--Не виноват, благодетель!-маленький брюхастый капитан аж затрясся от предположения гегемона Тавроса,-Лично проверю! Виновным-башни скручу! Бандитов-по тюрьмам, введём план “быстрый обхват”-вмиг поймаем! Не гневайся!
Дальше он стал бормотать уже откровенную ахинею и глава города лишь отмахнулся:
--Даю тебе служивый-неделю! Виновных-на допрос! Информацию-мне! Всё...cвободен! -царствено махнув довольно пухлой рукой, гегемон Тавроса отбыл в мини опочивальню к очаровательной девушке, позволявшей ему более плодотворно заниматься делами после её посещения.
А тем временем, в поместье семьи Коллода, глава этой семьи охал каждый раз когда экономка или дочь, по-очереди, ставили ему холодные камни обёрнутые в мокрую тряпицу, на спину.
Находясь под впечатлением от вчерашней потасовки с Румбиком, бывший секретарь гегемона успел составить жалобу и утром занести её в полисный секретариат, плюс, за небольшую мзду-договорился что его обращение обязательно прочтут главе Тавроса. Однако вернувшись домой, господин Коллода вытребовал у дочери немедленно вызвать на дом лекаря, так как чувствовал себя преотвратительно.
Сама Анна проревела всю ночь: из-за новой обиды и внезапной пропажи очередного кавалера, ибо Альфонсини как сквозь землю провалился после ярмарки. Подобные странности поведения поклонников уже начинали доводить девушку до белого каления.
Когда местный доктор пришёл, отец Анны его честно его предупредил "Что готов дать дуба-так ему хреново!" Однако доктора это не удивило: в его практике подобное начало общения с ним стало доброй традицией у клиентов.
Осмотрев болезного хозяина особняка и найдя на его теле не менее дюжины синяков, врач посоветовал старшему Коллоде поменьше драться в столь преклонном возрасте и по возможности-обходится кинжалом “из-за угла” для обидчика. После чего составил список из того что надо купить на рынке и что следует забрать у него, когда снадобья будут готовы. Далее пожелав клиенту здоровья на словах и громко, а про себя-ещё десяток таких “встреч” с недоброжелателями, но тихо и мысленно, лекарь удалился получив задаток серебром.
Господина Коллоду тут же стали заворачивать в мокрые простыни и обкладывать камнями гладышами, лежавшими в саду-обернув последние мокрой ветошью. Обида, терзавшая страдальца, была сильнее внутри тела чем снаружи и отдавалась новой болью синяков-три раза этот “червяк” малохольный его выставил дураком: в своём доме, у зазнобы и позже-привселюдно, возле “Тавра”! Такие оскорбления нужно смывать...Причём-кровью!
Однако ни Альфонси, ни Маффи Оззи нигде небыло: сходивший в их квартал лакей, доложил-они прибежали и почти тут-же ушли, причём племянник был весь нервный и “подпрыгивающий”. На вопросы хозяина что это значит, Лаэрт отвечал ”За что купил-за то и продаю...”
Эти новости ни о чём не говорили бывшему секретарю гегемона: засаду на рынке, по непонятной отцу Анны оплошности-так и не удалось поставить! Его, уважаемого человека-мутузят под смех и улюлюкание толпы на ярмарке, а пара телохранителей и убивец, нанятый специально и ждущий в засаде-непонятно где прохлаждаются...Будучи рядом на этой же ярмарке!-Это бесило бывшего секретаря до слёз.
Стража уже предупредила старшего Коллоду о том, что за беспорядок в цирке и последующую поимку змей-будет платить именно он, так как им нанятые охранники и устроили весь тот бардак на сцене и за её пределами. Сами Охранники Анны требовали двойной ставки за повреждения в бою: ”Поганцы-никого не охраняли, мерзавца-упустили! А теперь ”Двойная ставка!"-кипятился господин Коллода,-”Ничего не дам!”
Анна плакала постоянно, чем лишь усугубляла горечь родителя: ”Чего она чудить-то стала...Неуж-то люди правы: всё из-за книжек и образования? Была бы дурой-сидела да радовалась...”-размышлял избитый и униженный отец девушки.
Про себя он решил потратить ещё некоторую сумму, но сподобить стражу на большую облаву по всему Тавросу...Накипело! Ему грезилось как он сам, на лихом коне възжает в трактир и скручивает руки этому бандиту что его избивал, бичевой-после чего садит сзади себя куртизанку зазнобу и уезжает из Тавроса, на недельку, в прибрежное поместье...
Мечты были приятны и тихо старик стал клевать носом, а позже и откровенно всхрапнул.
Его дочь продолжала сопливиться в своей опочивальне. Теперь она считала своего первого кавалера, а Румбик был первым кого она официально представила батюшке-неким демоном, готовым полностью разрушить её жизнь и что самое обидное, для девицы на выданье, первым делом-личную! Он, как собака на сене: и сам нэ гам и другому, ”надкусить” Аннушку не давал-опасная сволочь одним словом...
А эта его маниакальная склонность к избиению старика Коллоды?-отец ей рассказал, как её “первый кавалер” выследил его возле одной из лавок, на окраине рынка и здорово прибил, после чего пошёл мстить Анне глумясь с Альфонси, а когда италика что-то остановило от “подвига-в её честь”, тут Анне стало обидно до слёз: ”Мог ведь и не останавливаться! Шуруй-подвигуй в волю! Так нет же..."-Этот злобный демон, первый её поклонник, решил повторно избить старика отца, шедшего спасать честь любимой дочери.
Такая маниакальная страсть в избиении её батюшки пугала Анну, однако желание первого знакомца быть всё время подле неё-заставляло её чаще улыбаться и глядеть в свои отражения дольше, будь то зеркало или кадка с водой!
--Влюблён в меня-до одури...-томно произнесла Анна и тихо добавила,-Да и второй, близок к этому!-После чего потянулась и предалась тому же занятию что и её родитель-сну.
Альфонсини о котором напоследок подумала девушка, в этот же час-страдал: отморозки, которых, как понял сицилиец, в Тавросе именуют “робя”, из местной толпы-схватили его и под уханье и подсвист молодецкий утащили в полумрак “Тавра”, где с него мигом стащили штаны и схватив связку чего-то у пробегавшей мимо служанки-стали угрожать италику. Когда несчастный иноземец уж было решил что “это”-ему будут куда-либо совать и по этому поводу стал искренне сокрушаться: со слезами и горестными воплями, его успокоили: ”У нас, чай-не ваша "запродвинутая” европа-за испорченное веселье, своё и получишь...А на всякие удовольствия, противноприродные-даже не рассчитывай!”
Сразу после этих слов его раз десять стеганули невесть откуда взявшейся лозой и тут-же стали натирать зад чем-то вязким. Оглянувшись, Альфонси увидел несколько веников в руках своих мучителей, а на них какие то прилившие кусочки пищи, которыми они его и натирали и настёгивали. Подивившись столь несуразному наказанию в исполнении местных жителей, италик внезапно почувствовал резкое жжение на своей "пятой точке" и оно лишь нарастало!
В конце концов ему стало настолько больно, что он раскидал его державших мужиков и попытался выскочить из рюмочной на улицу, однако забыв в спешке застегнуть штаны-упал вместе с ними на пол, когда данный предмет одежды предательски с него спал в самый неожиданный момент.
Оскорбление Альфонси теперь подхватили женщины Тавроса: ”Гляньте девки-красноза...ый ! Вот какой “милёнок” у Аньки!”
--Эт видно Анька его по ней всё время гладила!”-и много иных высказываний в этом же духе понеслись ему вслед, когда почитатель достатка младшей Коллоды, держа штаны руками что бы не повторить кульбит с обнажением своего тыла ещё раз-сицилиец пронёсся словно стрела сквозь весь рынок и выскочил на улицу: там, к своему ужасающему позору, он был буквально вынужден жжением подвергнутой наказанию части тела рывком сорвать с себя штаны и усесться своей "кормой" прямо в ближайшую лужу.
Проходившие мимо люди-обомлели: Они видели на ярмарках в хлам пьяных или бродяг-которые чудили будучи нетрезвы, но что-бы молодой человек достойного вида, выскочив на бегу из территории рынка прямо тут же садился задом в лужу...Такое было впервые!
--Бедняга-купил беляшей у бабки Наськи...Ента зараза-туда мышей кладёть!
--Или капустой кислой с непривычки объелся! Хотя, всё равно-мог бы хоть до ям выгребных добежать...