Он залез пальцами в рот, чтобы ухватиться за червя. К его ужасу червь пополз еще дальше. Он потянул сильнее, чувствуя, как он растягивается, словно резиновый. Он растягивался с обоих концов, словно перетягиваемый канат. Червяк становился тоньше и тоньше. Скоро он должен был лопнуть от натяжения.

Его рука вырвалась наружу. Глаза были широко раскрыты. Он уставился на половину червя в своей руке, на липкую массу, стекавшую с нее. Но червяк и теперь еще двигался. С отвращением он стряхнул его с пальцев. Он пытался вызвать рвоту, но не мог. Конец червя уползал в горло, таща за собой слизь, покрывающую стенки горла, липкую, словно сироп. Он пытался кашлять, силясь избавиться от подлого червя. Он выплюнул что-то. Это была не слюна.

Он выскочил из кустов к сумке. Открыв банку, он увидел коричневые пенящиеся брызги в воздухе. Прежде, чем напиток перестал бурлить, он вылил жидкость себе в горло. Немного пены попало в нос, и он чихнул. Кислая кола слегка раздражала горло.

– Что случилось, приятель? – это был отец.

– Ничего, я просто захотел попить, – ответил Шен.

– Захотел попить, – засмеялся отец. – Ты делаешь это очень странно.

– Я всегда так пью.

Было ли в нем что-то необычное? Заподозрил ли что-то отец?

– Почему бы тебе не выпить еще? – спросил отец, указывая на сумку. – Кроме того, не таскать же нам это с собой все время.

Пожав плечами, он открыл еще одну банку. Подождав, пока осядет пена, он стал пить. Напиток был теплый, и он чувствовал его шипение. Червь извивался в его животе. Он был еще жив!

– Что случилось?

– А...

– Ты еще не насадил приманку.

Его волновала только приманка. Он почувствовал облегчение и глубоко вздохнул.

– Я немного передохнул.

Мартин Лоуренс засмеялся. Это был саркастический, колючий смех.

– Ты хочешь, чтобы я насадил за тебя червя на крючок? – Он усмехнулся и погладил его волосы. – Я вижу, ты еще не привык к этому.

Он взял удочку Шена.

– Я сделаю это, но в последний раз. В другой раз на рыбалке ты должен будешь делать это сам.

– Все в порядке, папа, – сказал Шен, забирая удочку. – Я могу сам насадить червя.

Отец взглянул на него, как показалось Шену, с жалостью.

– Честно, – добавил он, доставая нового червя. – Ничего страшного, – заметил он.

Он подождал, пока отец вернется к берегу. По небу ползли облака. Белые, мягкие, изорванные клочья дыма на светлом, голубом небе. Одно облако растворялось, словно внезапный порыв ветра беспощадно рвал его в клочья. Яркое солнце высоко стояло в небе. Он провел по лбу рукой с извивающимся червем? вытирая капли пота, весь день выступавшие на нем. Сырой червячий запах проник в ноздри.

Он больше не думал об умирающей твари, ползающей в его животе. Каким-то образом, он не понимал каким, червяк утолил его голод. Он не был сыт, но знал, что, съев живое существо, сделал что-то со своим голодом. Он признавал, что это возбуждало его.

Он сел на круглый камень и почувствовал, как джинсы промокают. Это не беспокоило его. Он уже давно промок, как отец и Брайан, от окружавшей их сырости. Даже в ливень они не прятались под крышей. Они стояли, словно им было наплевать. Они знали, что это скоро кончится, и нечего беспокоиться об укрытии. Это было, когда отец и Брайан поймали первую рыбу.

Червяк извивался в руке, не зная об уготованной ему участи. Он проколол крючком конец червя. Коричневая мутная слизь стала сочиться из него. Шен оскалился, обнажив зубы. Он глубже вонзил крючок в корчащееся тело. Червяк молча извивался.

– Ты не можешь даже кричать, – прошептал Шен. – Ты жалкий, подыхающий ублюдок. – Он с удовольствием ухмыльнулся. – Ты даже не можешь кричать.

Острие хрустнуло, проколов противоположный конец червя, словно внезапно выросший придаток. Червь все еще шевелился.

– Ты попался, – проговорил он, направляясь к берегу.

Он посмотрел, как червь пролетел над водой и исчез в ее легкой ряби. Он смотрел на расходящиеся круги, пока они не исчезли.

Легкие капли дождя упали с неба. Они были теплыми и приятными. Они не пытались укрыться от дождя. Солнце все еще сияло. Это был небольшой дождь. Он кончился так же быстро, как и начался.

Шен смотрел, как Брайан ловко вытащил очередную рыбу. Легкие подергивания лески заглушили возникшую было зависть. У него была своя добыча, он мог соперничать.

– Я заканчиваю, – Мартин вытащил очередную рыбешку.

Шлепанье его ног в луже отчетливо слышалось в тишине.

– Еще рано, – возразил Брайан. – Да и не каждый день так клюет.

– Мы не должны жадничать, разве нет? – сказал Мартин добродушно. Он увидел разочарование на лицах, особенно у Брайана.

– Хорошо, – он улыбнулся. – Вы, парни, можете еще половить, но не дольше, чем я буду чистить рыбу.

– Вы хотите выпотрошить их здесь? – Брайан с недоумением посмотрел на него.

– А почему нет? – сказал Мартин. – Я почищу свою часть.

Брайан согласно кивнул.

Мартину казалось, что так будет проще. Нечего тащить в дом весь рыбий запах. Вонь оставалась надолго, и он не был любителем этого и был уверен, что Энни тоже была бы недовольна. Кроме того, это заняло бы время и дало бы мальчикам возможность дольше наслаждаться их занятием.

– Могу я помочь?

Он вздрогнул. Он не заметил, как подошел Шен. Он стоял рядом с удочкой в руках и улыбался.

– Я думал, тебе не понравится это занятие.

– Да, но я должен стать рыболовом, – сказал Шен с гордостью, – и мне кажется, я должен уметь делать это. Кроме того, это лишь мертвые рыбы и они не чувствуют ничего.

– Постой, приятель, – сказал Мартин, вставая. – Может, это для тебя они мертвые, немые рыбы, но на самом деле они живые. И то, что они не могут сказать ничего, не означает, что они ничего не чувствуют. Они живые существа, как ты и я. Мы ловим рыбу для удовольствия, но в большей степени – для еды! Ничего нет хуже простого бездумного убийства.

Мартин замолчал, чтобы до Шена дошел смысл сказанного. Он не хотел быть слишком грубым с мальчиком. Он находился в возрасте, когда возникали вопросы о многих вещах. Он хотел быть уверенным, что сын воспринимает вещи правильно.

– Тебе ясно?

– Да, папа, – покорно ответил Шен.

Мартин почувствовал боль. Может, он слишком груб и стоило бы не так резко читать мораль в присутствии друга?

– Какими бы маленькими или необычными ни выглядели существа, это не значит, что у них нет права жить.

Он сел на камень и сложил руки на коленях. Он смотрел в никуда и думал, зачем он начал этот разговор. Ему казалось, что что-то подтолкнуло его к этому уроку. Он долго не практиковал, и ему казалось, что он инстинктивно набросился на сына, как на слушателя, в предчувствии приближающегося дня начала лекций. Шен смотрел на него. Казалось, он боялся пошевелиться.

«Почему я заговорил с ним об этом? – думал Мартин. – Все эти вещи он должен был изучать в школе. Он наверняка уже знал все то, о чем я говорил, и думает теперь, что у него несовременный, старомодный отец».

– Естественный порядок вещей, – продолжал он, – контролирует все. И баланс поддерживается выживанием сильнейших.

«Как, черт возьми, выживание сильнейших связано с рыбной ловлей?» – думал он. Ему нужно еще потрудиться, если он хочет соответствовать университетским стандартам. Сопливые первокурсники не стали бы прыгать вокруг него сейчас.

– Итак, сынок, – Мартин глубоко вздохнул, – главное, что держит под контролем равновесие, – это потребность в еде. Все существа, питаясь по-своему, балансируют все формы жизни. – Он почувствовал волнение. – Бездумное убийство – одна из многих вещей, способных выбить жизнь из равновесия. Единственное, что я хочу объяснить – это то, что мы ловим рыбу для еды, а не для спортивного интереса.

– Я знаю, папа. – Шен покраснел.

«Пора заканчивать этот разговор», – подумал Мартин.

– Держи, – Мартин протянул ему карманный нож. Нож был холодным. Он заметил грязь под ногтями, когда открывал лезвие. Оно легко открылось и, клацнув, стало на место.