— Не хочешь присоединиться ко мне и немного поужинать, Мерсер? Маринованная свекла и песочное печенье, если согласишься.

Мерсер был сама учтивость на протяжении ужина. Он разминал ноги и утверждал, что Анника отлично готовила.

— Лжец, — она улыбнулась.

— Нет, — ответил он, — не тогда, когда это имеет значение. — Он отбросил манеры и позволил взгляду скользнуть по ней, оценивая. — Анника? — спросил он. — Что-то не так?

Она сложила руки на коленях. Вдруг комната стала очень маленькой. Или же Мерсер казался очень большим.

— Я не знаю. Я не очень хорошо себя чувствую.

Мерсер достал серебряную фляжку и протянул ее.

— Выпей это, — сказал он. — Ты почувствуешь себя лучше.

Анника неохотно сделала глоток обжигающей жидкости. А потом еще. Это не помогло. Ее мутило, а сердце кувыркалось в груди.

— Ты должен уйти, Мерсер, — выдохнула она. — Мне серьезно плохо.

Анника не оглянулась. Она побрела из школы к себе в комнату. После того, как дверь закрылась позади нее, она вцепилась в кровать, пытаясь вдохнуть. Вдруг большая рука обернулась вокруг талии, настойчиво притягивая ее к жесткому мужскому телу.

Мерсер обнял ее обеими руками и притянул ее плотнее к себе. Анника увидела голую кожу его мускулистых рук и поняла, что он снял рубашку.

— Неудивительно, что тебе нехорошо, — прорычал он ей на ухо, умело расстегивая пуговицы на ее платье и стягивая с ее плеч. — Ты не можешь дышать, Анника.

От его прикосновения у Анники закружилась голова. Это было уже слишком. Она не могла сопротивляться.

— Тогда помоги мне, Мерсер, — прошептала она.

Он не был нежным, когда рвал шнурки на ее корсете. Его руки сразу же нырнули под жесткий корсет, за раз снимая его. Затем он умело и грубо схватил ее грудь, Анника еще крепче прижалась к его рукам, смутно расслышав свой тихий стон. Мерсер заставил ее замолчать, засовывая ей в рот свой язык, у него был вкус виски.

Остальная одежда не так быстро снималась, пока его руки были повсюду, нетерпеливо и уверенно. Она ахнула, и он вклинился ей между ног, а затем прижалась к нему с большим рвением, подталкивая его в направлении своего хлопкового белья.

— Мерсер, — выдохнула она, когда их рты ненадолго разъединились. В ответ, он поднял ее своими мощными руками и бесцеремонно бросил ее на кровать. Затем он опустился на неё, а она инстинктивно обняла его ногами вокруг талии.

— Ты так прекрасна, — сказал он, и его голос обволакивал страстью, пока он гладил ее грудь, живот, внутреннюю поверхность бедер. Он положил руку ей между ног, и она стала беспомощна против возбуждения. Анника не сомневалась, что до этого момента Мерсер делал это уже много раз, для многих женщин. Даже такие мысли возбуждали.

Она провела руками по его широкой мускулистой спине, удивляясь его совершенству. Его кожа была гладкой и загорелой, как будто он часто подвергался солнечному воздействию.

— Дай мне посмотреть на тебя, — вдруг сказала она, пытаясь приподняться на локтях. Даже сейчас, когда просьба сошла с её губ, это шокировало ее.

Мерсер дразнил ее груди ртом, пока его руки были у нее между ног. При звуке ее голоса он остановился, поднял голову. Когда он улыбнулся, будто невидимая рука сжала сердце Анники.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Не отрывая глаз от ее лица, Мерсер расстегнул джинсы и снял их. Он, казалось, наслаждался ее взглядом. Его член был крепкий и огромный. Анника не могла представить его внутри себя, и все же, она хотела его больше, чем что-либо.

— Возьми его, Анника, — строго приказал Мерсер. Когда она начала колебаться, он взял ее за руку, подвигая к своему стояку. Стон восхищения сорвался с его губ, когда ее пальцы нашли его. Потом он вдруг оттолкнул её руки, поднимая их над головой, удерживая ее запястья сильной хваткой. Сменное белье Анники было единственным, что находилось между ними, пока он толкался об неё. Она видела свою собственную открытую плоть, поверхность своей обнаженной груди, жаждущую его прикосновений. Мерсер ненадолго приостановился, пробежавшись языком по ее твердому левому соску, а затем потянулся к ее подбородку, жестко хватая ее, так что ей пришлось встретиться с ним взглядом.

— У тебя никогда до этого не было мужчины.

— Нет, — забормотала Анника, желая вернуть его губы туда, где были. — Конечно, нет.

Мерсер кивнул на ее ответ, и огонь в его глазах немного приугас. Когда он целомудренно поцеловал ее в лоб и медленно скатился, она была, так сконфужена, как той ночью.

Анника села, не до конца прикрыв грудь руками. Чувство стыда пронизывало её.

— Мерсер, у тебя это было со многими женщинами?

Он вопросительно поднял брови, а затем медленно улыбнулся.

— Сотни, — подтвердил он, хрипло смеясь и притянув ее к себе так, что их голые груди оказались на одном уровне.

Впервые Анника увидела четкую уязвимость в преступнике, когда он вынимал шпильки из ее длинных светлых волос и говорил томным, неторопливым голосом. Некоторые из вещей, которые он рассказывал ей, она уже слышала от Джеймса, такие как: долгий путь на запад, смерть его близких. Имя его брата между ними не всплывало в течение очень долгого времени, затем ночь углубилась и они лежали в объятиях друг в друга.

— Вы двое не ладите, да? — наконец, спросила Анника.

Рука Мерсера перестала гладить ее нежную кожу и его тело напряглось.

— У нас свои разногласия, — вздохнул он. — Но он моя кровь, и я бы рискнул многим ради этого человека, — Мерсер замолк, а затем направил свой стальной взгляд в ее сторону. Фонарь в углу комнаты чуть сгорел, и она едва могла его видеть. Его слова были откровенными, когда он отодвинулся на несколько дюймов от неё, не прикасаясь к ней. — Анника, если ты скажешь мне, что ты предпочитаешь Джеймса, я уйду из твоей постели прямо сейчас, и никогда не попрекну тебя этим. Черт, я смогу понять, почему порядочная женщина будет тосковать по комфорту пребывания с судебным исполнителем больше, чем в компании шумного гангстера.

— Нет, — она покачала головой, наклоняясь над ним и целуя в губы, позволяя ее языку проникнуть в его рот так, как он научил ее. Хотеть Джеймса Долана так просто. Но она не хочет, да поможет ей в этом Бог. После короткого поддразнивания она отстранилась, глядя на него серьезно. — Несмотря на то, что это не имеет никакого смысла, и я буду жить, в итоге сожалея, я хочу тебя, Мерсер. Ты хитроустроеный человек. Есть вещи в тебе, которые ужасают меня, и кое-что чего я не хочу знать. И мне все равно. Боже, я хочу тебя.

Мерсер Долан усмехнулся и аккуратно сдвинул длинные волосы с её груди. — Моя маленькая учительница. У тебя есть представление о том, насколько скверно то, что я хочу погрузиться в твою сладкую девственность, Анника? У меня никогда не было женщины, которую я хотел больше, чем на несколько часов, — он стал серьезным и перекатившись своим крепким телом на нее, яростно удерживая своим взглядом её. — До сих пор. Я не просто хочу лишить тебя девственности, Анника.

— Чего же ты хочешь, Мерсер? — спросила она, постанывая от ощущения его мужского достоинства напротив её нетронутой щелки, в возникшей тишине.

— Всего, — ответил он, подталкивая её. Даже без его дальнейших объяснений, Анника поняла. Эти глубокие связи между мужчинами и женщинами когда-то доходили до неё. Она не чувствовала этого даже с мужчиной, за которого она когда-то согласилась выйти замуж. Она доверяла Мерсеру, когда он сказал, что не будет довольствоваться ею один раз. Она тоже не будет довольствоваться этим.

Мерсер оставался с ней в течение нескольких часов. Они иногда засыпали и затем просыпались, чтобы упиваться каждым прикосновением. Она знала, что для него это было высшей степенью, держаться, сохраняя небольшую дистанцию между ними, что отделяла его от того, чтобы овладеть ею. Хотя она отчаянно хотела, Анника не спрашивала его о Дэйнсах. Она знала, что вопрос не обрадует его или даже останется без ответа.

Когда первые лучики утра начинали освещать небо, она застенчиво завернулась в халат и проводила его до двери. Мерсер нежно коснулся пальцем её губ и пообещал вернуться.