— Готовить штурм Башни? — сознание Дживс отказывалось вместить страшную правду целиком, поэтому укрывалось от нее набором привычных мыслей и реакций. — Будем взывать через Астропатов напрямую?

— Нет… Они это наверняка предусмотрели. В крайнем случае просто взорвут Башню. И брать Теркильсена под стражу тоже поздно, теперь они готовы к обороне. Придется действовать по иному, с опорой исключительно на собственные силы. И быстро. Поэтому поступим следующим образом…

— Он слишком далеко зашел, — проскрежетал зубами Комиссар.

— Сименсен ничего не сможет сделать, — отозвался далекий Губернатор через защищенный от прослушивания канал.

— Он — сможет. Это хитрый и умный профессионал.

— Арбитр не доберется до Башни. И до меня тоже. Что он сможет со своими энфорсерами? Пусть шумит дальше и отвлекает внимание. А если каким‑то чудом и сможет послать весть через Астропатов, ты прекрасно знаешь, что это бесполезно.

— Он непредсказуем. Пора его посвятить.

— Рано, ты еще не закончил.

— Я настаиваю. Пора. Надо везти артефакт в Танбранд. И посвятить Боргара. Пока он не испортил все.

— Хорошо… — выдавил после долгой паузы губернатор. — Я займусь.

— Что с базой?

— Я жду подтверждения от этого… как его… Холанна. Приходится быть очень осторожным. Группа наготове. И надеюсь, старые записи не врут…

Глава 8

Холанн быстро, как только мог, миновал все официальные мероприятия вроде предъявления своих предписаний и размещения "на постой". Попутно он узнал, что капеллан гарнизона Фаций Лино временно отсутствует на базе и не может встретить высокого гостя — начальника, однако скоро вернется. Ни о каком капеллане в расписании гарнизона сказано не было, но времени и сил на удивление у Холанна уже не оставалось. Кое‑как разместившись в квартире бывшего командира гарнизона, он в сопровождении Хаукона Тамаса отправился на ужин.

Питался гарнизон Волта централизованно, в большой общей столовой, под которую переоборудовали целый ангар. Ранее здесь, скорее всего, держали нечто горюче — смазочное, так как пятна масла намертво въелись в чисто выметенный бетонный пол, а под низким потолком до сих пор витал едва уловимый запах прометия. Питались демократично, разве что руководящий состав ел за отдельным столом, наособицу от рядовых.

В окружении такого множества людей Холанн чувствовал себя совсем маленьким и потерянным. Поэтому он был особо благодарен разжалованному комиссару Тамасу, который неотступно сопровождал нового коменданта, ограждая от стороннего внимания. Впрочем Уве все равно то и дело ловил на себе взгляды гарнизонных.

Столовая заполнялась людьми, похоже здесь питались посменно. Узкие оконца под потолком окончательно потемнели, знаменуя приближение ночи. Зажглись довольно яркие лампы, освещая ангар ровным желтым светом. Было достаточно тепло, горячий воздух струился от радиаторов — похоже на Базе для отопления использовали циркуляцию подогретой воды, а не электрообогреватели. Офицеры говорили о своем, старательно делая вид, что среди них нет никого стороннего, "внешнего". Уве в общем не обижался, общественное внимание его нервировало.

— Рота, на молитву встать! — зычно пороорал кто‑то с незнакомыми Холанну нашивками. Наверное какой‑то сержант. Уве отметил, что прежде чем подать команду "сержант" быстро глянул в сторону комиссара Тамаса, будто испрашивая разрешения. А тот в свою очередь едва заметно кивнул. Похоже, несмотря на разжалованность и положение ИО, Хаукон Тамас был действительно самым настоящим командиром Базы и ничего здесь не происходило без его ведома.

Офицеры также поднялись со своих мест и несколько десятков голосов вознесли слово Императору, в унисон, как хорошо слаженный оркестр.

— О, Бог — Император! Благослови воинов своих. Укрепи души наши, очисти помыслы наши, направь мечи наши!

— О, Бог — Император! Прими веру нашу, прими преданность нашу, прими силу нашу!

— О, Бог — Император! Слава Тебе! Жизнь наша для Тебя!

С такой версией Слова Уве еще не сталкивался, но, повторяя вслед за гудящим, как бульдозер, Александровым, счел, что получилось, в общем не хуже каноничных городских молитв.

— Рота, садись! Приступить к приёму пищи! — проорал сержант, опять же после короткого взгляда на Тамаса.

Когда стали подавать ужин, Холанн испытал, пожалуй, самое сильное потрясение за уходящий день. Произошло это когда медик Александров, как само собой разумеющееся, налил из большого бака (бака!) трехлитровый кувшин прекрасно заваренного рекафа. После чего поставил емкость на стол и продолжил прерванный разговор с местным механиком, который исполнял обязанности техножреца. Тут Холанн обратил внимание на глубокую миску посреди "офицерского" стола, заполненную маленькими белыми кубиками белого цвета и с некоторым опозданием сообразил, что это сахар. Не фруктоза, не синтетический подсластитель из нефти. Настоящий сахар.

Медик, скупо, но умеренно доброжелательно улыбнулся в кудлатую бороду и щедро плеснул коменданту в здоровенную металлическую кружку того самого рекафа, почти доверху. Холанн поблагодарил, но машинально, он смотрел на миску и в голове оставалась только одна мысль — сколько кусочков можно положить в кружку. Один или все‑таки два…

— Берите, не стесняйтесь, — негромко, только для Холанна, произнес Тамас, сидящий по правую руку от коменданта. — У нас много чего недостает в сравнении с Танбрандом, но вот питание хорошее.

И, будто иллюстрируя сказанное, сыпанул в кружку Уве пригоршню сахара. Получилось чуть фамильярно, но похоже никто этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

— Спасибо, — почти шепотом ответил Уве, чувствуя себя идиотом. Умом он понимал, что малый гарнизон с большими запасами и регулярным снабжением действительно может не испытывать дефицита в провизии. Но инстинкты человека с крошечным чиновничьим жалованием, воспитанного в обожествлении "индекса гражданской лояльности", экономящего на всем — решительно восставали против.

— Привыкнете, — резюмировал Тамас и переключился на собственную порцию.

После рекафно — сахарной эпопеи продолжение ужина уже не оказывало столь шокирующего действия. Хотя по меркам Танбранда кормили не просто роскошно — сказочно. Конечно, все или почти все — синтетическое, из перегонных баков или старых армейских концентратов, но порции были удивительно большие. Нет, даже так — БОЛЬШИЕ. Похоже, здесь слыхом не слыхивали о существовании научно просчитанных и выверенных стандартов физиологических потребностей, по которым строилась вся система снабжения Черного Города. А хлеба вообще давали без счета.

— Не усердствуйте, — все также тихо посоветовал Тамас, когда Уве намазал густым сиропом третий бутерброд подряд. — Мне не жалко, но вам будет плохо.

Холанн, уже успевший надкусить бутерброд, чуть не подавился, а комиссар пояснил с понимающей улыбкой, делая многозначительные паузы в нужных местах:

— Вы далеко не первый, кто несколько… теряется, столкнувшись с нашими… нормами.

Уве благодарно кивнул, поняв, что ему предельно вежливо посоветовали не обжираться, во избежание последующих проблем. Но бутерброд все‑таки дожевал.

— Откуда такое… — тихонько спросил он, споткнувшись на слове "изобилие".

— Губернатор бывший военный, — напомнил Тамас, хлебнув рекафа. — И к тому же сам в свое время помотался по дальним углам. Поэтому его политика в отношении малых гарнизонов и станций достойна всяческого уважения и подражания. Солдаты терпят лишения и ограничения, пусть хотя бы едят от души. Или от пуза. И, поверьте, мы следим, чтобы все лишние калории вовремя выходили — с потом.

— Мудро, — Уве не нашел ничего лучшего для согласия с умом и прозорливостью губернатора Теркильсена.

— Да, здесь довольно… — Тамас задумался на мгновение, подбирая нужные слова. — Скучно и даже тоскливо. Народ в общем простой, поэтому возможность поесть до отвала сильно скрашивает жизнь.