Он словно все делал против семейной традиции. Несмотря на беззаветную любовь со стороны матери, сын слишком мало утруждал себя ответами на ее ласки. У него рано сформировалась иная система ценностей, и с детства материнская опека вызывала лишь досадное раздражение, с годами переросшее в абсолютную неприязнь. Она всегда суетилась по поводу того, что сам Карл считал неважным: мать была обеспокоена порядком, и вообще отлаженным бытом, и, словно в отместку ей, сын ничуть не заботился об этой составляющей своей довольно беспутной жизни. Отпечаток равнодушия ко второстепенным раздражителям Маркс пронес через всю жизнь. Мать бережливо, даже с ощутимым оттенком скупости относилась к деньгам, Карл, напротив, спускал огромные суммы, не раздумывая и никогда об этом не сожалея. Зато если мать была полуграмотной, то ее несуразный отпрыск отдал безумное количество сил, времени и здоровья, чтобы доказать, что знания важнее начищенных кастрюль. Мать никогда не имела на него ощутимого влияния, а в течение жизни за пределами родительского дома, и особенно после смерти отца, связь с ней угасала, как брошенный старателями костер.

Протест и мятеж, вынесенные из глубокого детства, лежат в основе первичной гипертрофированной мотивации Карла Маркса к знаниям и учебе, как и в основе бесшабашной жизни в студенческие годы. Хотя если быть до конца объективным, зачатки любви к литературе были заложены именно отцом, а почти безумную любовь к первым книжным учителям – Шекспиру и Гомеру – неожиданно пробудил один из приятелей отца и будущий тесть самого Карла. Барон Людвиг фон Вестфален сыграл весьма ощутимую роль в литературной ориентации юного Маркса. Увидев, как трепетно мальчик относится к поэзии, барон стал осторожно поощрять его, – быть может, в надежде, что это не пройдет и мимо его сына, с которым тогда водился Карл. В большей степени вследствие долгого ненавязчивого общения с этим человеком, часто похожего на странную и замысловатую интеллектуальную игру, Карл приобрел не только важные знания, но и изысканный художественный вкус. А в качестве весомого довеска – удивительную ненасытную страсть к цитатам и, как следствие, просто сногсшибательную память. Дело дошло до того, что мальчишкой Маркс выучил наизусть несколько произведений. Но это не было сухим волевым заучиванием, это было результатом развития впечатлительности, эйфорией от осознания глубины слога и жаждой поглощения волнующего таинства. Карл проглотил эти произведения как сочный кусок торта, и ассоциации гармонии и неземной радости оставили в нем постоянную страсть к высшим знаниям. Очень скоро он почувствовал, что знания несут с собой не только радостный трепет интеллектуального насыщения, но и неоспоримые преимущества над окружающими. В его сознании поселилось стойкое желание продолжать путешествие по безграничному миру образов. Но, очевидно, уже раннем возрасте Карл стал задумываться над тем, как извлечь из познанного практическую пользу.

Позже Карл детально изучал многие произведения Шекспира, но сохранил детализированный подход в работе на всю жизнь. Детский опыт и награда за знания – в виде определенного периодически используемого козыря перед сверстниками – оказали ключевое значение в восприятии Марксом литературы. В остальном же раннее образование Карла было вполне заурядным. В это время сформировался подход к познанию окружающего мира: Карл брал только то, что интересовало его, и ничуть не смущался напрочь отвергать все навязываемое. Зато зерно, аккуратно посаженное бароном фон Вестфаленом в восприимчивом юношеском мозгу, проросло неожиданной навязчивой страстью: поступив в университет в Бонне, Карл взялся сразу за девять курсов, хотя действительно такая нагрузка была бы предельной для самого мотивированного и решительного борца за знания. Если учесть, что Карл отнюдь не отличался богатырским здоровьем, можно вполне утверждать, что уже в юношеский период он явно жестко относился к себе. Он готов был бесконечно истязать себя, чтобы вытащить из глубоководной реки человеческого опыта нужную рыбу. Маркс отказался от удилища, решительно схватившись за сеть. Только так, полагал он, есть смысл побороться за свое будущее: стать в ряд с лучшими – ничто, поскольку сулит растворение в их массе; стать на голову, на порядок сильнее – все, так это даст власть над остальными.

Правда, ориентация Маркса была в это время более чем расплывчатой – он явно не представлял отчетливо своего будущего предназначения. Хотя был решительно уверен, что путь должен проходить где-то вблизи книг, проясняющих миропорядок: поглощая безмерные дозы мудрости, он вскоре и сам уже ощутил смутное желание к их производству. Карл взваливал на себя все больше работы, пытаясь пропустить через свой мозг все, к чему прикасался. Он приближался к пониманию всеобъемлющего синтеза, и в нем уже просыпался мощный безудержный аналитик, применение для знаний и сил которого еще только предстояло найти. Маркс был совершенно уверен в том, что его мыслительный процесс, его собственное производство мудрости должно быть куда-то направлено. Если бы это было не так, он не подвергал бы бесконечным нападкам и злобной критике тех, кто сделал своим оружием всего лишь теорию, философию, напрочь оторванную от жизни. Его человеческое естество подсказало реальное направление, которое может принести удовлетворение – распространение влияния и власти своих идей. Изменение мира путем хирургического воздействия на массовое сознание. Как во всяком сильном человеке-живот – ном, в Марксе было отлично развито дьявольское начало, требующее реализации властных амбиций. Формы и уровень требуемой власти зависят от уровня знаний и восприятия мира, а Маркс мог гордиться – его усидчивость и нахрапистость вполне позволяли ему причислить себя к очень малочисленной группе современных мудрецов, а его акулье восприятие мира – к совсем мизерной группе интеллектуальных завоевателей. Поэтому его желание власти очень скоро приобрело не только поразительные размеры, но и вполне понятные очертания. Вероятно, подсознательно он чувствовал, что для бесспорного успеха необходима совершенно новая область – такая, которой не касалась рука ни педантичного ученого, ни сурового воителя.

Маркс неотступно искал свое поле битвы: конгломерат наук из философии, права, политики и экономики, а также практичность его натуры толкали его на решительные действия. Маркс удивительным образом развил в себе и терпение исследователя, и авантюризм первопроходца. И все же ключевым моментом в начале пути к идее оказалось именно то, что Маркс заставил себя быть человеком действия. Именно активные и порой жесткие действия обеспечили ему идеальный старт – имидж радикального, рискованного и решительного человека. К тому же человека на редкость умного и способного убедить идти за ним даже прикованного к постели больного.

Есть много свидетельств тому, что уже в раннем возрасте Карл Маркс начал искать четкие механизмы для распространения своих идей, выражавшиеся пока в применении различных способов психологического воздействия на окружающих с целью усиления своего влияния. В качестве универсального ключа, открывающего двери к известности, для презентации себя как некой силы Маркс использовал избитый, много раз проверенный историей и весьма эффективный прием – нападение на вполне известных и даже сильных людей и запуск вихрей резкой критики устоявшегося в обществе. Это было то, что неминуемо вызывало резонанс и бурный скандал. Для развития позиционного успеха у Маркса было припасено очень действенное оружие, приобретенное в результате детального анализа очень многих десятков книг и не менее тщательного синтеза полученной информации – острый ум и оточенный язык стали в жизни Маркса и длинным копьем и крепким щитом. Он сумел добиться главного – обратить на себя внимание. Когда же те, кто увидел в молодом яростном критике скрытую силу дремлющего тигра, решили использовать ее как орудие, Маркс немедленно согласился: он стал редактором дерзкой «Рейнской газеты».

Фактически, начиная со своего первого редакторства и до конца жизни Карл Маркс демонстрировал просто дьявольскую работоспособность. Не имея никакого графика и не подчиняясь никаким правилам, кроме одного – «Работать всегда!», он, тем не менее, успевал выдавать горы текстов – результат тщательной обработки еще большей горы книг, статей, материалов.