Нет ничего легче, как полюбить тех, кого любишь; но надо немножечко любить и тех, кого не любишь.

Нет сомнения, что счастие, такое, какого желает большая часть людей, недостижимо никому без глупого довольства собою и всем окружающим. Для этого счастия ищут богатства, почестей, славы, но, получивши их, не надобно ли считать себя умнее, совершеннее прочих людей, не надобно ли с удовольствием смотреть на все около нас происходящее? — иначе на что и все? Без этого какое счастие?

Никто не считает себя вправе получить какую-нибудь вещь, не потрудившись протянуть за нею хоть руку: одно счастие исключено из этого общего правила. Всякий требует счастия, не сделавши ничего для его приобретения, т. е. для того, чтобы быть достойным счастия.

Надеяться на бога есть единственный способ в него верить, и потому кто не молится, тот не верит.

Но что же такое смерть? Та минута в целом бытии человека, в которую он перестает видеть себя в теле. — Вот и все.

Но что же такое эта самая память? — Не что иное, как действие воли: это видно из того, что мы помним не более того, что желаем вспомнить…

Общество заставляют двигаться вперед не те, кто колеблется между истиной и ложью, эти плясуны на канате, а люди принципиальные. Логика золотой середины может поэтому, в лучшем случае, поддерживать некоторое время существование общества, но она никогда ни на шаг не двинет его вперед. Плодотворен лишь фанатизм совершенства, страстное стремление к истинному и прекрасному.

Позволительно, думаю я, надеяться, что, если провидение призывает народ к великим судьбам, оно в то же время пошлет ему и средства свершить их: из лона его восстанут тогда великие умы, которые укажут ему путь; весь народ озарится тогда ярким светом знаний и выйдет из-под власти бездарных вождей, возомнивших о себе, праздных умников, упоенных успехами в салонах и кружках.

Пора сознать, что человеческий разум не ограничен той силой, которую он черпает в узком настоящем, — что в нем есть и другая сила, которая, сочетая в одну мысль и времена протекшие, и времена обетованные, образует его подлинную сущность и возносит его в истинную сферу его деятельности.

Постигнуть совершенство дано только тем людям, которые к нему стремятся с единой целью стать к нему ближе.

Предоставленный самому себе, человек всегда шел лишь по пути беспредельного падения.

Прежде всего человек обязан своей родине, как и своим друзьям, правдой.

Прекрасная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине.

Признание Церкви в веках — должно было дать миру христианскую цивилизацию.

Природа познается нами не только через опыт и наблюдение, а также и через рассуждение.

Пришло время говорить простым языком разума. Нельзя <…> ограничиваться слепой верой, упованием сердца; пора обратиться прямо к мысли. Чувству самому по себе не проложить себе пути через всю эту груду искусственных потребностей, враждебных друг другу интересов, беспокойных забот, овладевших жизнью.

Прогресс человеческого разума состоит не в том, чтобы налагать на мир законы собственного изобретения, а в том, чтобы непрестанно приближаться к более совершенному познанию тех законов, которые миром управляют.

Прочь страсти! — прочь беспокойные волнения себялюбия! Живши для других, живешь вполне для себя: вот истинное счастие, единственно возможное, другого нет. Доброжелательство, неизмеримая любовь к ближнему, вот что украшает жизнь истинным благополучием.

Религия есть познание бога. Наука есть познание вселенной.

Россия слишком могущественна, чтобы проводить национальную политику; ее дело в мире есть политика рода человеческого…

Скажем себе в минуты уныния: можем ли быть несчастны, жалки мы, созданные по образу и подобию божию?

Слово есть действующая сила речи, глагол творящий.

Слово звучит лишь в отзывчивой среде.

Состояние души нашей, как бы высоко она ни была настроена, по необходимости зависит от окружающей обстановки.

Социализм восторжествует, но не потому что прав, а потому что борющиеся с ним не правы.

Странное заблуждение считать безграничную свободу необходимым условием для развития умов. Взгляните на Восток! Разве это не классическая страна деспотизма? И что ж? Как раз оттуда пришел миру всяческий свет.

Так, если героизм добродетели или вдохновение гения и не вытекали из мысли отдельного человека, они являются все же плодом мысли прошедших веков.

Ум по природе своей стремится к единству, но, к несчастью, пока еще не поняли как следует, в чем заключается настоящее единство вещей.

Христианин беспрестанно переходит с неба на землю, с земли на небо: кончит тем, что остается на небе.

Есть больше веры законной, нежели законного сомнения: отсюда превосходное слово св. Павла: Любовь всему верит.

Христианское бессмертие это жизнь без смерти, совсем не так, как думают, жизнь после смерти.

Человек может верить уничтожению бытия своего в течение целой жизни, но за минуту перед смертью эта уверенность исчезала и всегда исчезать будет. В минуту, начинающую уничтожение, он чувствует продолжение жизни своей. — В эту минуту великий закон всеобщей непроходимости существ в высочайшей степени выражается в каждом отдельном существе!

Человек очень редко сознает творимое им добро; часто ему ничего не стоит поступок, который со стороны представляется подвигом сверхчеловеческой доблести. В наших действиях, по видимости самых героических, нередко всего меньше бескорыстия.

Человек создан так, что величайшее наслаждение из всех, ему дарованных, он испытывает, делая добро…

Человеку свойственно теряться, когда он не находит способа привести себя в связь с тем, что ему предшествует, и с тем, что за ним следует.

Человечество всегда двигалось лишь при сиянии божественного света.

Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, — только бы ее не обманывать.

ЧАКОВСКИЙ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ