Гайвен беспокойно шевельнулся в своем кресле, ловя взгляд Айтверна. Принц ни единым словом не выразил несогласия с его планом, вообще никак не выказал отношения к затее своего маршала, не пытался, против обыкновения, его отговорить. Наверно, Гайвен и в самом деле слишком устал, после всего.

   - Вы очень хорошо мне служите, герцог Айтверн, - тихо сказал принц, положив руки на колени и переплетя пальцы. - Так, как никто никогда не служил.

   - Спасибо на добром слове. А раз вы довольны моей службой, примите ли вы совет от меня?

   - Говорите, - все так же тихо произнес Ретвальд. Он не сказал ни "да", ни "нет", только лишь "говорите". Артур и сам не знал, раздосадован ли он подобной рассудительностью или же, напротив, доволен.

   - Ваше высочество, - сказал Артур, - вы знаете не хуже меня, мятеж поддержали немало знатных родов. Дворяне севера, востока и юга. Коллинсы, и Гальсы, и Тресвальды, и Дериварны, и Эдвард Эрдер на севере, и один Бог ведает, кто еще. Все эти люди рассудили, что Гледерик Кардан будет лучше смотреться на Серебряном Престоле, нежели ваш отец или вы. Однако они сделали это не потому, что ненавидят вас, а потому, что любят Иберлен. Не спорю, все же они восстали против вас, и по их вине погиб ваш отец. Вы вправе мстить, и ни один честный человек не оспорит это ваше право. Вы можете предать смерти любого лорда, примкнувшего к мятежу. И любого воина, служившего в их дружинах и сражавшегося против вас. И любого слугу, подносившего им вино на пирах. Конечно, когда вы казните восставших лордов, останутся еще их семьи, жены, дальние родственники и дети. Когда эти дети подрастут, они могут захотеть отомстить за родителей и начать новую войну, вроде этой. Поэтому вам придется убивать и детей, прямо сейчас, пока они малы и не могут воевать. Да, вы можете это сделать. Видит Бог, когда все это только началось, я бы и сам с радостью так поступил. Вы можете залить половину страны кровью, и не совершите ничего дурного, я даже и не вздумаю попрекнуть вас. Ваша честь и память о вашем и моем отцах призывают к отмщению. Но все же я прошу. Я умоляю вас. Помилуйте всех тех, кто воевал с нами, даруйте им свое королевское прощение и королевское милосердие, предайте их грехи забвению. Когда Кардан будет убит, им больше не будет смысла сражаться. Пощадите их, позвольте им служить вам и Иберлену. Не надо больше смертей, даже если все прочие ваши вассалы будут единым голосом призывать вас к смертям и мести. Хватит, стервятникам и так перепало уже достаточно пищи. Давайте наконец положим всему этому конец.

   Он замолчал, ожидая решения Ретвальда, выслушавшего его монолог с напряженным вниманием. Решение, которое Артур предложил принцу, оказалось довольно неожиданным для самого Айтверна, но чем дольше он думал, тем больше убеждался - этот выход единственно верный. Для них всех сейчас важнее всего было уже не выиграть войну, а выиграть мир. Иначе они обречены год за годом, десятилетие за десятилетием ходить по замкнутому кругу, вновь и вновь платя по старым долгам и заводя новые, око за око, зуб за зуб, кровь за кровь, а умирая от меча или стрелы - передавать накопленные долги детям. Он устал от всего этого.

   - Я же пообещал лорду Мартину, что помилую его сына, - сказал Гайвен. - Разве вы, герцог, забыли это? Я не привык отказываться от своих слов. И если мы победим, я не намерен карать никого из наших врагов, если они решат сложить оружие. Таково мое слово.

   - Ваше высочество! - Лейвиса Рейсворта Артур смог бы узнать даже в могиле, даром что стоял сейчас к нему спиной. И теперь Лейвис говорил без обычной своей насмешливости. В его взволнованном голосе не осталось и следа столь свойственной обычно сыну лорда Роальда снисходительной иронии. - Ваше высочество, как смеете вы давать подобные обещания! Герцог Айтверн, очевидно, сошел с ума, раз обращается к вам с такими просьбами! Мы не можем... мы не должны щадить никого из предателей! Это же... Это же... Сэр, да неужели вам хватит духу простить убийц нашего короля! Убийц моего дяди!

   Артур неторопливо обернулся, в упор поглядев на своего троюродного брата. Лейвис подался вперед, казалось, готовый вскочить на ноги, его рука шарила по бедру в поисках отсутствовавших сейчас ножен. Несомненно, будь у молодого Рейсворта при себе шпага, он бы ее выхватил. Лицо его раскраснелось от негодования, глаза горели. Ничего общего с тем развязным циником, которым Артур привык Лейвиса считать. Айтверн вдруг вспомнил, что его кузен всегда был очень привязан к лорду Раймонду. Артур внимательнее посмотрел на кузена, словно видя его впервые - и внезапно узнал в Лейвисе себя самого. Это же он сам, каким был совсем недавно и вместе с тем очень давно. Это он, стоящий на ночной улице чутко спящего Тимлейна, под яркими майскими звездами, готовый драться с собственным отцом насмерть, не верящий, что отец только что подписал Айне смертный приговор. Все равно что смотреть в зеркало, вместо настоящего вдруг наловчившееся показывать минувшее. Наверно, ему следовало пожалеть это свое юное растрепанное отражение - да как-то не получалось.

   - Вы не можете требовать пощады убийцам своего отца, - отчетливо сказал Лейвис Рейсворт, выделяя каждое слово. - Ваш отец так бы никогда не сделал.

   - Можеть быть, - согласился с ним Артур. - Но я не мой отец. Довольно, вассал. Я изложил свои доводы, и его высочество согласился с ними. Приказываю вам прекратить пререкаться с собственным лордом - иначе в скорейшем времени отправитесь в тюремное подземелье. Мне надоело наблюдать, как вы устраиваете на совете перебранку.

   - А мне надоело терпеть, как ты... - начал кузен и осекся. Не договорил до конца.

   Не посмел договорить.

   - Я твой лорд, - сказал Артур ему очень мягко, но мягкость его слов была обманчивой, и они оба прекрасно понимали это. - Я твой лорд, глава твоего дома и глава всех людей одной с твоей крови. Когда я приказываю, ты подчиняешься, не рассуждая и не смея спорить. Твоя жизнь в моих руках, ты живешь взаймы, для меня и для моего знамени, точно также, как я живу для моего сюзерена и его знамени. Короткой твоя жизнь будет или длинной - зависит лишь от тебя. Если я посчитаю, что твоя служба, вассал, бесполезна для меня - я объявлю ее законченной, точно также, как объявлю законченной твою жизнь. Помни об этом, и знай свое место.

   Лейвис ничего не ответил ему, только лишь опустил голову. Видно, все же понял наконец, чем постоянно проявляемая дерзость могла ему грозить. Артур ничуть не сомневался, если бы кузен мог, то немедленно вызвал бы его на дуэль. Но в том-то и дело, что кузен не мог. Знаменосец не имеет права поднимать оружие на своего сеньора, ни в каком порядке, даже на самом честном поединке из всех. Зато сеньор может хоть заточить знаменосца под замок, хоть сослать в монастырь, хоть отрубить голову - если посчитает нужным. Артур не хотел рубить Лейвису голову - но также он не хотел и дальше терпеть его неповиновение.

   - Милорд... - осторожно произнес Роальд Рейсворт. Артур никогда прежде не видел его таким неуверенным в себе. - Милорд, прошу вас проявить снисходительность к моему сыну. Он еще очень юн...

   - Ваш сын ненамного младше меня, граф. Он уже достаточно зрел годами, чтобы воевать. И ему пора уже воспитать в себе хоть какое-то разумение. Произнесенных им слов достаточно, чтобы я мог приказать вырвать ему язык. Радуйтесь, что я слишком для этого милосерден. Но от тюремной камеры ему не отвертеться, если не перестанет нести глупости.

   Граф Рейсворт склонил голову:

   - Мы в ваших руках, милорд. Делайте, как сочтете нужным. Сын мой, призываю вас к благоразумию.

   Видно было, что призыв отца оказался для Лейвиса сущим ножом в спину - но он все-таки покорно кивнул.

   Окончание совета не отняло много времени. Айтверн отдал владетельным дворянам, по совместительству являющимся командирами дружин, еще несколько распоряжений, об их действиях, на случай, если он не вернется, и настрого запретил им идти на любые уступки перед Гледериком, если тот возьмет его в плен и решит использовать, как заложника. Артур видел, что его приказы не вызывают у лордов особенной радости, но они подчинялись, больше не пытаясь спорить. Это принесло ему определенное удовлетворение. Наконец он отпустил их всех, а когда вельможи вышли, повелел удалиться и стражникам. Артур Айтверн и Гайвен Ретвальд остались в комнате совершенно одни.