Лес уже просыпался – где-то слышался недовольный визг псевдоплоти, яростная перебранка собак и противный гвалт ворон. Наконец, через какое-то время мы вышли к развилке тропы. Судя по карте, если свернуть вправо, мы должны выйти к реке. Я уверенно направился туда. Периодически оглядываясь на своих спутниц, видел на лице Наташи признаки усталости, а в ее движениях некоторую заторможенность. Но этого стоило ожидать – шли мы уже более часа, и человек, не готовый к длительным прогулкам по пересеченной местности, должен был устать. Лишь невысокая и щуплая Зинурова, спрятав свои чувства и эмоции под матовым стеклом шлема, вышагивала с упорностью робота. И где только силы берет? Но все равно, выйдем к реке – придется сделать привал. Тем более, осталось совсем немного: между деревьев появился серый просвет – берег реки был укутан туманом.

  Уже на выходе из леса нас догнал разъяренно-разочарованный рык кровососа. Мы втроем обернулись: мои девчата – от ужаса, а я – оценить обстановку. Но, не покривив душой, скажу честно –  мне тоже было страшно. Голос этой твари умеет затронуть самые скрытые нити сознания, вытаскивая на поверхность то, что обычно прячется где-то глубоко под личиной супермена. То есть, каким бы ты крутым не был, а левый склон Памира все равно круче тебя, не говоря уже о кровососе. Услышав сей обиженный вопль,  понять печаль вампирчика было несложно – учуял поздно, вот и прошляпил завтрак. Не зря у нас, у людей, говорят: кто рано встает, тому Бог подает. Нам вот, вновь дал возможность почувствовать, как прекрасна наша никчемная жизнь.

   Громко жалуясь Зоне на свою тяжелую судьбу, кровосос тем самым привлек наше внимание к другой опасности, что приближалась со спины. Как я и предполагал, надеяться на Зинурову было нельзя. Еще немного, и мои пророчества насчет подстерегающей смерти исполнились бы – по тропинке к нам неслышно неслась псевдособака. Увидев, что мы ее заметили, она издала истеричный вой, тотчас захлебнувшийся слюной, и увеличила скорость. Шагнув ей навстречу, я вскинул автомат. Грохот выстрелов всполошил, наверное, всю округу, да и Наташа испугалась. Вскрикнув, шарахнулась в сторону, а Зинурова споткнувшись о какой-то камень, упала. Пули встретили приближающуюся псину практически в упор. Завизжав, она перекувыркнулась и, зло заскулив, затихла недалеко от нас. Я вгляделся вглубь леса, ожидая повторения атаки, но тропинка была пуста. Сделав шаг назад, помог подняться Зинуровой, тотчас вцепившуюся мне в руку мертвой хваткой, и посмотрел на Наташу. Лица на ней не было от страха, и она не сводила взгляд широко раскрытых глаз с мертвого мутанта.

- Наташа! – я попытался отвлечь ее внимание от собаки.

  Судорожно вздрогнув, она испуганно посмотрела на меня.

- Все хорошо! – как можно уверенней сказал это девушке, но ее взгляд вернулся обратно. – Пойдемте отсюда.

   Подхватив под локоть внезапно обессилившую Зинурову, и схватив остолбеневшую Наташу за руку, я потащил их за собой. Оставленный свободно болтаться на шее автомат все норовил ткнуть стволом старшего научного сотрудника. Не знаю, причиняло ли ей это какой-либо дискомфорт, но на всякий случай, я решил подбодрить женщину, отвлекая от этого неудобства:

- Потерпите, Анна Степановна! Сейчас передохнем.

  Впереди, наконец-то, появились размытые туманом стены полуразрушенного контрольно-пропускного пункта перед мостом в закрытый когда-то город. Там я хотел устроить привал и подождать, пока молочная пелена над рекой развеется. Оставив своих дам у глухой стены, сам обошел здание кругом, заглядывая в окна, а потом поднялся на второй этаж по жалобно поскрипывающей металлической лестнице. Наверху также было пусто – пока еще никто из кровожадного зверинца Зоны не облюбовал тут себе постоянное место жительства. Удовлетворившись осмотром, я позвал своих спутниц, пропустил их в помещение, а сам устроился у двери, чтобы держать в поле зрения лестницу и наблюдать за уровнем тумана над рекой.

  Зинурова стянула шлем и обессилено опустилась на пол, спиной облокотившись о стену. Лицо Анны Степановны было пепельного цвета, отчего она казалась еще старше, а в глазах до сих пор застыл страх. Наташа присела на корточки у другой стены и отрешенным взглядом уставилась на пистолет в своих руках. Говорить ничего не хотелось, и я молча посматривал на женщин, ожидая их реакции на происшедшее событие, такое рядовое и незначительное для обычного сталкера. Ждать пришлось недолго.

  Наташа вдруг подняла голову и посмотрела на Зинурову. Ее голос, сначала еле слышимый, постепенно набирал силу.

- Ты! Старая, надменная сука!

  Брови сами собой полезли вверх – такого я от нее не ожидал.

- Сказано было, смотреть назад, но ты же считаешь ниже своего достоинства слушать других людей, которые больше тебя в чем-то понимают! В этом мире только ты можешь быть умной и профессоришка, который тебя обхаживает, а сам руки распускает, пытаясь полапать нас, молодых! Сука ты! Тварь! Из-за твоего снобизма кто-нибудь сейчас мог погибнуть! – ее голос уже звенел.

  На лице Зинуровой промелькнула целая гамма чувств. Сначала отразилось недоумение, потом негодование, а когда был упомянут неизвестный профессор, уставшую физиономию перекосило от злости. Видать, Наташа задела ее за живое. Н-да, сгноит же потом деваху.

- Наталья Вячеславовна! Я бы попросила вас выбирать выражения!

- Да пошла ты! – Наташа вскочила, размахивая пистолетом. – Мне твои нравоучения уже поперек горла стоят! В лесу бы такая умная была! Тебе же плевать на людей, всегда только о себе думаешь! А я жить хочу!

  Так, вот только истерик мне тут не хватало. Я быстро поднялся и подошел к Наташе. Вырвав от греха подальше из руки пистолет, схватил за плечи и встряхнул ее. В глазах мелькнула легкая искра безумия.

- Веснушка! Ну-ка прекрати истерить!  - она начала вырываться. Я еще раз ее встряхнул. – Ну? А то ударю сейчас!

   Наташа сделала попытку отстраниться. Глаза широко открылись от страха. Потом сникла и, разрыдавшись, уткнулась мне в грудь.

- Я жить хочу, - всхлипывая, поведала она мне. – Меня дома ребенок ждет. Если я тут погибну, как они с мамой жить будут?

- Ну все, все, - я погладил ее по спине. – Никто не умрет. Не переживай. Все дойдем, куда надо, в целости и сохранности.

  Она подняла на меня полные слез глаза и с надеждой спросила:

- Правда?

- Конечно! – о своем принципиальном правиле всегда держать данное слово распространяться не стал. Сказал – доведу, значит доведу.

- Иди, посмотри, туман не рассеялся? – я попытался ее отвлечь.

- Угу, - все еще всхлипывая и размазывая кулачками по лицу слезы, она направилась к окну.

- Как вы, Анна Степановна? - я присел перед Зинуровой на корточки.

- Спасибо, все хорошо, - несколько сухо ответила она.

- Точно? – прекрасно было видно, что она лжет. Какой-то перелом все-таки в ней произошел. А может просто сказывался возраст - немолодая девочка уже.

- Да, – и когда я уже поднялся, все же спросила. - И часто здесь так?

- Вы о собаке? – догадался я. – Практически всегда. Только нам еще повезло, что она одна была, да и тот зверек, что кричал в лесу, не добрался первым. А то полегли бы на той тропинке втроем.

  Она напряглась, но ничего больше не сказала, о чем-то задумавшись.

- А что это такое? – спросила Наташа.

 Я подошел к ней и выглянул в окно. Молочное покрывало тумана уже стало прозрачным, и сквозь него проглядывала металлическая конструкция моста. Отлично, можно выдвигаться.

- Собирайтесь дамы! Пора. Иначе мы с вами к ночи до «Юпитера» не дойдем.

  Я вернул Наташе пистолет и показал на предохранитель.

- Вот эту «штучку» нужно повернуть вниз, а то он не выстрелит.

  Девушка благодарно посмотрела на меня, и в этих, чуть красноватых от слез глазах, я прочитал безграничное доверие к своей скромной персоне. А мне опять безумно захотелось ее поцеловать. И когда я на нее смотрел, у меня в груди появлялось странное ощущение – что-то ласковое касалось сердца.