Это был рассказ о стойкости и отваге, о долгих месяцах заточения и смертельной схватке с бандитами, в которой он добыл свободу, едва ли не более страшную, чем плен, — свободу одиночки в непроходимых джунглях, где понадобилось все его мужество и силы, чтобы выжить. Если бы не помощь маленького племени речных индейцев, выхаживавших беглеца во время тяжелых приступов тропической лихорадки и доставивших затем в разбитый выше по течению небольшой лагерь золотоискателей, он имел все шансы никогда не вернуться в Англию.

Отбросив газету, Лаура тупо уставилась в пространство, охваченная тяжелыми воспоминаниями об их первой встрече в Хантерсе. Уныло перебирая в памяти события прошлых дней, она окончательно поняла, как больно должны были ранить Джесса горькие слова обвинения. Ах, если бы он тогда сказал ей правду!.. Пришла пора платить за вздорную самонадеянность. Ничего удивительного, что он так легко отвернулся от нее.

И вот — рокировка на ферзевом фланге. Элен де Буи, его истинная любовь, вернулась с самым дорогим подарком, какой она только могла сделать — его ребенком: корсиканской кровинкой. Воплощением надежд и чаяний Нелли!

Лаура еще раз скользнула невидящим взглядом по валявшейся рядом газете. Щемящая боль утраты пронзила ее сердце. Какое счастье, что у нее нашлись средства вернуться в Англию и оставить влюбленных на ристалище наслаждений, не изводя их своим присутствием…

Мелодичный звук дверного колокольчика прервал ее мысли. Наверное, посыльный с продуктами, насчет которых она распорядилась.

На цыпочках, босиком она проскочила в холл, открыла дверь и… ее вежливая улыбка поблекла при виде взбешенного Джесса, явно готового штурмовать дверь.

— Что за чертовщина взбрела тебе в голову, когда ты затевала этот идиотский розыгрыш?

По-хозяйски прошествовав мимо нее, он заглянул в полуоткрытую дверь спальни и направился в гостиную, которая почти не просматривалась сквозь матовые витражи.

— Я же оставила телефонный номер, по которому ты мог бы связаться… — начала она с гулко бьющимся сердцем. Вполне естественное потрясение и радость при виде Джесса схлестнулись с взвихренным порывом иррациональных чувств, вызванных его близостью.

— От этого толку, как от козла молока! — прорычал он, оборачиваясь на ходу. — Твой адвокат никогда не слышал ни о какой Лауре Фоклейн, или там Дэвис. И о Лоре Пэркью, наконец! — Джесс размашисто заходил по гостиной, как заключенный в камере. — Буквально клещами удалось из него вытянуть, что у него есть клиентка по имени Лаура, но он отнюдь не был склонен раскрывать ее полное имя или лондонский адрес, пока не услышит просьбу от нее лично.

— Тогда, как же?.. — с тоской начала она, беспомощно наблюдая, как он, сбросив ботинки, завалился на персидский ковер.

— Проверив ваше первое брачное свидетельство, мисс Бауэр, — огрызнулся Джесс. — Когда ты вышла замуж за Мартина Дэвиса, то указала как место жительства именно этот адрес… — Его темные глаза внимательно изучали изысканный интерьер. — Боже мой, Ло, и это доставляет тебе удовольствие? Выставлять себя такой бедненькой, непонятой женой, обреченной доживать одинокий век в нищете? — Пронзительный взгляд без тени сопереживания безжалостно обвинял ее.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — У Лауры мелькнула мысль, что он значительно опередил ее с возвращением в Англию. Она пересекла комнату и стала прямо перед ним со сжатыми кулачками. — Все, чем владеют мои родители, они заработали честным трудом. Да, мне повезло, что я их дочь. Но это не мешает мне искать собственное предназначение в жизни.

— Чтобы что-то дать обществу взамен? — сардонически скривился Джесс, сидящий по-турецки у ее ног.

— Не смейте насмехаться надо мной, мистер Фоклейн! — Разъяренная Лаура замахнулась на него кулачком, но совершенно непроизвольно пальчики разжались и по-кошачьи вцепились в воротник темной рубашки. — Я врач по призванию. Мне доставляет радость помогать людям, обрести утраченные силы, и я не намерена оправдываться. После смерти Мартина… — Она осеклась, увидев выражение его лица, и сконфуженно замолчала.

— Очередной сюрприз, малышка Ло Пэркью? — Она почувствовала на запястьях его железные пальцы. — Как ты понимаешь, я слышу это впервые. Позволь поинтересоваться: ты и впрямь не подозревала о том, что твой статус «вдовы» должен быть зафиксирован в брачном свидетельстве?

— О-о! — только и смогла вымолвить Лаура. Возразить было нечего. Все делалось в такой спешке, что она не зарегистрировала факт первого замужества. Поэтому, то и дело язвительно прохаживаясь по ее неудачному браку — на Корсике и до этого, — он не мог знать, что тот «прервался» из-за смерти прежнего супруга, а не из-за кризиса в их отношениях.

Тем не менее, задетая оскорбительным тоном человека, решившего поразвлечься за ее счет, она решила защищаться.

— Ну и что? Это ничего не меняет. Ты сам предпочитал думать обо мне как о ветреной дамочке, проворонившей мужа. Я просто не пыталась влиять на твое мнение. Кроме того, — продолжала она, начиная оправляться от потрясения, вызванного неожиданным визитом, — ты тоже не был искренен со мной. Какие причины помешали тебе разубедить меня в твоем циничном отношении к собственной бабушке? Ведь тебя же на самом деле все это время держали в каком-то колумбийском аду? — Она кивнула в сторону газет, в беспорядке разбросанных на полу. — Гордость? Оскорбленное самолюбие?

— Нет, без сомнения, этому были другие, но все же весьма веские причины. В конце концов, мне пришлось бы все рассказать.

Лаура деланно расхохоталась.

— Ну хорошо, пусть «причины» остаются на твоей совести. Как говорится, это мы уже проходили.

— Ладно, по крайней мере, два непонятных вопроса прояснились. — В его голосе появился тревожный оттенок. — Теперь попробуем разобраться с третьим вопросом. Почему ты сбежала от меня?

Треснуть бы этого болвана по затылку!

— Ты прочел мою записку? Иначе бы тебя не было здесь. А что, по-твоему, мне следовало делать? Осыпать вас лепестками роз? — К своему ужасу, она почувствовала, как горячие слезы наворачиваются на глаза, и поспешно зажмурилась. — Самое лучшее, что я могла сделать, это устраниться, позволив вам с Элен наслаждаться примирением.

— Каким примирением? — раздраженно спросил Джесс. — Не знаю, как долго ты стояла и подслушивала около дома…

— Вполне достаточно, чтобы понять, что «невеста» все еще любит тебя, и… — Она хотела еще сказать, что все знает о ребенке, но Джесс резко перебил ее:

— Элен никогда не любила никого, кроме своей персоны! Я окончательно понял это вскоре после начала нашего путешествия по Южной Америке. Только там до меня дошло, каким я был ослом. У нас с ней не нашлось ничего общего.

— За исключением кое-чего? — иронически предположила Лаура, озадаченная его неожиданным отречением от возлюбленной.

— Не было даже этого, — отрезал Джесс. — Красота без сопереживания вскоре теряет свою притягательную силу, а Элен любила только свое отражение в зеркале. Подумай об этом, Ло. Если бы в ее прекрасную головку заронили чуть больше человечности, разве могла бы она изменить мне так гнусно? — Он произнес это с неподдельной горечью.

Что бы там ни творилось между этими «влюбленными», Лаура испытывала сейчас лишь холодное отрешенное любопытство.

— Тем, что вышла замуж за модного автогонщика, — прошептала она, не спрашивая, а, скорее утверждая.

— Тем, что преспокойно укатила в Штаты. Обозлилась, что я не встретил ее! — отчеканил Джесс, передернувшись от гадливого пренебрежения. — Ты же читала об этой истории. Тебя не удивило, что никто, как бы не заметил моего исчезновения?

— Я думала, ты был один, Элен уже покинула тебя. — Лаура пристально всмотрелась в его лицо, с ужасом вспоминая разговор, подслушанный в хижине.

— Нет. — Джесс покачал головой, поймав ее испуганный взгляд. — Сначала мы решили, что Элен поедет со мной на лекцию, которую я согласился прочесть в городке, расположенном невдалеке от колумбийской границы. Но накануне вечером ее пригласили на праздничный обед в другом городе, до которого было шестьдесят миль. Она потребовала, чтобы я отказался от выступления и вместо этого поехал с ней на званый обед.