Отдав все необходимые распоряжения, Нечаев торопливо пошел по хорошо заметному на мягкой земле следу. Однако метров через триста земля стала тверже, отпечатки подошв на ней не были уже так четки, как раньше, а вскоре и вовсе пропали. Напрасно смотрел старший сержант под ноги и по сторонам в надежде обнаружить пропавший след. Пришлось идти дальше наугад.

Когда показались дома железнодорожного поселка и вокзальное здание, Нечаев ускорил шаг. Местная станция была небольшая, но на ней из-за загруженности соседней узловой станции часто стояли товарные составы, среди которых было много порожняка. Сесть незамеченным на один из таких составов не представляло никакого труда. Нечаев не сомневался поэтому, что «беззубый», как мысленно называл он похитителя крышки люка, непременно так и поступит.

На железнодорожной станции

С тревожно бьющимся сердцем пришел старший сержант на станцию. На этот раз на ней стояло всего два поезда, и оба – товарные порожняки. Один из них направлялся в сторону Каунаса, другой – в Калининград.

Нечаев осмотрелся. Длинные, из пятидесятитонных вагонов и платформ, составы невозможно было охватить одним взглядом. Старший сержант быстро пошел вдоль первого, направлявшегося в Каунас.

Большинство вагонов было с запертыми дверями. Нечаев, не задерживаясь возле них, шел все дальше.

Первые две платформы были совершенно пусты. На третьей сидело несколько солдат. Потом опять пошли крытые вагоны, саморазгружающиеся хопперы и гондолы, цистерны и ледники.

Обойдя хвостовой вагон с тормозной площадкой и сигнальными знаками, старший сержант перешел через несколько путей, направляясь к калининградскому поезду. Уже когда он начал обходить новый состав, ему показалось, что в одном из вагонов каунасского поезда кто-то торопливо задвинул дверь.

Нечаев не мог бросить осмотр состава и вернуться к каунасскому эшелону: калининградский поезд, по всем признакам, вот-вот должен был тронуться. К тому же Нечаев считал, что похититель крышки люка вероятнее всего находился именно в калининградском эшелоне. Следовало торопиться с осмотром его состава.

На платформах и площадках калининградского поезда народу было гораздо больше, чем на каунасском. Приходилось подолгу останавливаться возле каждой платформы и присматриваться к людям. На одной из них ехали два моряка с баянами. Они весело крикнули Нечаеву:

– Садись, братишка, подвезем!

Осматривая состав, старший сержант напряженно думал, как бы он поступил на месте «беззубого». Пожалуй, тот, кого он ищет, не сядет на платформу, на которой уже находятся другие люди. Ведь тогда пришлось бы объяснять, зачем он везет крышку танкового люка…

А паровоз калининградского эшелона между тем опробовал тормоза, дал протяжный гудок, осадил слегка состав и медленно двинулся вперед.

Нужно было быстро принимать решение: либо прыгать на одну из площадок, либо возвратиться к каунасскому составу.

Пока Нечаев раздумывал, перед ним медленно поплыл саморазгружающийся вагон-хоппер с огромной воронкой кузова. Под одним из откосов этой воронки, возле лестницы, ведущей наверх, ссутулившись, сидел плотный мужчина с рыжеватыми волосами.

Человек этот показался Нечаеву подозрительным. Он будто прятался от кого-то. И хотя видавший виды костюм его был скорее бесцветным, чем серым, старший сержант решительно схватился за железные перекладины лестницы и прыгнул на небольшую площадку под откосом кузова.

Первая встреча

– Здравствуйте, – к удивлению Нечаева, приветливо улыбнулся ему человек в выцветшем костюме. – Далеко путь держите?

– В Калининград, – коротко ответил старший сержант.

– Вот и хорошо, попутчиками, значит, будем. Давайте познакомимся. Моя фамилия Дергачев, механик калининградской автобазы.

– А моя фамилия Нечаев, – отозвался старший сержант, удивляясь разговорчивости Дергачева. – Краткосрочный отпуск получил, к дяде в Калининград на выходной день отпросился.

– А я брата ездил навестить. На станции он тут работает, в железнодорожной мастерской, – объяснил Дергачев, добродушно улыбаясь и уступая Нечаеву место рядом с собой.

Старшин сержант стал незаметно осматриваться. Крышки люка не было видно; впрочем, ее легко спрятать в ларях под бункером хоппера. Зубы соседа Нечаеву тоже никак не удавалось рассмотреть, так как тот сидел к нему вполоборота.

Ритмично постукивая на стыках рельсов, поезд быстро набирал скорость. По сторонам мелькали телеграфные столбы, линуя голубое небо тонкими штрихами проводов. Тянулись вдоль железнодорожного пути типичные в этих краях аллеи лиственных деревьев. Медленно разворачивалась перед глазами холмистая равнина, мелькали утопающие в фруктовых садах поселки и хутора.

– Не хуже курьерского мчимся, – усмехнулся Дергачев.

«Какие же у него зубы все-таки?..» – напряженно думал Нечаев, начиная сомневаться, правильно ли он поступил, сев на этот поезд. Нужно было предпринять что-нибудь, чтобы узнать, с кем он имеет дело.

– Я, по-моему, встречался с вами где-то, – неожиданно заявил старший сержант. – И совсем недавно к тому же.

– Ну что вы, товарищ Нечаев! Вряд ли мы где-нибудь могли встретиться. Разве случайно на вашей станции. Я ведь, как крот, вечно сижу на своей базе и даже по Калининграду редко прогуливаюсь.

Дергачев повернулся к Нечаеву и, широко улыбнувшись, обнажил свои крупные, крепкие зубы. Все они были в превосходной сохранности. Это открытие сильно разочаровало старшего сержанта.

Между тем солнце садилось. Оно почти совсем скрылось за горизонтом. Лишь небольшая часть раскаленного диска, будто зацепившись за колючие гребни далекого леса, озаряла медленно плывущие перистые облака.

– Обратите внимание, каков закат! – прервал Дергачев размышления Нечаева. – Говорят, что перистые да кучевые облака – к хорошей погоде. Сегодняшний-то денек отменный был.

Дергачев говорил беспечно. Казалось, он любил поболтать о пустяках и, пожалуй, был рад неожиданному попутчику. Вид у него был самый безобидный.

– Нет ли у вас закурить? – спросил Нечаев Дергачева. – Не успел купить папирос на станции.

– Пожалуйста, угощайтесь, – радушно предложил Дергачев, доставая из кармана пачку папирос. – Я курю преимущественно «Беломор».

Нечаев взял папиросу. Видимо, он ошибся, приняв Дергачева за «прохожего», угостившего Ефетова «Первомайскими» папиросами.

«Нужно будет на первой же станции пересесть на встречный поезд, – решил Нечаев. – Может быть, успею вернуться на нашу станцию до отхода каунасского поезда. Товарный порожняк подолгу иногда стоит».

Поезд шел теперь под уклон по крутой высокой насыпи. Густые клубы пара, смешанного с дымом, стлались по откосу, цепляясь за кроны деревьев, оседая в курчавом кустарнике.

Встречный ветер рвал с головы Нечаева пилотку. Без шинели становилось прохладно. Дергачев, поеживаясь, застегнулся на все пуговицы, поднял воротник пиджака.

– А не забраться ли нам в бункер хоппера? – предложил он старшему сержанту. – Там от ветра можно будет укрыться, а то свежо становится.

– Ну что ж, это можно, – согласился Нечаев и, поднявшись на ноги, хотел было взяться за лесенку, ведущую вверх хоппера.

Но в это время Дергачев быстро вскочил и ударил старшего сержанта в подбородок.

Нечаев пошатнулся; стараясь сохранить равновесие, судорожно ухватился левой рукой за перекладину лестницы. Но Дергачев не дал ему прийти в себя. Ударом ноги он оторвал руку старшего сержанта от лестницы и нанес ему сильный удар в челюсть. Взмахнув руками, разведчик полетел под крутой откос насыпи.

В тени посадок

Нечаев не решился шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ему казалось, что все кости его переломаны. В голове стоял страшный шум, в глазах рябило. Старший сержант не сразу даже сообразил, где он, как попал сюда и что делал до этого. Но забытье длилось лишь мгновение, а затем все отчетливо всплыло в памяти.