Маффи Оззи предположил, что есть либо глубоко засекреченная банда, либо действующая из соседних населённых пунктов, для которой Таврос не родная территория и так как пока нет даже зацепки на загадочную группировку и их главаря “Змееброса”, то Оззи хотел бы пройтись по ближайшим деревням и узнать: ”Не покупал ли кто у крестьян змей, а особенно-в больших количествах?”
Договорившись о дальнейших планах, отец Анны протянул Маффи Оззи кошель с полусотней серебрянных монет и тем самым показал свое расположение к дальнейшим действиям сицилийца.
Было условлено: завтра сицилийцы дядька с племянником выезжают из города на поиск информации-лакей будет между ними связным, и если Маффи Оззи получит возможность ликвидировать обидчика семьи Коллода, то исполнит всё сам и сразу как представится возможность. Если нет-будет вести цель пока племяш его метнется за помощью к землякам из Палермо, бывшими сейчас в Тавросе.
Глубоко за полночь они распрощались-всем грезилась скорая удача: сицилийцам в деньгах, бывшему секретарю гегемона-в мщении, Анне-в скором замужестве...
На утро следующего дня, возле ближайших к городским воротам конюшен, Плётка и Земеля проходящие мимо-увидели как высокий и сухощавый юноша в богатой, но скорее выделкой чем украшениями одежде, пытался залезть с помощью слуги на лошадь. Когда же ему это с пятой попытки всё же удалось-он расхохотался и решив показать свою удаль, стеганул коня нагайкой...Тот немедля встал на дыбы и сбросил всадника. Снова служки при конюшне втаскивали незадачливого юношу на средство его передвижения и падения.
Рядом с двумя зеваками "шелестами" медленно остановился тяжеленный экипаж с коронкой над гербом. Плётка и Земеля с удивлением его рассматривали: в Тавросе особо небыло принято украшать свои кареты гербами, исключение составляли лишь “конские поезда” стражи или городского совета, в остальных случаях горожане предпочитали “разноцветье” внутри и пару тройку темноватых цветов снаружи своих карет. Некоторые щёголи красили экипажи в золотой и серебряный цвета, однако грязь и пыль Тавроса быстро показывала ошибочность данных затей.
Вылезший из кареты мужчина был высок и грузен: седые волосы ниспадали на плечи, а в руках у него была массивная трость с золотым набалдашником. Одев на голову небольшую корону, насаженную сверху красно жёлтой шляпы-он важно зашагал к наконец усаженному вторично на лошадь молодому человеку: ”Сын мой, Гуго! К чему эти глупые выходки? Зачем тебе “бродячее рыцарство?!”-Тебе ...отпрыску рода Блажь!”
Друзья "шелесты" переглянулись и тихо засмеялись-семейство Блажь было хорошо известно в Тавросе: некогда наёмный франкский рыцарь прибыл в составе делегации от Царьграда в Таврос и решив что лучше остаться здесь, чем возвратиться в столицу ромеев-он быстро влился в вооружённые отряды города, а пара схваток против бродячих татарских орд разбойников и алебардщиков наёмников италийских купцов-принесли ему славу, вместе с рукой дочери тогдашнего главы совета города и солидное состояние в приданное за немолодой невестой-которое за век, что прошёл с тех пор, лишь увеличивалось! Не в последнюю очередь и по тому странному обстоятельству, что в семье Блажь всегда рождался лишь один мальчик и соответственно, не надо было особо делить наследство.
Став за эти сто лет ”князьями в Тавросе”, данная сложная юридическая формулировка придуманная нанятыми болонскими, лучшими в мире, адвокатами и признанная городским советом Тавроса-они сейчас владели парой особняков в городе, плюс пятью галерами в порту и занимались меновой торговлей с ногайцами, иногда проходящими мимо окраин республики Тавроса.
Cтарший из Блажей-Ренье, отличался нравом покладистым: ему приятнее было пить вина и рассказывать о знатности и богатстве рода, чем утруждать себя какими-либо занятиями, младший же-Гуго, недавно закончив очередное учебное заведение и прослыл в городе ”чудаком”, так как взахлёб твердил о рыцарях из романов и желании-самому присоединиться к “бродягам с добром в сердце и мщением-на клинках”.
Тавросцы считали что ”Чем бы дитя князя не тешилось...лишь бы нас собаками не травило и пьяным, на лошадях, в улочках не давил!”
Плётка и Земеля сейчас наблюдали сцену отъезда Гуго из Тавроса: юноше удалось собрать у тётушек и сестёр достаточную сумму для приключения-лишь дамы готовы ему были занимать, мужская половина его знакомых и родственников только крутила пальцем у виска и советовала: не валять дурака!
Теперь Гуго, сидя на своём жеребце, победно смотрел на отца: ”Не удерживайте мои порывы батюшка-страждущие меня ждут! Всем принесу я покой и награду, вместе с наказанием за преступления!”
--Сынок, ты что: лекарь или судья? А если, просто так, серьёзного человека прибьёшь и его слуги тебя решат отдубасить...Вдруг не успеешь возвратиться к нам? Не майся глупостью-съезди лучше в путешествие, выпей вина, поохоться...
--Прощайте отец! Еду-судьба зовёт!-тут Гуго наподдал ногами своему коню и хоть и не резвым галопом, а скорее вразвалочку, походкой морячка в поисках монетки, он со своим конём выехали из конюшен.
Помахав родителю на прощание неким подобием берета, с длинющим пером, такие только стали входить в моду и Гуго видел подобные головные уборы на щёголях из Марселя или Тулузы, знаменитых наёмниках из Гасконской кумпании-он выехал из ворот Тавроса. Мечты о свободе от родительской опеки и “лихих приключениях”, которые ему, как и его далёкому предку-принесут славу, начинали кружить юноше голову!
Вслед за ним вышли и два одетых в грязно-чёрные балахоны иноземца, по говору-италики. Один, что постарше, костерил младшего на чём свет стоит, хотя возможно просто рассказывал что ел на завтрак-было сложно разобрать сицилийцев и их манеру общения. Младший, удивлённо посмотрел ему в ответ и лишь недоумённо обернулся к слушавшим их Плётке и Земеле, после чего оба иноземца покинули город.
--Слыыышь-протянул Земеля,-Так это кажись новый хахаль Аньки Коллоды, ну, что речи в “Тавре” недавно толкал!
--Скорее что задницей в луже сидел, при наших бабах, а те, с его иноземной простоты дивились...-хмыкнул в ответ Плётка и оба “шелеста “ зашагали на поиски пропавшего Румбика.
Глава десятая
Румбик очень устал: в городе его переходы по кварталам обычно сопровождались отдыхом на скамейках или каменных ступенях, теперь же ему пришлось идти километров пять без остановок. С непривычки было тяжело.
Дойдя до видимого им с берега села, Румбик понял что ничего кроме воровать или попрошайничать-ему не остаётся: так как свои деньги он оставил в колодце, а оружием владел крайне слабо для грабежа, даже женщины. Однако на воровство уже просто не было сил, а попрошайничать-мешало отсутствие каких-либо специальных навыков в этом деле.
Спасение для юноши пришло неожиданно, с той стороны с какой он и не ожидал: тын, возле которого он сейчас стоял, как и довольно большой участок земли этим тыном огороженный-принадлежал одинокой бабулечке, которой с молодыми соседями было скучно.
Углядев неизвестного хлопчика стоящего возле её территории, она неспеша взяла вилы для сена и стала “пробираться” к нему поближе. Невысокий рост был ей подмогой в этом деле, да к тому же малые вишнёвые деревья, скорее напоминавшие большие раскидистые кустарники-неплохо скрывали её от незнакомца.
Ожидая что стоящий возле тына человек окажется вором, бабушка буквально вся извелась: c одной стороны-страшно, а с другой-какое-никакое веселье! Да и здоровенный сосед каменотёс сейчас дома, в случае чего можно завизжать и заохать на всё село-тогда мигом помощь подоспеет!
Стоящий у ограды парень ничего не предпринимал. Он только дико озирался на село, а немного попривыкнув к тому что видит-горестно махнул рукой и сел прямо в траву. Не было похоже что собирается грабить или красть.
Слегка огорчившись от подобного решения юноши, бабулечка подковыляла к своему тыну и спросила сидящего возле него юношу: ”Чо с тобой? Ты хлопчик часом не приболел? Может воды из колодца?”