Лошади
Четыре кавалера
Дежурят возле сквера,
Но Вера не идет.
Друзья от скуки судят
Бока ее и груди,
Ресницы и живот.
«Невредная блондинка!»
– «Н-да-с, девочка с начинкой…»
– «Жаль только, не того-с!»
– «Шалишь, а та интрижка
С двоюродным братишкой?»
– «Ну, это, брат, вопрос».
Вдали мелькнула Вера.
Четыре кавалера
С изяществом стрекоз
Галантно подлетели
И сразу прямо к цели:
«Как спали, хорошо-с?»
– «А к вам, ха-ха, в окошко
Стучалась ночью кошка…»
– «С усами… ха-ха-ха!»
Краснеет Вера густо
И шепчет: «Будь вам пусто!
Какая чепуха…»
Подходит пятый лихо
И спрашивает тихо:
«Ну, как дела, друзья?»
Смеясь, шепнул четвертый:
«Морочит хуже черта —
Пока еще нельзя».
– «Смотри… Скрывать негоже!
Я в очереди тоже…»
– «Само собой, мой друг».
Пять форменных фуражек
И десять глупых ляжек
Замкнули Веру в круг.
Из гимназических воспоминаний
Пансионеры дремлют у стены
(Их место – только злость и зависть прочим).
Стена – спасенье гимназической спины:
Приткнулся, и часы уже короче.
Но остальным, увы, как тяжело:
Переминаются, вздыхают, как тюлени,
И, чтоб немножко тело отошло,
Становятся громоздко на колени.
Инспектор в центре. Левый глаз, устал —
Косится правым. Некогда молиться!
Заметить надо тех, кто слишком вял,
И тех, кто не успел еще явиться.
На цыпочках к нему спешит с мольбой
Взволнованный малыш-приготовишка
(Ужели Смайльс[129] не властен над тобой?!).
«Позвольте выйти!» Бедная мартышка…
Лишь за порог – всё громче и скорей
По коридору побежал вприпрыжку.
И злится надзиратель у дверей,
Его фамилию записывая в книжку.
На правом клиросе серебряный тено́р
Солирует, как звонкий вешний ветер.
Альты за нотами, чтоб не увидел хор,
Поспешно пожирают «Gala Peter»[130].
Но гимназистки молятся до слез
Под желчным оком красной классной дамы,
Изящные, как купы белых роз,
Несложные и нежные, как гаммы.
Порой лишь быстрый и лукавый глаз
Перемигнется с миловидным басом —
И рявкнет яростней воспламененный бас,
Условленным томим до боли часом.
Директор – бритый, дряхленький Кащей —
На левом клиросе увлекся разговором.
В косые нити солнечных лучей
Вплыл сизый дым и плавится над хором.
Усталость дует ласково в глаза.
Хор всё торопится – скорей, скорей, скорее…
Кружатся стены, пол и образа,
И грузные слоны сидят на шее.
Виленский ребус
О Рахиль, твоя походка
Отдается в сердце четко…
Голос твой – как голубь кроткий,
Стан твой – тополь на горе,
И глаза твои – маслины,
Так глубоки, так невинны,
Как… (нажал на все пружины —
Нет сравнений в словаре!).
Но жених твой… Гром и пушка!
Ты и он – подумай, душка:
Одуванчик и лягушка,
Мотылек и вурдалак.
Эти жесты и улыбки.
Эти брючки, эти штрипки…
Весь до дна, как клейстер липкий, —
Мелкий маклер и пошляк.
Первая любовь
А.И. Куприну
Из-за забора вылезла луна
И нагло села на крутую крышу.
С надеждой, верой и любовью слышу,
Как запирают ставни у окна.
Луна!
О, томный шорох темных тополей
И спелых груш наивно-детский запах!
Любовь сжимает сердце в цепких лапах,
И яблони смеются вдоль аллей.
Смелей!
Ты там, как мышь, притихла в тишине?
Но взвизгнет дверь пустынного балкона,
Белея и шумя волнами балахона,
Ты проскользнешь, как бабочка, ко мне.
В огне…
Да – дверь поет. Дождался наконец.
А впрочем, хрип, и кашель, и сморканье,
И толстых ног чужие очертанья —
Всё говорит, что это твой отец.
Конец.
О, носорог! Он смотрит на луну,
Скребет бока, живот и поясницу
И, придавив до плача половицу,
Икотой нарушает тишину.
Ну-ну…
Потом в туфлях спустился в сонный сад,
В аллее яблоки опавшие сбирает,
Их с чавканьем и хрустом пожирает
И в тьму вперяет близорукий взгляд.
Назад!
К стволу с отчаяньем и гневом я приник.
Застыл. Молчу. А в сердце кастаньеты…
Ты спишь, любимая? Конечно, нет ответа,
И не уходит медленный старик —
Привык!
Мечтает… Гад! Садится на скамью…
Вокруг забор, а на заборе пики.
Ужель застряну и в бессильном крике
Свою любовь и злобу изолью?!
Плюю…
Луна струит серебряную пыль.
Светло. Прости!.. В тоске пе-ре-ле-за-ю,
Твои глаза заочно ло-бы-за-ю
И… с тррреском рву штанину о костыль.
Рахиль!
Как мамонт бешеный, влачился я, хромой.
На улицах луна и кружево каштанов…
Будь проклята любовь вблизи отцов-тиранов!
Кто утолит сегодня голод мой?
Домой!..
вернуться
129
Смайльс Самуил (1812–1904) – популярный в России английский писатель, автор поучительных романов на морально-этические темы.
вернуться
130
Gala Peter – марка швейцарского шоколада.
вернуться
131
Гименей – бог брака в греческой и римской мифологии.
вернуться
132
Спиноза Борух (Бенедикт, 1632–1677) – нидерландский философ, один из выдающихся представителей философии Нового времени.