— Мэддокс! — закричала Габриэла и на этот раз она не веселилась.

Мэд проигнорировал ее. Он присел на корточки и посмотрел племяннику в глаза.

— Хреново было то, что мэр и мудак, который был шерифом или еще каким дерьмом участвовали в этом. По крайней мере, так гласит история, — он погрозил пальцем и подмигнул. — А потому, Мигель, ты не должен верить закону.

Но Мигель нахмурился и отвернулся. — Мой отец полицейский, — сказал он тихо.

Мэддокс выпрямился, сожалея о том, что сказал. — Да, и он хороший полицейский. Он не будет вмешиваться в дерьмо. Не Дженсен Маклеод.

Габи не спускала с него глаз, и он мог видеть напряженность в ее позе. Мэддокс подтолкнул мальчика. — Пойдем за мной. Я покажу тебе кое-что классное.

Мэддокс обнаружили кладбище, когда он был примерно того же возраста, что и Мигель. Это было палящий летний день, когда он отправился на поиски пятен в русле Хасаямпы, которые заполнились от муссонных дождей. Дженсен был с ним. Они оба проигнорировали предупреждение их матери, держаться подальше от речной воды. Там было полно опасных бактерий. Мэддокс начал отвлекаться, следуя хвостиком за зайцем. Когда он наступил на первое надгробие, он даже не понял, что это. Дженсен был тем, кто обследовал землю, глядя вниз, и распознавал другие подобные этой.

— Могилы, — сказал Дженсен с уверенностью старшего брата в голосе, которую использовал, когда был абсолютно уверен.

Мэддокс насмешливо передернул. Это не было похоже на могилы, которые он когда-либо видел. Дженсен всегда думал, что он все знает. — Как, черт возьми, ты узнал?

Дженсен закатил глаза и, наклонился к ноге Мэддокса, осторожно оттянув ветку, чтобы показать плоский камень под ней. На поверхности камня был лишь грубо высеченный год смерти и единственное слово. — Видишь? — сказал он с триумфом. Мэддокс увидел. Дженсен был прав. Он всегда был прав.

Мигель сморщил нос, когда они трое пошли дальше. Они миновали высохшую реку и приблизились к внешней границе горнодобывающего лагеря. Мэддокс был уверен, что в этой области не было ни одной старой шахты, но он предупредил Мигеля наступать только туда, куда ступает он, просто на всякий случай.

— Что это за запах? — спросил мальчик, принюхиваясь. — Пахнет сальсой.(Прим. Сальса (salsa что значит 'соленый') — разновидность соуса, который готовится из смеси овощей или фруктов с добавлением перца чили.)

— Кориандр, — сказала Габриэла сыну, хватая стебель с перистыми ветками. — Забавно, что здесь он вырос. Должно быть, здесь достаточно тени от этих древних мескитовых деревьев, чтобы защитить его от солнца.

Мэддокс, встал на колени и отодрал слои пустынного детрита от камня. Мигель наклонился, заглядывая через плечо.

— Что там написано, Мэд?

Мэддокс уже знал.

— 1890 год и ниже слово «брат».

Габи тоже глянула.

— В 1890 году не былого того наводнения о котором ты рассказывал?

— Да. Должно быть совпадение. Не все смерти были от потопа, — Мэддокс выпрямился, глядя на камень и останки, которые были давно похоронены под ним. — Скорее всего, он был каким-то бедным шахтером, затраханный почерневшими легкими или динамитом.

Мигель был зачарован. Мэддокс знал, что так и будет.

А еще есть? — спросил он нетерпеливо, и Мэд улыбнулся.

— Семнадцать с метками, — он указал поперек участка, указывая на остатки колючей проволоки, которая когда-то окружала кладбище. — Город, должно быть, забыл об этом адском месте и забросил его много лет назад. Дженсен никогда не упоминал?

Габи покачала головой. Она, казалось, обеспокоена. — Нет, мне нет. Мигель, — позвала она, — не отходи далеко.

— Он в порядке, — сказал ей Мэддокс, щурясь на солнце, пока Мигель бродил по территории в «жуткой охоте мусорщика» по большинству могил. — Здесь поблизости нет шахт. Это было кладбище горняков. У этих людей не было семей, никому они на хрен не были нужны. Таким образом, они были свалены здесь и забыты. (Прим. scavenger hunt "мусорщик идет на охоту" (салунная игра)— игра, участники которой должны найти и собрать определенные предметы (не покупая их) за ограниченное количество времени "мусорщик идет...). 

Габи указал на камень под ногами.

— У него была семья, — тихо сказала она.

— Да, — Мэддокс медленно согласился, — полагаю, что была, — он уставился на грубо выдолбленное слово — «брат», пока в его глазах не начало двоиться. Его посетила ужасная мысль, что когда-то другой мужчина, должно быть, стоял на этом самом месте и печально смотрел в землю, которая забрала себе его плоть и кровь. Мэддокс не считал себя сентиментальным, но мысль взволновала его.

Нежное касание руки Габриэлы было неожиданным. Она прижалась щекой к его плечу и вздохнула. Мэддокс закрыл глаза, когда противоречивый шквал эмоций пробежал через него. У него слегка закружилась голова, и он остро почувствовал, что что-то здесь есть, в этом месте. Чему следовало произойти именно здесь. Когда Габи крепче прижалась к нему, он вдруг захотел сделать что-то еще, что должно было случиться. Он грубо схватил ее и поцеловал ее со всем, накопившимся за десять лет, желанием.

Она ответила ему, как будто ждала. Ее губы открылись и их языки нашли друг друга в отчаянном танце. Мэддокс, обнял ее сзади и развернул её к себе, теряясь в удовольствии от ее мягкой плоти. Он хотел, чтобы она почувствовала, каким твердым он был, когда она отстранилась, он понял, что она ощутила это.

— Дерьмо, — выругалась она, отстранившись и внезапно отталкивая его, и он не смог её удержать. Его первым инстинктом было притянуть ее обратно, с большей настойчивостью, но потом увидел, как она оглядывалась в поисках сына. Мигель был в двадцати ярдах, согнувшись среди креозотовых кустов и выискивая могилы погибших мужчин. Он не видел, как они обнимаются.

Габи бросила на Мэддокса взгляд, полный смятения и раскаяния, что он вынужден был отвести взгляд. Когда он услышал оклик со стороны Мигеля, он задержал взгляд на простой серьезной надписи у его ног.

Человек, который уже давно сгнил под камнем когда-то жил. У него была надежда и он страдал. В надежде что, прежде чем быть похороненным под этим камнем ему удалось полюбить или, по крайней мере, потрахаться с удовольствием. Но он унес свои тайны с собой. Никого не осталось в живых, кто помнил о его жизни на земле.

Мэддокс смотрел на Габи и ее сына. Резкий озноб накрыл его, который не имел ничего общего с теплом позднего утра. Когда он был мальчишкой, он верил в духов и потерянное сокровище. Мигель до сих пор верит. Мэддокс надеялся, что годы не отберут у него этого.

— Давайте на фиг убираться отсюда, — хрипло отозвался он, переступая через обрывки проволоки упавшей ограды. Пройдя двадцать или около того ярдов, он увидел неглубокую пещеру, которая в течение нескольких поколений служила норой для различных животных. Он забыл о ней. Он и Дженсен привыкли считать это своим тайным логовом, местом для хранения детских вещей, которые казались настолько важными, пока не появился секс и другая хрень. Вокруг было еще несколько пещер, небольших и незначительных.

Он чертовски пожалел, что пришел сюда. Когда-то это было чисто и волшебно, когда-то он не понимал мрачную маску смерти. Он подождал, пока Габи и Мигель пройдут вперед, и направились обратно к дому Маклеода. Один раз он подумал, что слышит шепот за спиной, но это, должно быть, было только мягким свистом ветра.

***

Габриэла не подала и вида по поводу их поцелуя. Мэддоксу начал даже задумываться, был ли он вообще реальным. С тех пор, как он приехал в Раздор-Сити, он чувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, это было связано с приближающейся смертью последнего родителя, или, может быть, это было в результате, того что он снова рядом с ней.

Он сидел на заднем дворике отчего дома в старом кресле, которое сильно пахло пластмассой. Дверь была открыта, и он услышал шум мытья посуды. Кейси, жена Дженсена, принесла пару цыплят-гриль из «Баша». Она не разговаривала с Мэддоксом, и заискивала перед мужем на протяжении всего обеда. Мэд ей не доверял. Он знал таких.