11

«ЛА ФАВОЛА» было написано на поперечной балке над входом. Справа и слева дома с готическими окнами, лучи солнца падают на булыжники мостовой. Здесь, в верхней части города, прохладно. На каменной стене рядом с красивой пристройкой номер дома — пятнадцать. Дверь ресторана открыта.

— Я пройду вперед, — сказала Клод.

«Ла Фавола» заведение небольшое. На первом этаже зал с четырьмя столиками по правую и по левую руку от прохода. Сейчас здесь много посетителей. На покрашенных в желтый цвет старых стенах висят маленькие зеркала и модные лампы, освещающие зал. Мощные деревянные балки идут по потолку вдоль и поперек, как бы подстраховывая несущие конструкции второго этажа, где тоже есть ресторан и куда снизу ведет узкая крутая лестница. В конце зала Филипп увидел открытую дверь на кухню, где занимались своим делом двое мужчин и одна женщина. Окно кухни тоже было открыто, и в него можно просматривались деревья, кусты и цветы во внутреннем дворике.

К Клод с распростертыми объятиями приблизился стройный мужчина в синих брюках, синей жилетке, белой рубашке и галстуке в крапинку. На лбу у него виднелись мелкие капельки пота.

— Мадам Клод! — он обнял ее. — Как я рад видеть вас! Месье Серж ждет вас наверху!

Клод представила мужчин друг другу.

— Это месье Филипп Сорель, он из Германии, а это — лучший повар в мире, женатый на лучшей поварихе в мире — месье Габриель Мартиноли. Мадам Николетта наверняка очень занята, — она помахала женщине, стоявшей у плиты в тесной кухне. — О-о, какие запахи!

— Ragout de homard et bolets, fondue de poireaux et artichauts[33].

— Фантастика! — сказала Клод, обращаясь к Филиппу. — Пошли! — она поднималась впереди него по самой маленькой, самой крутой и самой узкой винтовой лестнице из всех, которые ему доводилось видеть. Деревянные ступеньки кряхтели и поскрипывали. Зал второго этажа разделялся на две равные части декоративной опорной стеной, шедшей по центру зала от самой лестницы. И здесь Филипп увидел мощные крепежные балки под потолком и медные светильники на желтых крашеных стенах. За угловым столиком у окна сидел Серж Молерон, который, завидев их, сразу поднялся и пошел навстречу. Он расцеловал Клод в обе щеки и пожал руку Филиппу. Пододвинул стул Клод, подождал, пока она сядет, и предложил Филиппу место рядом с ней. Серж был в черном костюме и черной рубашке.

— Alors, mes enfants[34], аппетит у меня сегодня волчий, — сказала Клод.

Элегантно одетый хозяин ресторана принес им меню.

— «Ла Фавола» — это наше тайное место встреч. Я требую, чтобы вы поклялись и впредь о нем никому не рассказывали. Поднимите руку и вы, злосчастный язычник!

— Клянусь! — сказал Филипп, подняв правую руку.

— Потому что мы просто обязаны хранить эту цитадель от набегов туристов и разных пришельцев, — Клод перевела взгляд на Мартиноли. — Мы, как всегда, рассчитываем на ваш совет!

— Alors, мадам Клод, поскольку вы еще внизу отметили, какие вкусные запахи исходят из кухни, и еще потому, что сегодня мы действительно можем побаловать вас чем-то особенным, я предложил бы на горячее рагу из омаров с белыми грибами, луком и артишоками.

— Ну, ребята, разве это не здорово?

— Три порции, мадам Клод?

— Да, для всех, Габриель.

Он был удовлетворен.

— А на закуску? Могу, например, предложить «морского дьявола» в остром маринаде.

— Допустим. Две порции этого морского зверя…

— Почему две? Ах, да. А вам я предложу неаполитанский салат, наш фирменный.

— И еще кое-что! — сказала Клод. — Креветок с ростками чечевицы!

— Прекрасный выбор, поздравляю, мадам! А чего еще пожелают господа?

— Ну, живее, ребята! Я пойду пока помою руки, — сказала Клод.

— Я тоже не отказался бы от ростков чечевицы, месье Мартиноли, — поддержал ее Филипп.

— Да и я, — присоединился к ним Серж.

— Великолепно. Сыры и десерт обсудим позднее. Аперитив? Я предложил бы по бокалу шампанского…

— Прекрасно, — кивнула Клод. — А вино выберет месье Серж.

— Не торопитесь, месье Серж, это дело не терпит спешки, — Мартиноли протянул ему карту вин.

— Постарайтесь разобраться. — И Клод, пройдя через весь зал, исчезла за декоративной стенкой с деревянными полками, на которых стояли винные бутылки.

За соседним столиком сидели четверо мужчин. Оживленно жестикулируя, они рассказывали друг другу, чем их кормили вчера и что они собираются заказать сегодня.

— Мы с Клод знакомы одиннадцать лет, — сказал Серж. — Да, уже одиннадцать. Клод рассказывала вам, что произошло с моей семьей?

— Да, Серж… Я вам очень сочувствую…

— Благодарю. Вам я верю, — добавил он.

Серж, этот большой сильный человек, вдруг весь поник и сидел сейчас, напряженно о чем-то думая.

— Не думаю, чтобы вы до конца осознали, как много в моей жизни значит Клод.

— Мне кажется, я в состоянии понять это. — Филипп при этих словах почувствовал себя очень скверно.

— Нет, нет, вряд ли вам это по силам! За эти одиннадцать лет нам с Клод пришлось столько пережить вместе; мы часто приходили на помощь друг другу. И поэтому я прошу вас, Филипп: относитесь к ней бережно! — Он посмотрел ему прямо в глаза.

— Я не понимаю…

Голос Сержа прозвучал неожиданно твердо и жестко:

— Черт подери! Не пытайтесь отнять ее у меня!

— Просто не знаю, что вам на это ответить, Серж!

— Все вы прекрасно знаете. Послушайте, если вы… — Серж умолк, увидев, что к столу возвращается Клод.

— Между вами черная кошка пробежала? — спросила она. — Какое-нибудь недоразумение? У вас такой вид…

— Внешность бывает обманчивой, — попытался отделаться дежурной шуткой Филипп, и настроение его еще больше ухудшилось, когда он вспомнил, какое унижение должен был испытать Серж, малодушно обратившись к нему с просьбой не отнимать Клод. «Да я и не могу этого сделать. Не могу, не вправе и не хочу, — подумал он, — в моем нынешнем положении и мысли подобной допускать нельзя. Ну, сыграли мы в «наш день». Но это уже позади. Я правил игры не нарушал. А вот смогу ли продолжать в этом духе? Я должен, и все тут, — сказал он себе, — …вот пообедаем и расстанемся. Игре конец! А то ведь я могу и нарушить все правила! Если я буду готов выйти из игры, как на это посмотрит Клод? Одобрит и сама поступит так же? Скорее всего! А если нет? Проклятие! — подумал он. — Вот проклятие!»

Габриель Мартиноли принес фужеры с шампанским.

— Voilà, Messieurs, Dame. À votre santé![35]

«Чертовщина какая-то! Только недавно мы с Клод беседовали о разных разностях перед памятником реформаторам, Лютеру и Цвингли, под «официальным» городским каштаном — и вот, на тебе…»

— Филипп!

Голос Клод прервал его мысли.

— Да, Клод?

Он увидел, что они с Сержем подняли свои фужеры. Он поднял свой:

— Ле хаим!

— Ле хаим! — Клод внимательно посмотрела на него. «Она думает о том же, что и я», — решил про себя Филипп.

— Ле хаим! — сказал Серж и улыбнулся.

Они выпили. Последовало неловкое молчание, и разговор почти иссяк, пока не появился Мартиноли с двумя молодыми официантами, которые принесли закуски. Пока хозяин ресторана обсуждал с Сержем, какое вино лучше подойдет к заказанному блюду, Клод вопросительно посмотрела на Филиппа. «Какого черта я нервничаю, — подумал он, — ведь ничего особенного пока не случилось! Но только потому, что я придерживался правил игры».

— Великолепно! — сказала Клод просиявшему Мартиноли, отведав салата его собственного изобретения.

— Стараемся. Предлагаю белое бургундское, Мерсо, если вам будет угодно.

— Прекрасно! — сказал Серж. — Остановимся на Мерсо. Вот это вино!

— Благодарю, месье! — с выражением полнейшего удовлетворения на лице Мартиноли поспешил к винтовой лестнице.