ровное гудение сменилось на напряженное рычание. Она посмотрела вверх на отдушины и увидела, что мелкие хлопья спускаются через металлическую решетку в потолке. С ужасом Кэрол осознала, что это были за хлопья. Но тут же напряженное рычание прекратилось, и дом погрузился в полную тишину.

Она знала, что случилось — бабочки попали во входной клапан кондиционера и забили его. Знала она также и то, что через несколько мгновений по воздуховодам они проникнут в дом. Ей надо было закрыть отдушины, но они были слишком высоко и слишком во многих комнатах. Может быть, если она просто отключит систему, входные отдушины закроются автоматически?

Бросившись в переднюю, Кэрол заметила, что несколько бабочек уже внутри и порхают по холлу, подбираясь к ней. Она вскрикнула и в ужасе замахала руками. Потом добралась до кнопки выключателя, нажала ее и повернулась к холлу. Бабочки были уже в доме, хотя и не в таком количестве, как на улице.

Но все же они летали сотнями и каждая из них пыталась сесть на нее. Привычно набрав в тренированные легкие побольше воздуха, она изо всех сил закричала.

Бабочки стали садиться на ее руки и грудь, она брезгливо стряхивала их, с отвращением чувствуя под пальцами смятые тельца. Потом бросилась к двери, ведущей в подвал, в надежде убежать от ужаса, преследующего ее в холле. Внизу был запас еды, телефон и небольшая кухня — она смогла бы оставаться в подвале до тех пор, пока они не покинут дом, а когда станет безопасно выходить на улицу, она наконец сможет выбраться из этого Богом забытого поместья Стоул.

Кэрол рывком открыла дверь и сбежала вниз по лестнице, не забыв закрыть дверь за собой. Внизу их было меньше, и она подумала, что здесь ей будет намного легче.

Она посмотрела на свои руки, на нежную, почти прозрачную кожу, которую любила даже больше, чем Крэга: руки занимали в ее карьере такое же место, как и голос. К своему ужасу Кэрол обнаружила, что руки ее исколоты и кровоточат. Пройдет несколько недель, прежде чем она снова сможет появиться на сцене.

Появиться на сцене? О чем она думает — появиться на сцене! Ей еще повезет, если она вообще выберется отсюда живой.

Нет. Она выберется отсюда. Она должна выбраться. В конце концов, ее обязывало уже то, что она была Кэрол Баннер — знаменитая певица, звезда экрана и сцены.

У нее были поклонники, обожатели и люди, которым она давала работу и платила.

Она подождет, пока стемнеет, пока бабочки улетят или заснут (а спят ли вообще бабочки?), а потом сядет в машину и уедет из этого проклятого места. Да. Это она и сделает: дождется темноты и уедет.

Кэрол беззвучно засмеялась и слегка притронулась к своей кровоточащей коже краями кофточки.

Но тут же перестала смеяться и тихо заплакала.

Гарри Мейер положил маленькую карточку на свой игровой лист и стал ждать, когда выкрикнут следующий номер. В клубе было мало народу, потому что в воскресенье должен был состояться дневной футбольный матч, и Гарри это нравилось. Он не любил толпу, она раздражала его и он не мог полностью наслаждаться игрой.

— У тебя уже партия, — сказала его жена.

— Да, уже, — ответил Гарри и улыбнулся.

— Так выкрикни и объяви всем, — сказала она.

— Пусть какой-нибудь бедолага выиграет. Мне не нужны пятьдесят долларов.

— Но это нечестно. Это же обман! — не унималась она.

— Филлис, будь серьезной. Если я хочу обманывать их и при этом проигрывать, то кто же будет жаловаться?

Выкрикнули следующий номер, и жена Гарри повернулась к своему листку. Гарри снова надвинул на нос огромные очки в черной роговой оправе и посмотрел на свои номера. И этот номер у него тоже был, но он не удивился. Так шла вся его| жизнь — одна удача за другой. «Как и та удачная сделка, благодаря которой мы смогли переехать в поместье Стоул», подумал он. Покупка конгломерата обошлась его компании в сумму чуть больше шести миллионов долларов, зато он смог укрыться от налога и обладать при этом завидным состоянием. В возрасте пятидесяти двух лет он собирался прожить остаток дней в роскоши, а его дом в поместье должен был служить ему; центром для всякого рода сделок и развлечений. Он купил себе новый «Пайпер Каб» вместо старого одномоторного самолета и часто летал на н°м, стартуя с частного аэродрома. Иногда он просто летал вместе с женой, осматривая окрестности и не имея в голове никакого определенного плана. Он любил приятно проводить время в воздухе, описывая огромные ленивые круги над поместьем.

Несмотря на все его богатства, подстригала его только Филлис, каждые две недели подравнивая прилизанные волосы своего мужа на моряцкий манер. Коротенькие щетинистые бачки у Гарри уже начинали седеть, но это его не беспокоило. Филлис же выглядела молодо, будто ей только что исполнилось сорок лет.

— Партия! — выкрикнул кто-то.

«Ну и слава Богу», — подумал Гарри.

Филлис смахнула карточки с листа и посмотрела на него. Он видел, что она расстроена, поэтому улыбнулся и взял ее за руку.

— Неважно, дорогая. Мы ведь выигрываем покрупнее, мы с тобой вместе.

Она улыбнулась, и Гарри заметил, что напряжение исчезает с ее лица. Она вздохнула и нагнулась, чтобы поцеловать его в щеку.

— Сыграем еще разок? — спросила Филлис.

— Нет. Сыграй одна, а я посмотрю. Мне больше по душе наблюдать, чем играть самому.

— Ладно. Все равно, когда ты покупаешь игровые листы, это то же самое, что выбрасывать деньги.

Она сказала это беззлобно, и он знал, откуда исходят эти слова. Практичная, несдающаяся Филлис — ей удавалось сводить концы с концами даже с помощью той мизерной зарплаты, которую он приносил лет двадцать тому назад. Но она никогда не жаловалась. И с годами это стало частью ее бережное, аккуратное отношение к деньгам. Даже когда он продал свою компанию и объявил ей, сколько теперь у них стало денег, и что им не придется больше думать о деньгах никогда в жизни, она, казалось, не поверила, вообразив себе, что если начнет брать деньги из банка и распоряжаться ими по своему усмотрению, то вдруг раздастся телефонный звонок, и ей сообщат, что тут произошла ошибка, и она тратит чьи-то чужие деньги.

Возможно, он торопил события, желая, чтобы Филлис побыстрее привыкла сознавать, что они наконец-то действительно разбогатели. Гарри настаивал, чтобы она носила драгоценности всегда и везде — даже когда они ходили к пруду загорать, — причем драгоценности эти были настолько дорогие и красивые, что она чувствовала себя в них неловко.

— Привет, Гарри.

Гарри обернулся и поднял голову. Пришел Фред Тревер, один из первых его друзей, которых они с Филлис приобрели, переселившись сюда.

— Привет, — ответил Гарри. — Присаживайся. Хочешь выпить со мной?

— Не думаю, что мы уместимся здесь вдвоем, — улыбнулся Фред и выдвинул для себя стул.